Бабка Даша помахала в окошко костлявым кулачком.
К вечеру с пасеки вернулись Николай и Владимир. Женщины к ним, как сороки, наперебой рассказали плохие новости. Те призадумались не меньше: как быть?
А Ванька Петров не отступает от задуманного. На следующий день наведался к Кузнецовым:
– Здорово живешь, Николай Власович! Как погода? Как здоровье деда Власа? – и напрямую, в лицо староверу, один на один: – Нравится мне твоя дочка! Наверно, возьму я ее в жены! Ты как, Николай Власович?! Ну, думай… – и ускакал на своей старой кляче вдоль улицы.
Николай от подобной наглости едва не задохнулся: ах, сукин сын! Телок-пятидневка! Не знает, как коня в телегу запрягать, а условия ставит: думай! Не быть тому! Не отдам дочь за сопливого сморчка!.. И коня не отдам!.. Пусть хоть все зерно выгребут!
Долго бегал по своей ограде Николай, топая ногами, кричал без причины на женщин, рвал на себе бороду, злился. Однако как соседи услышали, стали интересоваться, заглядывать за забор, – что случилось? – старовер остыл, притих: «Да вот, Катерина ворота забыла закрыть… корова в огород зашла, гряды потоптала!» Не говорит Николай правды той, что о советской власти думает, вдруг лишние уши его речь услышат да куда надо передадут. Времена-то нынче тяжелые. «О Господи! Прости мою душу грешную! Пронеси Мать Пресвятая Богородица!» – крестится Николай на заутрене и вечерне на коленях. Да только боги забыли Кузнецовых.
День Ваньки не видно, другой, третий. Николай уже успокаиваться стал: нежели забыл про Татьяну? Да где там! На четвертый день приходит Ванька пешком: сдохла кобыла по дороге в уезд, пришлось в дырявых сапогах по грязи пятьдесят верст чавкать. Злой Ванька, грязный, вонючий, голодный. Бесцеремонно ввалившись во двор, полномочный чекист без приглашения ввалился в грязных сапогах в дом, присел на красную лавку:
– Вот, Николай Власович, бумага тебе, – и протянул староверу свеженаписанный лист постановления. – Реквизирую я у тебя твоего коня в пользу государства.
– Как же так, Ванька? – едва не заплакал хозяин. – Я ж его за пять червонцев в Минусинске покупал… да четыре соболя сверху!.. За что такое наказание?!
– А мне что? – повысил голос царь поселка. – Разнарядка на вашу семью есть, потому как вы, кулацкое отродье, богатеи, захребетники и прочие отрицательные элементы (наслушался Ванька в уезде пламенных речей коммунистов, запомнил, повторяет), люди от голода в Поволжье умирают, а вы тут колеса на телегах сливочным маслом смазываете!
– Как же так, Ваня? – запричитала Катерина. – Ты же к нам в родню набивался, на Татьяне жениться хотел!..
– Долго думаете, – размазывая грязь по полу сапогом без каблука, сурово ответил тот. – Я вам что говорил? Породнимся – беду отведу. А вы об этом не думаете! За дурака меня держите? Не получится! – поднес к лицу Николая сжатый кулак. – Вот вы у меня где все, кулацкое отродье! Сегодня, для начала, Воронка забираю… – немного смягчился, – а завтра ответа не будет, за коровами наряд пригоню! – встал, пошел к выходу. – Где конь? В пригоне? – и через плечо: – И еще. В уезде набор в Красную армию идет. Володька-то у вас по годам как раз подходит. Думайте!..
Пошел Ванька в пригон, Николай за ним, бегает вокруг, суетится:
– Как же так, Ваня?.. Как же…
– А вот так! Как сказал: будет Танюха со мной рядом в кровати нежиться – верну Воронка! – играет на нервах Ванька. – Нет, готовь еще скотину да сухари Володьке суши!..
Сел на коня, и ускакал.
