– Наверно, много времени надо, чтобы выбить в камне такую оказию…
– Да уж, кыргызы на историю время не жалеют… – угрюмо подтвердил Гришка.
– Так это что, выходит, правда все?!
– Что, правда?!
– Ну, помнишь, когда у меня заседали перед Пасхой, я свой сон рассказывал. А Чигирька с дедом Мурзиным какую-то байку глаголили…
– А ты что, не поверил? – усмехнулся Гришка. – Все правда, мне об этом еще отец вот на этом самом месте эту легенду поведал, да все обстоятельно предположил… вот, видишь, – указал на два пика над головой, – голец высокий, шапка падает. Склон голый, ни одно деревце не растет… почему?
– Почему? – переспросил удивленно Егор.
– Да потому, что каждый год здесь снежная лавина сходит, и не раз! – многозначительно подняв ладонь, пояснил Гришка. – Я сам пробовал однажды, пришел вот так, ранней зимой, надо было мне через перевал уйти. Вон туда подошел, – показал рукой далеко вниз, к кедровой колке, – смотрю, карниз висит под макушкой, надуло так, смотреть страшно. Тошно мне стало, долго я стоял, насмелиться не мог… а потом все же решил подстраховаться, не пожалел патрон, выстрелил!
– И что?!
– Надо сказать, страшная картина! Карниз оторвался, лавина снежная пошла, будто гора поехала! Ох и напугался я тогда… хорошо, что далеко стоял, до меня закрайка не дошла метров двадцать, пылью обдало, засыпало, лыжи не мог выдернуть. А здесь, где мы стоим… ужас!.. Страшно смотреть! Тут, на это место, такая масса налепилась: толщина, может, метров двадцать, а то и больше! Нечем мне было замерять, да и незачем, и так все понятно. Вон туда, – Гришка показал пальцем под обрыв, – столько снега уехало – страх! Как лавина сошла, прошел я тогда по ней, как по земле, такой плотный слой, палкой не пробьешь… представляешь, что было бы, если здесь люди стояли?!
– Так они, наверно, тут и стояли…
– Кто? – не понял Гришка.
– Ну, бабы, которых в рабство гнали.
– Да, наверно… не зря сказка придумана. Да и не сказка это, а правда была… тут, наверно, сразу мгновенная смерть, все кто был, – посмотрел под обрыв, – вон туда улетели, а там всех снегом задавило…
Егор тоже посмотрел вниз – голова кружится. Высота – метров сто или больше. На дне ущелья, пробив в плотной массе снега дорогу, ручей гремит. Кое-где камни обозначились, протаяли от солнца: конец июня, а снег до конца так и не растаял. Если учесть, что сторона склона солнечная, сложно предположить, сколько лавин здесь сходит за зиму.
– Тот снег, наверно, только к концу лета растает, – показывая вниз, предположил Гришка.
– Не раньше, – поддержал его Егор.
– Перед тем как растает, так опять новый навалит. Здесь в конце августа первый снег падает. Вот и ищи ее!
– Кого? – удивился Егор.
– Ну, так статую ту, золотую, которую на коне везли…
– А… если она и была, ее, наверно, давно нашли.
– Да нет, в сказке говорится, что пропала баба, как сквозь землю провалилась. Монголы такое дело не оставили бы, весь снег перетопили, да чужими руками землю разгребли. Кыргызов в те времена здесь толпами гнали, так говорят…
– Может, поищем? – пошутил Егор. – Авось повезет!..
– Вряд ли… ты думаешь, один такой умный?!
– Это точно. Не сомневаюсь, что тут до нас тысячи человек побывали… искали…
Они постояли еще какое-то время, пошли дальше. Тропа выгнулась, выровнялась, пошла вдоль хребта. Гришка сел верхом, Егор последовал его примеру. Поехали быстрее, через луговые поля, вдоль кедровых колок, по закрайкам подгольцовых курумников, все ниже, спускаясь с гор в глубокую, но узкую долину.
