Так и не было Сергею покоя при встрече с Софьей. Хоть и знал, что это не Нинель, ничего сделать не мог. Очень уж похожа Софья профилем на его милую подругу, и с этим нельзя было не считаться. Всякий раз при общении Сергей надолго задерживал на ней свой взор. Привыкшая к его жалостливому взгляду, Софья старалась не обращать на него внимания, однако потом вдруг заметила, что глаза у молодого офицера совсем не жалкие, а проницательные, сравнивающие, может быть, оценивающие. Она сказала об этом матери, та, в свою очередь, отцу. Фома Лукич разложил все по своим местам: «Этот не посмеет… кровь не та!»
Заметил поведение подчиненного и полковник Громов. Выбрав момент остаться наедине, старший офицер сделал Сергею замечание:
– Ваш похотливый взгляд, господин капитан, не делает вам чести! Даже не думайте! Мы находимся в гостях, так-с что, будьте добры вести себя прилично!..
Наконец-то сообразив, что от него ждут, Маслов рассмеялся полковнику в лицо, достал из кителя фотографию Нинель, показал старшему по званию:
– Эта девушка похожа на мою невесту… которой нет в живых! Видите сходство? В том, что я благоволю Софье, не значит, что я хочу уложить ее в постель. Не та ситуация…
– Извините, – подавленно попросил прощения Громов, – я был не прав, соболезную…
На этом инцидент был исчерпан.
Однако благодаря критическому, безысходному положению у полковника таки очень скоро начали сдавать нервы. Ожидание неизвестности затягивалось и могло продлиться долго. Всегда привыкший к беспрекословным командам полковник Громов искал повод для собственного утверждения, но так как командовать было некем и незачем, все свое недовольство он обратил на единственного в этом глухом краю подчиненного. Однажды утром полковник сделал Сергею замечанию по поводу грязного воротничка. Потом указал на нечищеные сапоги. В следующий раз повысил голос по поводу расстегнутой верхней пуговицы. И наконец-то взорвался, когда Сергей отсутствовал на заимке целый день.
Все жители заимки в это время отдыхали у дома после тяжелого, трудового дня. Сергей с Маркелом с утра готовили в тайге дрова, вернулись поздно и теперь с чувством исполненного долга спокойно сидели, наслаждаясь тихим летним вечером. Сергей что-то рассказывал староверам о прошлой жизни в Москве, шутил, внимательно слушал других и, кажется, не замечал отсутствия старшего по званию. Полковник Громов не заставил себя долго ждать. Недовольный тем, что всем без него хорошо и никто не обращает на него внимания, полковник выскочил из дома, обрушил свой гнев на Сергея.
– В чем дело? – вставая с места перед старшим по званию, спокойно спросил Сергей.
– Господин капитан, почему не выполняете распорядок дня? Где вы были в течение дня? Почему такое разгильдяйство?!
– Что я должен делать тут, когда людям требуется моя помощь там?
– Вы пока что еще военнообязанный, под присягой царю и отечеству, должны выполнять требования Устава, проводить занятия, ну и, наконец, спрашивать разрешения у старших о своем намеренном убытии!
– Это какие такие занятия я должен проводить и у кого обязан спрашивать разрешения выйти за огород рубить дрова?! – удивленно вскинул брови Сергей.
– Я старший по званию, значит, разрешения надо спрашивать у меня! – белея лицом, заикаясь, ответил полковник. – А занятия… хотя бы надо ежедневно упражняться в боевой и физической подготовке!..
– В подготовке?! – начиная раздражаться, нахмурил брови Сергей. – Это, значит, из пистолета стрелять? Пожалуйста… это мы можем…
Сорвавшись с места, он заскочил в дом, принес свой маузер, быстро посмотрел вокруг, куда бы выстрелить, потом под ноги, поднял стреляную гильзу из револьвера полковника, выставил ее на угол дома к себе донышком, отсчитал двадцать шагов и, почти не целясь, выстрелил. Гильза исчезла – попал! Все удивленно охнули: вот это выстрел! Лука Власович по своей старости вообще не видел мишени. Фома Лукич едва различал точку. Маркел с уважением смотрел на Сергея: вот тебе и простой офицер!..
Сергей, не обращая внимания, разгораясь от негодования, опять осмотрелся вокруг:
– Что, господин полковник? Гимнастику показать?! Сейчас, будет вам гимнастика… – подскочил к деду Луке, осторожно приподнял его с места, схватил чурку, на которой он сидел и, не размахиваясь, с ходу, перекинул ее через крышу захожего домика.
Среди староверов – полное оцепенение. Ну, пусть крыша избы невысокая, пусть чурка легкая, не толстая… однако… чтобы перекинуть чурку на высоту трех метров, надо иметь силушку!
Господин полковник «каши манной наелся», глазами лупит, сказать ничего не может. Сергей подошел к нему, встал лицом к лицу, на губах уголки от волнения подрагивают:
– Ну а насчет подчинения, здесь разговор особый! То, что мы с вами бежали от красных вместе, это не значит, что я должен перед вами по струнке ходить. Я – капитан кавалерии. Вы – советник штаба. У нас разные компетенции. Я в атаку ходил, вы в это время поросят жрали… встретились мы с вами волей случая, в поле… никто меня не обязывал за вами ухаживать…
– Да как вы смеете!.. – взвизгнул полковник, хватаясь за кобуру пистолета. – Да я вас… под трибунал! Да вы… расстреляю как собаку!
– А вот этого делать не советую: кто вас отсюда выводить будет? – как можно спокойнее ответил Сергей и повернулся, хотел уйти, но что-то вспомнил: – А патроны по пустякам жечь не советую: потом застрелиться нечем будет…
Среди обывателей заимки – полное затишье, что же дальше будет? Однако все кончилось не так, как это предполагали.
– Эй, хозяин! Почему чурками раскидываешься? Мерина моего едва не убил, рядом упала… – послышалось сзади.
В кругу людей – переполох. Дремавшие собаки, чувствуя вину, что проспали путников, с резким лаем бросились на чужаков. Полковник Громов, не разобравшись в ситуации, думая, что заимку окружили красные, бросился за угол дома:
– Занять круговую оборону!
Сергей тоже в неведении подкинул маузер. Староверы в напряжении встали в кучу, стараясь узнать пришлых.
– Эй, не стреляйте! – долетел знакомый голос. – Это я!.. Дед Лука, не узнал, что ли?
– Вот те, ястри тя! – хлопнул по бокам Лука Власович. – Да это же Гришка Соболев! Ну и напугал ты нас, паря, думали… – косо посмотрел на полковника дед, – Бог знает, кто, что подумал… а енто, кто с тобой будя? А! Егорка Подольский! Знаю такого, бывал у нас…
– На постой пустишь? – приближаясь к староверам, дружелюбно спросил Гришка.
– На ночку али как?
– На ночку… а там видно будет, – приветствуя всех по очереди, ответил Гришка и боковым взглядом посмотрел на Софью. Та покраснела, опустила голову, отвернулась на плечо матери.
– Кто это? – спросил у Фомы Сергей.
– Наши, местные. Охотники…
– На ночку, мобуть, и пущу, – приглаживая пышную бороду, согласился Лука Власович. – А вот боле, не знаю. Постояльцы у нас в захожем доме, как сговоритесь, да уместитесь. В дом, сам знаешь, не пущу по каким причинам: вера у нас разная! Наша – праведная, ваша православная!
