Люда часто злилась на мать, но вступать в открытый спор не решалась. А зачем? Она прекрасно знала характер родительницы, ей было известно, что любой, кто посмеет сказать Валентине слово поперек ее всегда правильного мнения, рискует нажить множество ненужных проблем. Уж такой она уродилась: самоуверенной, не в меру назойливой и на редкость настойчивой особой.
Дверь в спальню распахнулась настолько резко, что Людмила вздрогнула от неожиданности и быстро вскочила на ноги.
— Людка! Сколько можно ждать?
— Мам, ни к чему этот вечер, я не выйду.
— Не желаю ничего слушать, тебя ждут.
— Тебе самой не надоело приглашать мужчин, надеясь, что кто-нибудь из них рано или поздно смилостивится и возьмет меня в жены?
— Люди с заниженной самооценкой мешают себе жить. Запомни, не они тебя выбирают, а ты их. Запомнила? А теперь вперед — и с песнями, в противном случае я приведу Володю в твою спальню.
Угроза подействовала мгновенно. Люда подошла к зеркалу, пообещала матери присоединиться к трапезе не позднее чем через пять минут.
Ее появление на кухне было встречено радостным возгласом Михаила Ивановича.
— А вот и наша Людмилка, — с наигранной легкостью молвил Алимов, стараясь не смотреть на дочь.
Ему давным-давно надоели ужины с потенциальными зятьями, но в силу природной мягкотелости и полного подчинения супруге Михаил Иванович, как и Людмила, был вынужден терпеть фарс, устроенный Валентиной.
Увидев Владимира, Люда закашлялась. Маленький, толстый, малопривлекательный мужчина средних лет с огромным носом и залысинами, он выглядел настолько карикатурно и нелепо, что Людмиле захотелось закричать в голос. Она с ужасом смотрела на его очки в роговой оправе, мясистые губы, двойной подбородок и гадала, в каком состоянии находилась мать, когда ее дернуло пригласить «красавца» на ужин.
Владимир поднялся, потянулся к вазе с пионами и… умудрился опрокинуть ее на стол.
— Простите… извините… я не хотел.
— Ну что ты, Володя, — отрешенно молвила Валентина Федоровна, глядя на любимую скатерть, — какие пустяки.
Михаил Иванович почесал затылок, а Людмила узнала, что ко всем «достоинствам» кавалера можно смело причислить еще и дефект речи.
Протянув букет, Владимир прокартавил:
— Это вам.
— Спасибо, но, думаю, в вазе им было намного лучше.
— Людка, возьми букет, — прошипела мать.
— Прошу вас, садитесь. — Коротышка отодвинул стул и помог Алимовой сесть.
— Давайте, наконец, выпьем, — пробасил глава семейства.
— С удовольствием. Людмила, вы не против, если я за вами поухаживаю?
— Володя, дорогой, почему ты спрашиваешь? Конечно же она не против, положите ей салат и ветчину. Она ее обожает.
Толстяк взял тарелку и трясущимися руками принялся накладывать салат. Людмилу раздирал смех. Ну скажите, кто еще догадается положить в маленькую тарелку семь ложек оливье? Владимир никак не мог остановиться. Создавалось впечатление, что он будет орудовать ложкой до тех пор, пока не услышит команду «стоп».
— Вам достаточно? — спросил гость, с сомнением покосившись на Люду.
— Вполне.
Первый тост произнесла Валентина Федоровна:
— Давайте выпьем за приятное знакомство, которое в будущем выльется в нечто большее.
— Отличное вино, — со знанием дела произнес Володя, поправляя очки. — Продавец меня не обманул. Я долго колебался, прежде чем смог сделать выбор. Сейчас, знаете ли, в магазинах огромный ассортимент вин, а вот цены кусаются.
Пригубив напиток, Люда поморщилась — вино ей решительно не понравилось. Похожего мнения придерживался и Михаил Иванович. Поставив бокал, он с нарочитой веселостью обратился к супруге:
— У меня там в баре стоит бутылочка коньячку, может…
— Миша, никакого коньячку.
— Лично я коньяк не уважаю. — Владимир наслаждался вкусом маринованных грибочков и… чавкал. — Отличные грибы, Валентина Федоровна, сами мариновали?
— Что ты, я на подобные подвиги не способна.
— Значит, покупные, — с грустью в голосе констатировал Владимир.
— А вы покупные тоже не уважаете? — Михаил Иванович откровенно издевался.
— Не то чтобы… дорогие они. Если покупать на рынке у какой-нибудь бабульки — это еще куда ни шло, а в магазине даже не подступишься. Мне недавно повезло: в супермаркете проходила акция, можно было купить три банки грибов, а четвертую давали бесплатно. И хоть сэкономил всего два рубля, все равно было приятно. Взять, к примеру, вино. — Он кивнул на стоящие на кухонном столе две бутылки. — Цена каждой семьдесят четыре рубля, а вот при покупке трех и более — делают скидку.
— И много сэкономили на вине?
— Девять рублей. Скажете — мало? Не соглашусь. Это с какой стороны посмотреть. Для многих девять рублей — мелочь, но если после каждого похода в магазин будешь оставаться в выигрыше, через год сможешь похвастаться приличной суммой. Я тут на днях…
— У меня созрел новый тост, — прервал Михаил Иванович.
— Нет, нет, — запротестовал толстяк, — я пас. За рулем больше одного бокала позволить себе не могу.
— Очень правильная позиция. — Валентина укоризненно посмотрела на супруга.
Владимир бросил быстрый взгляд на Валентину Федоровну и несмело обратился к Людмиле:
— Недалеко от моего дома открылся новый ресторанчик. Место — чудо. Оформлен в стиле пятидесятых годов, кухня великолепная, а главное — цены приемлемые. Вы не откажетесь, если я предложу отправиться туда незамедлительно?
— Исключено, у меня на вечер другие планы.
Валентина Федоровна засмеялась:
— Глупости, Людка, какие планы, тебя приглашают в ресторан.
— Соглашайтесь, Людмила, — бубнил Володя с набитым ртом. — Грех не использовать такой шанс в пятницу.
— Почему именно в пятницу?
— Ну как… — Владимир откусил кусок от куриной ножки, и струйка жира противно потекла по его подбородку.
Михаил Иванович сдерживался из последних сил. Если бы не сидящая напротив жена, он бы в два счета спустил толстяка с лестницы. Но!.. Вечно находясь под каблуком у супруги, Алимов практически не имел права на собственное мнение.
— …в пятницу в ресторане всем дают скидки. За четыреста сорок рублей можно заказать вкусный ужин на две персоны. Хотя нет… вру. Спиртное заказывать не будем — я за рулем, — поэтому смело отнимаем от суммы девяносто пять рублей. Итого…
— Триста сорок пять, — перебила Люда, вставая из-за стола. — Приятно было познакомиться, Володя.
— Людка, ты куда?
— К себе, у меня раскалывается голова.