На краю широкой, вытянутой вдоль гольца поляны Егор вдруг приостановил коня, удивленно посмотрел вокруг:
– Что за черт?! Кажется, я уже тут был…
– Чего? – не понял Гришка, повернувшись к нему боком.
– Место знакомое…
– Немудрено, вы с Сенькой Пономаревым в этих местах промышляли соболя зимой.
– Да это я понял, что в этих краях, вон горы знакомые, под тем белком стояли, – показал рукой вдаль, – там изба есть!
– Правильно, есть там зимовье братьев Сторожевых. Они дальше, на Абакумиху ушли, а Сенька тут сразу место занял, в их избушке поселился.
– Не про то я говорю… на этой поляне был я. Вот, голец рядом… колки кедровые, ключ сбоку. А вон, посредине луговой поляны, бугор. Только это все под снегом было, зимой… с кем я тут был? С Сенькой? Не помню… – рассуждая, показывал пальцем Егор и вдруг хлопнул себя по лбу ладонью, будто комар укусил: – Итишкин хвост!.. Дак… я ж это место во сне видел!..
– Как это во сне? – побелел лицом Гришка. – Однако врешь…
– Сам не знаю, что говорю, но точно помню, каждую мелочь! Вон там, в кедраче, ниже, есть незамерзающий родник!
– Ишь ты… и правду говоришь, есть там родник: зимой из-под земли парит, не схватывается.
– А вон там, на опушке, дерево поврежденное, медведь когтями кору драл! Поехали, проверим…
Поехали охотники, на лошадях быстро, недалеко, да интересно, правду ли Егор говорит. Выскочили быстрым шагом на границу леса, точно есть пихта, наполовину высохшая, звериными когтями порванная, медведь территорию метил. Постояли мужики рядом какое-то время, а Егор опять вспомнил:
– А вон там, под гольцом, есть скала. А в скале – ниша небольшая. В ней что-то лежит!..
– Ну, это ты, брат, хватил лишка… – испуганным голосом прошептал Гришка. – Что там может лежать?!
– Поехали, проверим, – позвал Егор и обогнал товарища, показывая дорогу.
Они пересекли альпийский луг, свернули за пригорок, объехали кедровую колку и остановились в нерешительности. Вот она, та самая скала, про которую говорит Егор. На небольшой высоте, в скале, черная дыра, углубление. Сверху и с боков не попасть никак. Залезть туда можно только снизу, но как?
Егор остановился в нерешительности: хочется посмотреть, что там, на площадке, да веревки нет. А Гришка смеется: «Вот те, пень-голова! А топор на что?»
Спешились оба, срубили невысокую пихту, вместе поднесли к скале, приставили сбоку. Гришка первый вызвался подняться. Егор поддержал дерево, чтобы не крутилось, товарищ белкой выскочил на край ниши, замолчал, некоторое время стоял на сучках, потом начал спускаться вниз.
– Что там? – глядя на холодное лицо товарища, спросил Егор, но тот молча указал глазами: «Лезь, сам все увидишь…»
Егора не надо заставлять, вскарабкался по сучьям наверх, подтянулся на сильных руках о край и тут же замер, подавленный увиденным.
Площадка была небольшая, зимний пригон у коровы больше. Нависшая сверху над площадкой каменная плита исключала попадание каких-то осадков и служила надежным убежищем от любопытного глаза. У наклонной стены, вытянувшись во весь рост, уложенные в один ряд, лежали пять покойников, или то, что от них осталось. Одетые в конические шлемы, легкие доспехи, при оружии – кривые клинки, луки, колчаны со стрелами и копья, – кости хорошо сохранились. Потемневшие от времени черепа пугали пустыми глазницами. Плоские, широкоскулые лица без труда подсказывали о происхождении воинов к народам Востока. В головах каждого стоял небольшой, средних размеров сосуд. Два из них развалились от времени, на камни вывалились какие-то потемневшие украшения. Тела покойников были обращены головами на юг, в сторону Перевала бабьих слез. Егор хотел задержаться еще, чтобы рассмотреть останки, но Гришка гаркнул на него снизу:
