Молодому честолюбивому юристу сомнения в его порядочности были как острый нож, но назначенное мною жалованье с лихвой перекрывало все возможные неудобства. Так мне, по крайней мере, всегда казалось.
— Не вздумай, — на всякий случай предупредил я поверенного. — Понял?
— Понял, — поник тот.
— Что-то еще?
— Китаец, как обычно, мутит воду. Надеюсь, продажа участка на Кальварии заставит его успокоиться.
До самого последнего времени продать земельный участок мешал фамильный особняк с проклятием, но теперь от темной магии не осталось и следа, поэтому за усадьбу вполне можно было выручить сумму, достаточную для покрытия львиной доли моих долгов. В принципе я мог закрыть все обязательства из своих швейцарских активов, но, дабы избежать возможных пересудов, гасил кредиты исключительно за счет поступлений от доли в семейном фонде Косице.
— Документы подпишете сразу или переслать в Цюрих? — уточнил поверенный.
— В Цюрих, — распорядился я. — И попробуй поторговаться за участок через подставных покупателей. Но цену сильно не поднимай, не больше чем на десять — пятнадцать процентов.
— Сделаю.
— Вот и молодец. — Я похлопал юриста по плечу и ненавязчиво подтолкнул его к лестнице. — Все, иди.
Представлять поверенному свою спутницу я не собирался.
Когда юрист начал спускаться по лестнице, я подошел к ограждению второго этажа и проследил за ним взглядом. Вновь не заметил ничего подозрительного и вернулся к Лилиане, на ходу сунув газетный сверток во внутренний карман пиджака.
— Ну? — улыбнулся я. — И как ты собиралась ориентироваться тут одна?
Лили посмотрела на меня, как на неразумное дитя.
— Лео, ты и в самом деле думаешь, что я не сумела бы совершенно случайно столкнуться с тобой на перроне?
— Значит, папа просто облегчил тебе жизнь? Зачем тогда было злиться?
— Ничего ты не понимаешь! — Лилиана с печальным вздохом раскрыла пудреницу, посмотрела в зеркальце, несколькими уверенными движениями напудрила лицо. — Я не выношу, когда что-то решают за меня. Ясно?
Я не удержался от ехидной ухмылки, но лишь покладисто произнес:
— Учту на будущее.
— Учти, — с непроницаемым выражением лица кивнула Лили и вдруг ткнула меня затянутым в гипюровую перчатку пальчиком. — Надеюсь, ты не думаешь, будто я отправилась в поездку исключительно ради того, чтобы побыть с тобой? — выдала она и театрально взмолилась: — Лео, не заставляй разочаровываться в тебе! Скажи, что это не так!
— Ты разбиваешь мое сердце.
— Лео!
— Хорошо! Хорошо! Я так не думаю.
Я и в самом деле был далек от мысли, будто Лилиана отправилась в столицу из-за внезапно вспыхнувшей страсти к случайному знакомому.
Нет, было что-то еще. Страх?
Страх.
Тонкий, едва уловимый страх, искусно спрятанный за беззаботной улыбкой. И благодаря откровенности маркиза мне была известна его причина. Задушенный жених — серьезный повод бояться тугов. Но выступления в варьете…
— Мы можем идти? — поторопила меня спутница.
— Да, конечно! — Я вытащил из-под стола дорожный чемодан, взвесил его в руке и не удержался от усмешки. — Не очень-то много у тебя вещей.
— Лео, ты меня поражаешь! — закатила глаза Лили. — Девушка приезжает в столицу успокаивать нервы, зачем ей багаж? Она все купит на месте! В этом — весь смысл поездки! Дорогие магазины! Талантливые портные! Модные ювелиры!
— О-хо-хо, — посмеялся я, спускаясь по лестнице. — Теперь я понимаю беспокойство твоего папеньки!
Лилиана только фыркнула.
— Если ты намекаешь на мою расточительность, то смею тебя уверить: все покупки я оплачиваю из собственных средств.
— Богатая невеста?
— Богатая старая дева.
Теперь пришла моя очередь фыркать от смеха. Но к этому времени мы уже спустились на первый этаж, и стало не до разговоров. Люди, люди, люди — и все куда-то спешат, будто беспрестанно находящиеся в движении косяки морских рыб.
Когда неподалеку над головами мелькнул тюрбан и Лилиана, явственно вздрогнув, до боли стиснула мое плечо, я не подал виду, что почувствовал это, и лишь ускорил шаг. Выставленный передо мной чемодан разрезал толпу будто форштевень корабля, и очень скоро мы выбрались из духоты вокзала на раскаленную зависшим в зените солнцем площадь.
Город тонул в мареве смога, знойный воздух плыл и колебался над землей, ветра не было, и по этой причине жара казалась и вовсе невыносимой. От яркого света моментально начали слезиться глаза, и я поспешно нацепил на нос темные очки. Лилиана закашлялась и приложила к лицу надушенный платочек.
— Как здесь только люди живут? — вздохнула она.
— По-разному, — честно признал я и махнул рукой свободному извозчику.
Когда тот подъехал, я помог спутнице забраться на высокое сиденье, потом закрепил на задке чемодан и устроился рядом с Лили в тени поднятой крыши.
— Куда изволите? — обернулся к нам бородатый дядька в мятой кепке с потрескавшимся козырьком. Лицо извозчика покраснело, по вискам и щекам бежали крупные капли пота.
Я вопросительно посмотрел на Лили, и та взяла бразды правления в свои руки.
— Нам, любезный, нужен лучший отель! — объявила она.
Извозчик озадаченно поскреб затылок.
— Да кто их разберет, какой лучший? — протянул он. — Самый дорогой — «Бенджамин Франклин», что на Императорской площади. Устроит?
— Самый дорогой? — уточнила Лили.
— Так и есть, — подтвердил я слова извозчика.
— Туда и поедем!
Поездка много времени не заняла, но и этого с лихвой хватило, чтобы взмокнуть от пота и успеть пожалеть о чистом воздухе горного курорта. Лилиана поначалу с интересом смотрела по сторонам, но вскоре жара доконала и ее.
— Надеюсь, к вечеру зной спадет? — спросила она, обмахиваясь платочком.
— Спадет, — подтвердил я, — но воздух чище не станет.
— Ты убиваешь меня, Лео! — горестно протянула Лили и обвела рукой вытянутую будто широкий проспект площадь, на которую выехала наша коляска. — Здесь всегда так пустынно?
Где-то неподалеку часы отбили два раза, я сверился с хронометром и уверил Лилиану:
— Вовсе нет. Просто сейчас слишком жарко.
— Вся приличная публика на воды уехала. А кто не уехал, до захода солнца из дому ни ногой, — обернулся к нам извозчик и указал на основательное каменное здание отеля с открытыми террасами на четвертом и пятом этажах. — Приехали.
Я расплатился за поездку, помог Лилиане спуститься на брусчатку, потом взял чемодан и занес его под матерчатый навес у входа в отель. Швейцар предупредительно распахнул перед гостьей высокую дверь, а выскочивший было на улицу парнишка в нарядной ливрее неуверенно замер на месте, не решаясь забрать багаж.
