– А что щенок-то мой, растет? – оглядываясь по сторонам, выискивая глазами собак, спросил Гришка.
– Растет, куда ж ему? – качнул головой Фома и ласково позвал: Куть-куть… Ге ж ты?!
Из-за угла дома выбежали собаки, Гришка удивленно выдохнул:
– Вот те… так он уже с мамку ростом! И когда успел?..
– Нудыть… по тайге надо больше шлындать! Пришел бы через полгода, он бы тебя за ляжку хватил, – развел руками Лука Власович. – Так и не узнаешь, как дети выросли!..
Все засмеялись: шутка деда Луки разрядила обстановку. Стороны успокоились, Сергей первым протянул руку для знакомства:
– Маслов Сергей… – и косо посмотрел на полковника. – Можно сказать, любитель природы…
Гришка Соболев ответил крепким рукопожатием, однако на реплику нового знакомого недоверчиво свел брови к переносице:
– Однако непохожи вы на любителей природы… на красных тоже нет. Осмелюсь предположить – офицеры царской армии?!
– Угадал, – дружелюбно ответил Сергей и поинтересовался, как он догадался.
– Да уж, не пальцем рисован: два года в германскую в окопах кашу с котелка ел, не одну сотню патронов на немцев извел… бывало, и газ нюхал…
– Вон как! – вступил в разговор полковник Громов. – Так ты, оказывается, славный воин! – протянул Гришке ладонь и поинтересовался: – Ну а сейчас на чьей стороне?
– Как это?
– Ну, сам понимаешь, время какое, Гражданская война, в данное время надо быть убежденным патриотом своего государства, или…
– Или кем?!
– Смутьяном, осмелюсь назвать это слово.
– Я так предполагаю, вы настоящий патриот своей Родины?
– Да! Смею представиться: полковник Громов!
– Вон как!.. Ишь ты… а я в германскую полковников только на построении видел. А тут, гляко, Егорка, за ручку здоровкаться пришлось! – и спокойно: – Нет, ваше благородие, не из красных я… и не из белых!
– А к кому соизволите иметь склонение?!
– А ни к кому. Мы сами по себе. Не знаю, как Егорка, а я из охотников, птица вольная: сегодня здесь, завтра там!
– Осмелюсь предположить, анархия? – нахмурил брови Громов.
– Нет, – засмеялся Гришка, – даже не анархия. Мы люди тайги, лесом живем, за власть не цепляемся. Потому как всяка власть до сумы жадна напасть!
– Как это? – не понял Громов.
– А вот так, ваше высокородие: как хотите, так и понимайте, – спокойно ответил Гришка, развьючивая и пуская на волю своего коня.
Пока между ними шел встречный разговор, никто не стоял без дела. Егор прибирал вещи под навес, староверы с интересом слушали Гришку и полковника, Мария Яковлевна и Софья находились в доме, доставая гостям скромное угощение из запасов кладовой.
В минуту вынужденного молчания, дед Лука подал голос:
– А что ж ты, Гишка, игде был, что творил?
– Так вот с Егоркой нынче решили зиму обметом промышлять вместе! Загодя ходили избу ладить новую, под Курбатым гольцом!
– Игде, говоришь?! – округлил глаза дед Лука и посмотрел на сына. Гришка повторил свой ответ.
Отец с сыном опять переглянулись, потухли глазами: это же те места, где у Оюна лабаз ограбили… После этих слов подозрения в воровстве пушнины у тофолара на Гришку только усилились.
– Далеко забрался… – стараясь не выдать свое настроение, проговорил дед Лука. – А что, тофалары встречаются?
– Было дело, – не скрывая, ответил охотник. – Приходят по следам, спрашивают, кто такие, зачем да почему. Любознательный народ, добродушный. Смеются, как мы соболей ловим. Что же, их понять можно: дети тайги! Нам до них еще… ох как далеко!
– А кого из них знаешь? – задал наводящий вопрос дед Лука.