А Николай, как стоял у крыльца, так и прилип на пятую точку опоры, думать стал. А подумать, правда, было о чем. Куда ни шагни – всюду болото. Загнал Ванька Петров семью Кузнецовых, как маралов по насту, даже думать не моги. Ну ладно бы, одного коня, а то все хозяйство под корень извести хочет из-за одной девки.
Думал Николай долго, пока не завечерело. Вот уже и Екатерина с Татьяной коров доить пошли, а он все сидит, бороду в кулак зажал: знать, дело совсем плохо, раз с лица волосы рвет. Те мимо него, не дай бог, чем помешать, тогда еще хуже будет. Ох, и бегучий Николай в гневе, только держись! Прошли было жена и дочь мимо него, да он слово свое сказал.
– Стой! – бухнул он, будто по чурке колуном ударил.
Екатерина и Таня остановились, сжались в комок, что скажет. Слишком уж голос у главы семейства нехороший. А Николай будто приговор зачитал:
– Татьяна! Пойдешь замуж за Ваньку!
– Тятя, как можно?! – у девушки из рук подойник выпал. – Не хочу за него!..
– Мало ли, хочешь не хочешь? Сказал, пойдешь – и все тут!
– Но у меня свадьба на Покров! – заплакала Таня.
– Придется отменить. Найдет Маркел себе другую девку, парень неплохой. А ты… – опять ухватился за бороду, жалко дочь, да что поделать… – Готовь монатки! – И немного помягче: – Иначе, дочка, нельзя. Всем нам поруха будет, – и ушел в пригон, к лошадям, чтобы женщины не видели его слез.
Таня плачет, мать ее успокаивает:
– Не перечь отцу, дочка! Стерпится – слюбится!
– С кем слюбится?! С Ванькой?! – с тоской в глазах переспросила дочь. – Ты сама веришь, в то, что говоришь?..
– Живут люди… и похуже…
– Пусть живут, коли деваться некуда. А я не буду! – отрезала Таня и показала характер: – Чем так жить – удавлюсь!
– Бог с тобой! – в страхе перекрестилась мать. – И думать не моги! Бог дал жизнь – Бог возьмет! Грех это великий – на себя руки накладывать!
Какими бы ни были отрицательные эмоции Татьяны, да против отцовской воли не пойдешь. Нависла над девушкой угроза пагубной зависимости, и изменить ее мог лишь только случай.
А Ванька Петров уже на следующий день приперся за ответом. Лихо проскакав на Воронке беглой рысью по улице, представитель власти остановился у ворот Кузнецовых, браво спешился, накинул на штакетник уздечку и без стука открыл ворота. Ванька не сомневался в успехе задуманного дела, уже считал себя женихом Татьяны, хозяином зажиточного хозяйства, – что скажу, то и будет! – а работают пусть другие.
Николай Власович живо выскочил на крыльцо, лишь бы Ванька лишний раз в дом не входил, табачной мерзостью стены избы не захламлял. После вынужденного приветствия, оба сели на ступеньки для объяснения.
– Что, Власыч, надумал? – уверенно, с нескрываемой усмешкой спросил Ванька.
– Надумал, – ответил тот.
– И что?!
– Согласен.
– Отдаешь за меня Татьяну?
– Отдаю…
– Вот и славно! – радостно воскликнул Ванька, протягивая будущему тестю руку для пожатия. – Давно бы так! А то противился, как бык перед заколом!.. (Эти слова Ванька высказал специально, придумал давно и хотел унизить, надавить на хозяина дома, сразу давая понять, кто тут будет главный.) А оказалось-то все очень хорошо! Да не переживай ты, Николай Власович! Не пропадет со мной твоя дочь, будет жить, как у Христа за пазухой! – и засмеялся поднимаясь. – Однако поехал я, некогда мне. А для первого знакомства пошли ко мне домой сейчас Татьяну, пусть придет. Да не бойся ты: я человек честный, до свадьбы ни-ни. А придет пусть так, поговорим, может, в доме приберет, – усмехнулся, – надо же друг к другу привыкать! А то какая-то она у вас дикошарая: как увидит меня, убегает… – и пошел к воротам, – так я жду!..
