Егор подъехал ближе, стал рассматривать следы. Действительно, на определенном расстоянии следы любого зверя будто находили преграду, за несколько метров сворачивали в сторону или пятились, и это вызывало удивление.
– А теперь еще интереснее, – нахмурил брови Гришка и приказал: – Давай, подъезжай к дереву на коне!
Егор тронул Рубина вперед, но тот закрутил головой, захрипел, стал топтаться на месте, отказываясь сделать шаг.
– Ну, Рубин! Шагай, говорю! – подбивая бока ногами, повторил Егор, но мерин продолжал крутиться, присел на задок, хотел встать в дыбы и едва не сбросил своего хозяина на землю.
– Не мучай животное, – покачал головой Гришка, – все одно не пойдет! Даже если за повод потянешь за собой, ничего не получится. Его можно только силой затащить… или мертвого.
– Ну и дела! – прыгая на землю со спины Рубина, почесал затылок Егор.
– Вот и я тоже говорю, дела! – подтвердил Гришка. – Мне еще об этом тятя говорил… вот так же когда-то подвел к дереву, стал рассказывать: «Гляди, сынок: человек может в круг зайти, а собака нет!» «Почему?» – спрашиваю. «А потому, что человек оставит вещь Духам да помолится. А собака ничего не оставит, знать, ей под деревом делать нечего!» Так, видно, Духи Гор велели! – и уже шуткой: – Самый надежный лабаз: продукты можно смело оставлять, никто не возьмет и не съест!
– Так почему же никто не оставляет запас?!
– Так отсюда назад уже ничего не возьмешь! Нельзя брать от святого дерева то, что оставил, это уже не твое, – сурово посмотрел Гришка и недвусмысленно показал на небо и вокруг: – а их! А если у них что украдешь, горе тебе большое будет!..
– Ты в это веришь?!
– А как же!..
– Но ведь мы же с тобой православные!.. Здесь Духи, у нас – Бог!..
– Какая разница? Я думаю так: Бог один, да просто у разных народов называется по-разному. Вот, к примеру, четыре дня назад тофалары проехали, останавливались: видишь, тряпочки свежие? Они здесь по своему Богу молились, как вера подсказывает, как от предков идет. Мы вот с тобой тоже тряпочки повяжем, помолимся, посидим… староверы придут, тоже дань верности поднесут. А Он, – Гришка опять посмотрел на небо, перекрестился, – нас всех услышит, и воздаст по заслугам!.. Это, как Святое причастие, здесь, на перевале, у Святого дерева в грехах покаяться – лучше, чем в церкви! Люди сюда специально за сотни верст едут и идут! Святое дерево на Перевале бабьих слез – знаменитое место! Любой кыргыз сюда хоть раз в жизни попасть обязан!
– А русский?!
– Русский?.. Так не каждый про это место знает, только мы, охотники. Да и русские тяжелы на подъем: далеко, тайга, горы… пешком не пойдет, коня дай! Русский по породе мужик ленивый, быстрее в церковь сбегать, батюшке червонец сунуть, да и дело с концом. А чтобы сюда прийти, подумать над своими грехами, недосуг! А я так думаю: сюда идешь в грехах каяться, о грехе своем думаешь. Пришел, отмолил, простит не простит, это дело другое. Зато здесь с чистой душей, по-настоящему о грехе думаешь! И назад идешь, тоже думаешь. Надолго процесс запоминается, потом, прежде чем согрешить, вспомнишь, подумаешь, сделать или нет. А в церкви что? Зашел – вышел, наутро забыл, в чем каялся. И опять по новой заповеди нарушаешь.
Егор посмотрел на товарища с интересом: первый раз такое вероисповедание слышит. И что удивительно, не согласиться с Григорием нельзя, он зрит в корень! Хоть своя у него правда, не каждому понять, но опирается Гришка на опыт вольного народа. А малые народы Сибири, хоть и далеко отсталые от цивилизации, далеко не глупые люди во всех отношениях.
Подошли мужики ближе, Гришка первый на колени встал, по волосам ладонью провел, указал Егору место рядом:
– Если хочешь причаститься – вставай рядом!
– Так кому молиться-то? Ни образа, ни иконы…
– А вот на дерево и молись! Думай о своем, и Бог тебя услышит!
Встал Егор рядом, так же склонил голову, вместе с Гришкой стал читать «Отче наш». В один голос заговорили мужики, но какой эффект произошел в душах охотников! Кажется обоим, что весь мир замер вокруг, ветер перестал шалить, горы притихли, тайга насторожилась! Их сознание сковал непонятный страх, в какой-то момент показалось, что сердце останавливается. Однако все это было недолго. Очень быстро все стабилизировалось. На чистые, открытые, идущие от души мысли снизошла благодать, телу стало легко и свободно, душа стала легкой и светлой, а по жилам, в крови пробежал такой сгусток адреналина, что каждому показалось, оба очутились в славной юности, полные сил и энергии!
Сколько продолжалась молитва, никто не знает. А только кончилось все полным удовлетворением. Егор и Григорий встали разом, еще раз перекрестились на все четыре стороны света, поклонились кедру, подвязали по цветной тряпочке, у кого что было, опять перекрестились, поклонились и пошли.
Через какое-то расстояние, наконец-то собравшись с мыслями, Егор задумчиво заметил:
– Да уж, такого в церкви не испытаешь!
– А то! И я говорю, – подтвердил Гришка. – Как побываю здесь, будто заново родился! Долгое время маралом бегаю, пока в поселке в гулянку не попаду. А где гулянка, там, сам знаешь, богохульство, разврат, да и прочие грехи. Утром проснешься, а сознание уже сюда тянет, быстрее бы на Перевал бабьих слез подняться… очиститься!..
От святого кедра тропа пошла круто вниз, будто с печки. Гришка с Егором боком спускаются, кони на задках плывут по гравию.
– Был бы снег, уехали вон туда, под обрыв… – заметил Гришка и предупредил: – Мерину своему разбег не давай! Покатится – не остановишь и тебя за собой потянет… кости не соберешь!
Вокруг визуальная картина изменилась. Горы на глазах выросли, горизонт приблизился, тайга позеленела, воздух посвежел. Снизу разом пахнуло жизнью, а не навязчивой черствостью, как это бывает на высоте. Огромные камни измельчали, языки длинных осыпей-курумов заменил редкий кустарник, а за ними низкорослые, кедровые колки. Постепенно склон перевала выправился, стал пологим. Идти стало легче.
На первом прилавке Гришка остановился, стал смотреть по сторонам, на высокие пики гольцов над головой, под обрыв с нижней стороны тропы. Егору тоже пришлось остановить шаг: на узкой тропе передового не обойти, узко.
– Что там? – спросил он, выглядывая из-за крупа лошади на товарища.
– Да вот, на камне рисунок выбит. Шагай ближе, посмотрим. Сколько раз хожу, постоянно останавливаюсь.
Егор как-то протиснулся между камнем и конем Гришки, к своему удивлению, увидел на плоской скале высеченные фигурки людей и животных. Во всю ширину плоскости тянулась человеческая цепочка: по краям всадники с плетками, между ними женщины, а посредине, лежа на спине лошади, во весь рост человеческая фигура.
– Эт-то еще что за художества?! – удивлению Егора не было предела.
– А вот, однако, и есть та самая сцена, когда монголы женщин в рабство гоняли…