– Как же: сколько лет уж Оюн с семьей на оленях приезжают. Я для них специально фляжку со спиртом берегу. Хорошие люди, только напьются, дерутся друг с другом! Смех да и только… разнимать бесполезно. Утром просыпаются, все в синяках, а зла не имеют, опять все мирком да ладком.
Староверы притихли: неужели Гришка вор? Фома замолчал надолго, а дед Лука не выдержал, хотел знать реакцию Гришки, что ответит, куда глаза смотреть будут, как бы между делом заметил:
– У Оюна ноне соболей украли…
– Как украли!? – спокойно посмотрев на староверов, искренне удивился Григорий. – Когда?..
– Так, ныне зимой, с лабаза.
– Вот так новость! – притих охотник, хладнокровно посматривая то на деда Луку, то на Фому. – А кто ж такое мог сделать?
– Поди, спроси у ветра!
– А вы откуда знаете?!
– Он сам и сказал, был тут…
– И много украли?!
– Два десятка с гаком! – внимательно изучая Гришкино лицо и глаза, покачал бородой дед Лука.
– Да уж… – переживая известие, качал головой охотник. – Немалое число… кто ж такое мог придумать?
– Оюн говорит, русские украли. То есть кто-то из наших.
– Русские? Откуда он знает? – удивился Гришка, но тут же осекся. – Ну да тоф и в речке следы найдет… и что, есть подозрение?
– Да нет, пока не на кого думать, – рассеянно развел руками дед Лука, пряча глаза, но Гришка понял все, напрягся лицом:
– Да ты что… думаешь, что я мог соболей украсть?!
– Нет… что ты… кто же на тебя думает! – уже сожалея о разговоре, заволновался старовер. – Тутака, знаешь, сколь народу побывало?! – и, стараясь загладить подозрение, стал жестикулировать руками. – Ох, как пошли после обмета, одни за другими, целая армия! И не знашь, на кого думать…
– Ну да, и я тоже проходил… – подавленным голосом проговорил Гришка. – А на меня большее подозрение… ходил я один, в той стороне, где Оюн промышлял… значит, ветер в мою сторону дует…
– Што ты, милок… – не зная, куда деваться после сказанного, суетился дед Лука. – Да никто… да никогда!.. – и спрятал ладони под мышки: – Вон и Егорка с Семеном Пономаревым проходили!..
– И я на мушке?! – тяжело выдохнул Егор, хлопая себя кулаком в грудь.
– Знать, и ты, друже… – с горькой усмешкой покачал головой Гришка.
– Да вы што… да я не то хотел сказать… да не думайте… – проклиная свой язык, пытался оправдаться дед Лука, однако настроение от встречи было испорчено, да еще как! Никто из промысловиков не хочет оказаться в такой ситуации, таская на своем горбу клеймо вора, зная, что для тебя отлита пуля.
Надолго замолчали. Староверы, все еще оправдываясь, пошли в дом, на вечернюю службу. Остальные, – полковник Громов, Сергей, Гришка и Егор, – присели за летний стол на ужин.
Тихий, летний, теплый вечер оплавил горы светом догорающей свечи. Горбатые силуэты хребтов нахохлились телами затаившихся зверей. Первые, яркие звезды засверкали фосфорическим отторжением глаз хищника перед прыжком. Где-то далеко, равномерно продолжая тревогу, шумит река. В холодном озере, то тут, то там, бьет хвостом по воде дерзкий хариус. Воздух насыщен ароматом благоухающих трав; терпкой, тонизирующей смолой; свежестью вечернего тумана над водой; пересохшим, прогретым за день деревом с крыши дома; уставшими после долгого перехода лошадьми; подсобным хозяйством в пригоне; остатками догорающего костра. Обычная картина таежного мира несет ясные представления бытия: что есть сейчас, и неизвестно, что будет завтра. Уставшему путнику стоит насладиться тишиной и покоем первозданного мира. Однако на душе Григория и Егора кипит горящая смола. Обоим кажется, что все, что окружает их, обращено против них.
