Проныра Сенька, изнывая от любопытства, на третью ночь напросился выносить туалет. За время своего короткого путешествия он пронюхал все, что было недоступно знать старшине. Оказалось, что где-то на Урале к их составу подцепили двадцать открытых площадок с танками. Они находились рядом с их теплушкой, не накрыты брезентом, но с усиленной охраной. Часовой на первой площадке, молоденький солдат, еще не обстрелянный пацан, вероятно, такой же простофиля, как Сенька, быстренько доложил «несунам», что едут они к какому-то городу Сталинграду, и не более чем через двое суток должны быть на месте.
Волнующая весть мгновенно разнеслась по вагону. Грозное слово «танки» волновало и томило сознание новобранцев. Многие из них до призыва, кроме телеги, не видели ничего, а тут, рядом, за деревянной стеной, везли грозное оружие. Молодые ребята, еще не понюхав пороха, вдруг почувствовали себя бывалыми бойцами. Они и танки – кованая цепь Красной армии, которая согнет в бараний рог фашистов. Гордость распирала всякого, кто слышал слова Сеньки. По этому поводу бравый, краснощекий комсорг Сергей Васильев провел небольшой торжественный митинг, укрепляющий дух и волю будущих героев. Старшина Михеев тяжело усмехнулся в седые усы.
На пятую ночь на очередной станции Ваня услышал далекие раскаты грома. «Гроза, – подумал он и почему-то вспомнил мельницу, где они жили всей семьей. – Хорошо было в грозу сидеть дома, в тепле рядом с прабабушкой Глафирой!»
Он вспомнил, как они, дети, прижавшись к ней, будто очутившись под надежной защитой, смотрели на улицу через окно. Прабабушка крестилась: «Не бойтесь, детоньки мои! То не Божечка гневится, это дух вольный шалит. Ничего он нам не сделает, поиграет, да опять утихомирится. А после этого солнышко будет!»
Она не ошибалась. После грозы всегда было солнце, поэтому они никогда не боялись ярких молний и оглушительных раскатов грома. Ване почему-то захотелось увидеть и услышать грозу во всей ее мощи: ослепительную и грохочущую. Вместо этого в открытую дверь вагона с Семеном пришла настораживающая новость: пушки… фронт близко.
День. В узкое оконце под потолком сочился яркий свет. Ревущий паровоз вдруг начал резко тормозить. Колеса вагона на стыках рельсов звенели все реже, эшелон останавливался.
Жужжание оводов было слышно не только Ване. Новобранцы с удивлением смотрели друг на друга, пытаясь понять, что происходит за стенами их теплушки. Старшина Михеев закричал громким голосом:
– Внимание! Слушай мою команду! После полной остановки состава, как откроется дверь, все с вещами бежите в ближайшее укрытие! Далеко не разбегаться!
– Куда?.. Зачем?.. Для чего?.. – посыпались со всех сторон вопросы, но он не успел ответить.
Непонятно откуда за стеной вагона послышался нарастающий рев и свист. В него вливался равномерный стук огромной швейной машинки. Потом бахнуло так, будто дали залп из сотен ружей. По стенам, словно дождь по листьям, зашуршали мелкие осколки. Впереди, в головной части состава, в панике закричали люди.
За первым взрывом последовал второй, третий, пятый, десятый… Рев, вой, свист, крики людей смешались в один аккорд. Состав наконец-то остановился. Слышно, как из соседних вагонов выпрыгивали люди, над крышей теплушки ревели невидимые моторы. Снаряды рвались рядом. Пулеметные очереди горячими пулями жгли землю.
От удара взрывной волны приподнялся и едва не завалился набок вагон. Все, кто находился на верхних нарах, слетели на пол, образовав кашу тел. Началась паника. Одни кричали. Другие бранились. Третьи, забившись по углам с белыми лицами, в страхе смотрели перед собой. Остро запахло свежим туалетом. Старшина Михеев ломился в запертые двери:
– Откройте… суки! Тут пацаны!..
