Остановившись за мельничным мостком, женщины рыдали, махали вслед, читали молитвы. Никифор Иванович с сынами давали последние наказы:
– Снопы уберите, сгниют! У Егора Ухватова в поселке коня спросите, на молотилке зерно прогоните… мельницу вхолостую не пускайте, после работы вал отсоедините… на зиму воду из пруда сбрасывайте, а то перемёрзнет. Детей берегите!..
Последние слова утонули в чавканье лошадиных ног в грязи. Повозка с арестантами скрылась за поворотом. Было видно, как Никофор, осматривая крепкую крестьянскую усадьбу, крестится. Степан и Владимир понуро опустили головы.
Ушёл отряд. Увезли мужиков Мельниковых в неизвестность. Матрёна Захаровна так и села на подкосившихся ногах на дорожную грязь, запричитала:
– Ой, горе-то какое! Как быть? Что делать? Как жить дальше?
Анна и Анастасия, придерживая женщину под руки, подняли её на ноги, медленно повели в дом. Рядом, сгрудившись в жалкую кучку, шли и плакали дети. Они ещё не осознавали всей беды, в которую попали.
На крыльце дома, прислонившись плечом к стене, уткнувшись лицом в колени, сидит бабушка Глафира. В её открытых глазах застыли слёзы. Чёрная боль сжала сухие, старческие губы. Не видеть бы ей ареста сына и внуков, не переживать крах уклада жизни крепкой крестьянской семьи.
Машенька подбежала к ней первая, хотела пожалеть бабушку, присела рядом, прижалась к плечу:
– Не плачь, бабушка Глафира!..
Успокаивает Машенька Глафиру, но не слышит ответа. Ещё не остывшее тело не двигается. Заглянула в её глаза, удивилась:
– Тетечка Аня! Бабушка молчит, ничего не говорит!
Анна и Анастасия испугались. Обе подскочили к Глафире, ахнули, засуетились:
– Ой, же, детонька! Отпусти руку бабушки! Не ответит тебе она боле… Умерла бабушка.
Этап
На пристанской площади шумная суета. Взбивая копытами дорожную пыль, бегут запряжённые в пролётки лошади. Бравые кучера, встряхивая вожжами, строго покрикивают на зазевавшихся прохожих, лихо подворачивают к речному вокзалу, стараясь подъехать как можно ближе к дверям кассы. Довольные пассажиры проворно суют возчику плату за проезд, благодарят и быстро снимают багаж, торопятся купить билет. Со всех сторон к берегу спешат люди с вещами. Где-то в стороне, не поделив место, бранятся две тётки. У входа в вокзал визгливая, толстая рябуха предлагает в дорогу горячие пирожки. Из густых кустов акации слышится перебранка подвыпивших мужиков. На заборе расселись дети. Заложив за спину руки, наблюдая за порядком, среди пестрой толпы народа неторопливо ходит милиционер.
Нагоняя в котлы давление, у причала пыхтит паровой катер. За ним, зацепленная на прочный, стальной трос, лениво покачивается железная, с деревянной палубой баржа. С неё на пристань брошены неширокие, ступенчатые сходни. На берегу, сдерживая напор непослушной толпы, проверяют билеты два строгих кондуктора. Допущенные к поездке пассажиры осторожно поднимаются по хлипким мосткам наверх. Кто-то из них, вспоминая прошлые годы, ругает новую власть:
– Дожили! Людей, как скотину, в трюмах возят! Где быстроходные пароходы с каютами? Где первоклассное обслуживание? Где опрятные, вежливые матросы? Где холёные официанты в белых манишках?
Давно не плавает по Енисею пароход «Минусинец», стоит в затоне у города Красноярска. Безотказный в работе «Святитель Николай» переделан под нефтеналивную баржу. Прежнее регулярное сообщение между Минусинском и Красноярском нарушено, начались проблемы. Интеллигенция должна ехать под одной крышей с рабочими и крестьянами. И всё же выбора нет! Куда быстрее и удобнее плыть, чем трястись в тарантасе по пыльной дороге четыреста вёрст.
Постепенно люди заполнили баржу, заняли свободные места. Кто-то расположился в крытой кают-компании, большая часть народа осталась наверху, смотреть на берега батюшки Енисея. Нечасто простому человеку даётся возможность проехать, проплыть по реке. Некоторые едут впервые, им интересно путешествовать на воде, рассматривая неповторимые красоты! Когда ещё представится случай ощутить себя вольной птицей?
Наконец-то на палубу поднялся последний пассажир. Кондуктор на берегу дал длинный свисток. Поддерживая его, ударила рында. Матросы подняли трап. Носовые забрали концы, напружинившись мускулистыми телами, шестами оттолкнули катер от берега. Почувствовав глубину, штурман повернул штурвал вправо, включил редуктор двигателя. Натужно пыхтя, судно потянуло неуклюжую баржу на середину протоки, развернуло по течению и, прибавив скорость, потащило за собой. Провожающие все еще желали счастливого пути, а пассажиры махали руками. Быстро набирая скорость, катер выдохнул паром прощальный гудок и скрылся из глаз за поворотом.
Люди стали расходиться по домам. Пристань опустела. Выждав положенное время, к берегу приблизился человек в кожаной куртке с красной звёздочкой на фуражке, махнул рукой на стоявший неподалеку другой катер. На нем тут же возникло движение. Вдоль бортов забегали матросы. Послышался грохот выбираемого якоря. Пыхнув чёрным дымом, он с баржей медленно двинулся к пристани, откуда несколько минут назад отплыл пассажирский рейс. Пришвартовался. Капитан спустился на берег, подошёл к мужчине в кожаной куртке. Негромко переговариваясь, оба закурили. Один, спокойно осматривая пристань, пыхал трубкой. Другой нервно посматривал на часы.
Вскоре в конце Пристанской улицы послышался шум. К вокзалу быстро приближались несколько пролёток с милиционерами. За ней, покачиваясь на выбоинах, катилась пулемётная тачанка. Въехав на привокзальную площадь, хранители порядка остановили лошадей. С тачанки соскочил командир взвода, быстро зашагал в сторону комиссара. После недолгих объяснений со старшим он отдал приказ на охрану прилегающей к речному вокзалу территории. На углу пересечения двух улиц, выставив грозный пулемёт, встала тачанка. Вооружённые милиционеры густо оцепили площадь и пристань. Из окон соседних домов с опаской наблюдали жильцы.
Время шло. Комиссар, капитан катера и командир взвода закурили ещё раз. Наконец-то в конце улицы, останавливая встречные повозки, показался конвой. Всадники сопровождали две чёрные будки с решётками на окнах, которые тянули пары лошадей.
Возчики погоняли коней. Будки прыгали на ямах, грохотали по избитой дороге. Из них доносились недовольные голоса, но группа сопровождения не обращала на это внимания. Устав караульной службы обязывал конвоиров довезти заключенных к назначенному месту как можно быстрее, не останавливаясь.
Въехав на площадь, повозки остановились ближе к причалу. Старший конвоир спешился на землю, доложил комиссару о доставке осужденных. Тот, в свою очередь, отдал приказ на их погрузку. Подчинённые образовали охраняемую дорожку. Конвоир открыл дверцу первой будки, назвал фамилию, дал отрывистую команду:
– На вход по одному! Пошел!
Началось движение. На землю выскочил человек в тюремной робе. Охрана указала ему путь. Быстрыми шагами арестант прошёл на баржу. Его встретили вооружённые милиционеры, направили вниз по трапу в трюм. Только после того, как он оказался на месте, командир взвода вызвал второго, потом следующего.
