В лице незнакомца проступали - Валерий готов был поклясться, что прямо на его глазах - знакомые черты. Спустя пару секунд внешность человека стала знакомой до боли, а еще через мгновение Валерий понял, где и когда в последний раз видел этого мужчину. Сегодня утром. Когда завязывал свой модный галстук. В зеркале спального гарнитура. Валерий выронил пистолет и медленно, против собственной воли, подошел к допотопному креслу.
– Сначала снимите одежду, - приказал незнакомец.
Валерий понимал, что с ним происходит нечто странное и неправильное, но противиться приказам человека был не в состоянии. Он потянул за узел галстука, но незнакомец, предупреждая его следующее движение, прикрикнул:
– Осторожно! Только ослабьте и снимите через голову. Мне не завязать такой шикарный узел никогда в жизни…
В точности исполнив все пожелания человека, Валерий остался в одних трусах.
– Теперь садитесь в кресло, - переодеваясь в костюм жертвы гипноза, сказал мужчина.
Объятия липкой ленты, именуемой в народе «скотч», были невесомыми, но крепкими. Человек истратил на «упаковку» ограбленного модника целый моток.
– Мне… тесно… - зачарованно глядя на мучителя, пробормотал Валерий.
– До утра не кричать, не звать на помощь и не материться, - не обращая внимания на жалобы связанного, строго сказал незнакомец. - В шесть утра, в унисон с гимном, можете заорать во всю глотку. Текст, так же как в гимне, - произвольный. Понятно?
Валерий коротко кивнул, но нашел в себе силы заметить:
– Затеку…
– Пошевелите пальцами, - деловито осматривая конечности жертвы, приказал мучитель. - Все в порядке. Если станет совсем худо, представьте, что вы пролетарий, разрывающий оковы империализма. Помните еще свое коммунистическое детство? Статические упражнения помогут восстановить кровообращение.
– Зачем… вам… моя одежда? - с трудом подбирая слова, спросил Валерий.
– Вы хотели спросить и о внешности, но посчитали это чем-то пограничным с сумасшествием? - задал встречный вопрос человек. - Не беспокойтесь, все пойдет на пользу Родине. Вы же работаете на Родину?
– На… себя… - попытался возразить пленник.
– Нет, товарищ, - человек скривил губы в такой знакомой Валерию ухмылке. - Думаешь, прикупил костюмчик от Диора и сразу в законе? На лохов твой прицел настроен. Красный ты. За километр видно. Хоть ты в бурнус нарядись или размалюйся, как якудза.
– Я - дядя Валера, авторитет, почти как… покойничек, этот… как его… черт! - из угла рта жертвы потекла тонкая струйка слюны. - Не помню… А все равно ты… организм… одноклеточный… базар… фильтруй…
– Плевать я хотел на все ваши загадочные операции под прикрытием, - спокойно ответил незнакомец. - На сегодняшний вечер - дядя Валера я. А ты - отдыхай согласно предоставленным возможностям. Да не бойся, опер, не запорю твое дело. Если, конечно, не случится ничего непредвиденного. Ну, бывай…
– Ты же… ты же… ничего не знаешь! - возмущенно выдохнул вслед уходящему человеку Валерий.
– Самокритично, - через плечо бросил незнакомец, - но если по большому счету, то верно. Из твоей башки я действительно ничего нового не почерпнул…
– Эта операция!..
– Секретная, - закрывая за собой дверь, пробормотал человек. - Знаю…
* * *
*Река - это простор и величие. У нее нет срочных дел и планов на будущее. Она течет, не мучаясь угрызениями совести и не задумываясь над своим предназначением. Она заливает луга, когда ее верховья переполняются влагой тающих снегов, а ближе к осени мелеет, оставляя своих обитателей, попавших в капканы пересохших заводей, на произвол судьбы. Подчиняясь законам физики, она рушит наспех возведенные дамбы и смывает прибрежные поселки, не делая исключений для избранных. Ей нет дела до условностей, придуманных человеком, как нет дела и до самих людей. В ее омутах и водоворотах тонут смелые, а берега служат местом для засад трусливых. Она омывает ноги и грешникам, и праведникам. Она малая часть пока не тронутой человеком природы. Даже мосты и плотины гидростанций, уродуя ее тело, не могут убить ее окончательно. Да что там станции? Это не под силу и городам. Они изо всех сил стараются отравить воды неторопливой равнинной красавицы, но через каких-нибудь сто километров от городской черты ее тело очищается и снова дарит жизнь, а не отнимает ее…
Дохлый бросил в воду мелкий камешек и похлопал по нагрудному карману, разыскивая сигареты. На небольшом свободном от кустарника пятачке он чувствовал себя спокойно и умиротворенно. Высокая вода подмывала крутой глинистый берег, прибивая мелкие ветки и мусор почти к самым подошвам его ботинок. Половодье в этом году било все рекорды. Никто толком не мог объяснить, почему так поднялся уровень воды. Зима была не такой уж снежной, ледники в далеких горах таяли равномерно, но тем не менее критическая отметка за считаные дни оказалась под двухметровой толщей взбунтовавшейся воды. В городе этого никто не заметил, разве что специалисты-гидрологи да несчастные дачники, поспешившие высадить в открытый грунт прибрежных участков редиску и лук. Первые теперь пытались найти буйству стихии разумное объяснение, а последние тоскливо высматривали сквозь полупрозрачную толщу темной воды сгнившие растеньица. Прочим горожанам на небывалый разлив реки было откровенно плевать. Им хватало забот и без того.
Дохлый прикурил и, отогнав назойливого комара, бросил взгляд на очертания крыш далекого города. Серые здания терялись в окутавшей горизонт дымке. Возвращаться туда не хотелось. Не потому, что Дохлого в нем не ждала ни одна живая душа, и не потому, что ему надоела работа - она была всем смыслом его жизни. Просто среди каменных и бетонных стен, на пыльном асфальте улиц и чахлой траве газонов, в замусоренных сквериках и загаженных собачьим дерьмом дворах происходило нечто тревожное. Дохлый не мог понять, что происходит и почему это настолько ему претит, но чувство не было странным капризом для довольно флегматичной натуры «тунгуса». Оно имело какую-то реальную основу, но снайпер никак не мог понять, в чем заключается суть его беспокойства.
Получив приказ от самого Безносова, он уезжал, испытывая какое-то необъяснимое облегчение. Отчасти это было похоже на бегство. Но едва город остался позади, он понял, что был совершенно прав в своих опасениях. Город таил угрозу. Не опасность вроде пьяных водителей или до сих пор так и не утихомирившихся бандитов, а настоящую, всеобъемлющую угрозу. Здесь, вдалеке от источника, она проявлялась не столь отчетливо, но похожие на всплески остатки угрозы ощущались и на сонном речном берегу.
Вместе с очередным таким всплеском прилетела волна приглушенных звуков и невнятных голосов. Новые беглецы из городской черты объявились неподалеку, но им вряд ли был виден сам Дохлый или его машина. Люди остановились метрах в пятидесяти выше по течению, за плотной стеной прибрежного кустарника. «Тунгус» потушил сигарету и прислушался. Судя по тому, как бесшумно подъехали машины незнакомцев - а количество хлопков дверцами указывало на то, что машин было две, - на берег неизвестные прибыли не на «уазиках». Следовательно, это были не рыбаки. Или рыбаки из той породы, что предпочитает снастям горячительные напитки и диковатое веселье.