В ответ рядом за стеной ударило так, что на короткий миг у всех заложило уши. В следующее мгновение через крышу вагона, проломив доски и ломая кости новобранцам, влетело колесо от пушки. Трое парней упали под тяжестью. Двое из них орали и корчились от боли. Третий был мертв. В дыру в потолке хлынул свет.
Расталкивая новобранцев, прыгая по телам, Михеев бросился к образовавшемуся отверстию на волю. В панике толкая и мешая друг другу, на свободу полезли другие парни. Задние тянули вниз передних, верхние пинали сапогами нижних. Свалка, драка, хаос. Никто не хотел умирать раньше времени.
Вдруг двери вагона разъехались. У входа – старшина Михеев. Не теряя самообладания, он закричал отрезвляющим голосом:
– По одному из вагона… Бегом! Рассредоточиться на мелкие группы по два-три человека! Вон туда!.. – показал рукой на небольшой лесок. – После налета всем собраться здесь!
Парни воробьями порхнули в распахнувшуюся дверь. Вагон быстро опустел. На нарах остались несколько очумевших от страха ребят.
Ваня был одним из последних, кому представилась возможность покинуть вагон. Рядом с ним, с округлившимися от страха глазами, охая и вскрикивая при каждом взрыве, стоял Гоша Веревкин. Бедный Камарысло с начала налета постоянно находился рядом с ним, считая, что Ваня ему обязательно поможет. Сенька Заструхин сверкал пятками новых сапог где-то далеко впереди всех. Они собирались прыгать из вагона на землю, но старшина приказал остановиться:
– Мельников! Веревкин! Вон тех, из углов, тоже вытаскивайте и сюда их, за шиворот!..
Ваня и Гоша вернулись исполнять приказание. Еще двое новобранцев по приказу старшины поспешили в другой угол теплушки.
Первого, кого они пытались вывести на улицу, был комсорг Васильев Сергей. От его бравого вида не осталось следа. Мокрый, с неприятным запахом он забился в дальний угол средних нар. Когда Ваня потянул его за рукав, он стал брыкаться, кричать, уперся ногами в стояки. На помощь пришел Гоша. Вместе им стоило больших усилий вырвать трусливого бойца из вагона и отправить на улицу к старшине. На полу оставались лежать трое товарищей. Один был мертв, другому не давала подняться сломанная нога. Третий, после того как растормошили, убежал сам.
Осторожно поднимая раненого, Ваня и Гоша задержались в вагоне дольше положенного. Все давно покинули теплушку. В это время на улице, неподалеку от вагона раздался оглушительной силы взрыв. Деревянную стену обдало шрапнелью осколков. Парней оглушило. Когда они пришли в себя и вытащили бойца на улицу, их глазам предстала ужасающая картина.
Неподалеку, около десяти метров от вагона дымилась большая, глубокая воронка. Смертельный взрыв унес жизни девяти человек, только что выскочивших из теплушки и не успевших отбежать в укрытие. Среди них и комсорг Сергей Васильев. Убитыми были трое парней, вытаскивавших перепуганных товарищей из другой стороны вагона. С ними еще несколько молодых солдат, убегавших от смерти, но не успевших спастись. Под дверью лежал тяжело раненный старшина Михеев.
То, что происходило вокруг, иначе, как балом смерти, назвать нельзя. Так показалось Ивану. Вытаскивая товарищей, он еще не мог полностью оценить происходящее. Но когда выбрался наружу и увидел белый свет – окунулся в ледяную купель страха.
Повсюду, куда могли смотреть его глаза, лежали люди. В основном это были молодые парни, новобранцы, такие как он, будущие солдаты, еще не державшие в руках винтовку и не нюхавшие пороха войны. Многие из них убиты. Некоторые просили помощи или пытались ползти. Кто-то бился в истерике. Другие, в шоке не владея собой, хохотали. Пыль, дым, взрывы, пулеметные очереди, рев моторов, свист падающих снарядов смешались в рваный аккорд смерти.
