Через несколько минут Николай сообщил:
– Наш ГСТ отозвался. Но ему до указанной точки еще двадцать минут полета.
Штурман, слышавший этот разговор, скривился:
– Уйдет немец! Не исключаю – они могли слышать наш разговор.
– Если аккумуляторы разряжены, немцы будут находиться в надводном положении до последнего. Нас они не испугались, стало быть – положение критическое. Мы на них прямым курсом вышли, и подводники не могли знать, что бомб у нас нет. Но под воду не ушли. Отсюда делай выводы.
Еще несколько минут полета – и вот он, пролив Югорский Шар. Слева остров Вайгач, справа – материк. А им еще до восточной части пролива лететь.
Тихон приказал:
– Всем членам экипажа – смотреть на берега. Где-то должна быть наша подлодка. Николай, переключайся на волну моряков, слушай эфир.
Долго искать не пришлось. С подлодки сначала услышали шум двигателя гидросамолета, а потом и увидели его.
Серое тело подлодки было малозаметно на фоне скал. С подлодки взвилась в воздух красная ракета.
– Командир, похоже – они.
Тихон снизился, заложил вираж и увидел на палубе моряков – они приветственно махали ему бескозырками. Наши!
Тихон прошел над лодкой раз и другой.
– Смотреть в воду – нет ли камней! – И сам голову в форточку высунул. Не хватало еще днище о камни пропороть!
Чисто! Тихон убрал обороты мотора, приводнился и подрулил к лодке на малом газу. Но что дальше? Вплотную к корпусу лодки приближаться нельзя – у субмарины по обеим сторонам корпуса рули, и волной гидросамолет может швырнуть прямо на них. Тогда они и себе днище пробьют, и лодке рули повредят.
Однако моряки – народ находчивый. Из бревен, лежащих на берегу, во время вынужденной стоянки они связали небольшой плот. Море постоянно выбрасывало на берег всякие предметы с погибших кораблей, лес-топляк, который рос на берегу северных рек, бревна с разбитых плотов, которые плотогоны гнали по Двине или Енисею.
Двое подводников, загребая досками, направились к «Номаду». Они тащили за собой веревку – моряки называли ее концом. Один конец веревки они привязали к рыму гидросамолета, другим концом веревка была привязана к лодке.
С предосторожностями погрузили первый ящик.
Плот на воде держался неустойчиво, раскачиваясь на волнах, и потому моряки решили не рисковать, переправлять ящики поодиночке.
Один из подводников сказал Тихону:
– Когда самолет на воду садиться стал – вода во все стороны, только винты видны. Мы уж испугались, все же самолет – не подводная лодка.
– Нормально сели, это всегда так выглядит, – успокоил его Тихон.
Подводники потянули за веревку, и плот медленно двинулся к лодке. Получился импровизированный паром, только вместо берегов реки – подводная лодка и гидросамолет.
Перегрузка шла медленно – опасались уронить в воду драгоценный груз. Глубина в этом месте метров пятнадцать, иначе лодка к скалам не подошла бы, и, сорвись хотя бы один ящик, поднять его с морского дна было бы сложно. На подлодке есть водолазное оборудование, но в ледяной воде да на большой глубине водолаз долго пробыть не сможет.
Последним рейсом на плоту переправили механика.
Один из подводников достал из-за пазухи бутылку коньяка и протянул ее Тихону:
– Это подарок от командира лодки.
– Приму с благодарностью. Передай от всего экипажа самолета привет и пожелание быстрейшего окончания ремонта.
Когда подводники добрались до лодки и втащили механика на палубу, Тихон распорядился:
– Отвязывай веревку, взлетаем.
Надвигалась ночь, и взлетать на самолете по неизвестному, никак не обозначенному фарватеру не хотелось. Но не сидеть же на берегу – там ни одного дома не видно. Конечно, подводники приютят, но на подлодках тесно, и разместить там шестерых членов экипажа было бы сложно. Подводники и так спят на койках по очереди.
Запустили моторы. Моряки с палубы размахивали руками.
Тихон дал газ правому мотору, потихоньку развернулся, правое крыло прошло над корпусом лодки. Потом полный газ обоим двигателям – струями воздуха от винтов у подводников сдуло бескозырки.
Самолет пробежал по воде, встал на редан и, задрав нос, взлетел. Часов пять-шесть полета – и они сядут на базе. И то если не будет сильного встречного ветра.
Уже через час полета радист огорчил Тихона:
– Командир, метеосводка плохая. Передают – ветер до штормового и дождь.
– Плохо. Штурман, пока погода позволяет, определяйся с местом, надо где-то садиться. В шторм уже не получится.
Штурман взялся за логарифмическую линейку и карту:
– Самое близкое место – поселок Ходовариха.
– Это где же такой?
– Недалеко от мыса Русский Заворот, на материке, десять минут полета.
– Давай курс.
– Двести десять.
Тихон повернул самолет влево – непогоду лучше встречать на берегу. Жаль, что до Колгуева далеко, еще добрых полтора часа полета.
– Командир, поселок должен быть под нами, – произнес штурман.
Тихон снизился до двухсот метров. Темень, ничего не видно, не поймешь, где вода, где суша. Одно радовало: судя по карте, местность низменная, скал и сопок нет.
Он сделал разворот, опустился еще на сто метров и включил посадочные фары.
В этот момент носовой бортстрелок закричал:
– Вижу домики!
Тихон заложил вираж. То, что они наткнулись на поселок, – большая удача. Будь он в полукилометре в сторону – и искать пришлось бы долго.
В крохотном поселке поняли – нужна помощь. Немцы точно тут никогда не летали.
На столбе, почти на берегу, у деревянного причала, вспыхнула лампочка. Отлично – есть ориентир.
Самолет уже шел низко над водой – Тихон решил приводниться и тянуть по воде к причалу. Если не рассчитать скорость или сесть дальше, велика вероятность врезаться в берег.
На причале виднелась мужская фигура в брезентовом плаще, в руках мужчина держал керосиновый фонарь.
Тихон на малом газу подошел к причалу. Он был низок и рассчитан на лодки или небольшие катера, но сделан основательно – северяне или поморы все делали добротно, на совесть, на века.
Человек с причала бросил им причальный конец, и носовой стрелок тут же привязал его к рыму. Чтобы самолет не болтало, не разворачивало ветром, сбросили носовой и кормовой якоря.
Человек на берегу понял беспокойство летчиков, пробежал по причалу и показал железную цепь.
– Олег и Григорий, выбирайтесь на причал. Иван, помоги им из самолета.
