Тихон поднял самолет на три с половиной тысячи метров. Лучше бы повыше, зенитная артиллерия не достанет, в случае, если засекут. Но фюзеляж негерметичен, кислородных масок нет, и, заберись он на пять километров, люди сознание могут потерять из-за кислородного голодания. Некоторое напряжение вызывало отсутствие парашюта. Выходит, судьба экипажа и самолета неразделима. Получит самолет серьезные повреждения от «худого» – сгорит в воздухе вместе с экипажем, шансов спасения у пилотов нет. Все же смелые люди на транспортниках летают.
И еще беспокойство занозой в мозгу сидело. Взлететь с неподготовленной полосы – полдела, самый сложный элемент в пилотировании – посадка. Можно пролететь отлично, а во время приземления так самолет о полосу приложить, что и костей не соберешь. По этому поводу в авиации даже присказка была: «Прилетели – мягко сели, высылайте запчастя, фюзеляж и плоскостя». Как бы вот так же не вышло. Машина тяжелая, на команды реагирует с запозданием, ошибку исправить можно и не успеть.
– Степаныч, вы с какого аэродрома взлетели?
– Знамо – с Быково, недалече от Москвы.
Тихон там никогда не был, полосы не знал, как и подходов к аэродрому.
– Посадочная скорость какая?
– Сто тридцать – сто сорок.
– Хм… – Тихон посмотрел по сторонам и, обнаружив справа от пилотского кресла планшет с картой, уложил его себе на колени. Маршрут был проложен красным карандашом, и явно аккуратист рисовал, с указанием поворотных точек курс проложен. Очень толково!
Тихон сразу посмотрел на компас и педалями направление полета скорректировал. По местности внизу не сориентируешься, темень сплошная, ни одного характерного репера.
Еще через полчаса полета внизу показались огоньки.
Механик посмотрел в окно:
– Линию фронта пересекли. Немцы всегда осветительные ракеты пускают, по ним и определяемся.
Ага, они уже над своей территорией… На душе Тихона стало спокойнее. Конечно, если рассветет, можно и над своей землей на «худых» нарваться, но шансов все же меньше. Да и надежда теплилась в душе – свои помогут.
Тихон стал понемногу снижаться. Аэростатные заграждения на карте отмечены, как и их высоты, но они в стороне от курса остались. Попадись такая летная карта в руки немцам – сущая находка, сюрприз.
На востоке стало сереть, потом появился краешек солнца – багровый.
– Плохая погода будет, – заметил Степаныч. – Видишь – солнце красное? Или дождь случится, или сильный ветер.
Но пока погода благоприятствовала. В кабину зашел командир разведгруппы:
– Ну, как тут у вас дела? Все в порядке?
– Как бы свои не обстреляли. Снижаемся помаленьку.
На земле еще темно, а самолет в воздухе уже видно. Хоть он и покрашен зеленой маскировочной краской, а от стекол, алюминия, от винтов солнечные лучи отражаются, и с земли он виден сверкающим крестиком.
Степаныч, услышав эти слова, успокоил Тихона:
– Я сигнал из ракетницы дам – «я свой». По-моему, пора уже курс и высоту менять, подходим.
Сигнал подавать не пришлось – по ним не стреляли. С земли в бинокль характерный силуэт «Дугласа» с немецкими бомбардировщиками не спутаешь, да и звук моторов совсем другой.
Тихон снизился до полутора тысяч метров и высматривал посадочную полосу. Тут главное – увидеть, и можно снижаться, выписывая «коробочку». Раньше, когда их полк в Москве стоял, на северной окраине города, он местность и подходы к аэродрому визуально знал. А в Быково не садился никогда, местность внизу была ему незнакома.
Тысяча метров высоты, восемьсот… Где аэродром? На лбу Тихона выступила испарина, мышцы были напряжены.
Очень вовремя подсобил механик:
– Возьми немного левее. Видишь трубу заводскую? На нее курс держи. После трубы снижение.
А на высотомере уже четыреста метров, и альтиметр цифры в секунду несколько раз меняет.
Тихон аккуратно работал штурвалом. Высота уже небольшая, как и скорость – сто восемьдесят всего.
– Есть полоса! – закричал механик.
Но ее уже и Тихон увидел. Рядом с КДП «колбаса» на ветру полощется.
– Обороты убери, – приказал механику Тихон.
Степаныч привычно потянул рычаг на себя. На тахометре обоих двигателей – по тысяче оборотов в минуту. Полоса пустая, и посадочное «Т» есть. И вдруг с КДП красная ракета, запрещающая посадку, взлетела. Что за черт?!
– Степаныч, полный газ! Уходим на второй круг!
Взревели моторы, и Тихон плавно потянул на себя штурвал. Самолет стал набирать высоту и скорость. Тихон начал ходить вокруг аэродрома «коробочкой». Что делать? Искать другой аэродром и садиться на него или ждать?
В этот момент показался быстро снижающийся самолет, тоже ПС-84 с одним неработающим двигателем. С ходу он плюхнулся на полосу. Так вот почему Тихону запретили посадку – для аварийного самолета полосу готовили.
Приземлившись, ПС-84 не зарулил на стоянку, а остался стоять на полосе. К нему подогнали грузовик и отбуксировали на стоянку.
Тихон решил садиться. Он подобрал газ мотором – полоса впереди.
– Шасси!
Один легкий толчок, следом за ним – второй… На приборной панели загорелись две зеленые лампочки.
– Шасси выпущено! – доложил механик.
Тихон притерся колесами к полосе ювелирно, как будто всю свою жизнь на «Дугласе» летал. Правду говорят – новичкам везет.
Механик сразу моторы на холостой ход перевел.
Тихон тормозить принялся, механик рукой показал:
– Наша стоянка седьмая, заруливай.
Ну да, хорошо сказать. Машина большая, неповоротливая, а Тихон габаритов ее еще не чувствует, не присиделся. К каждому самолету привыкнуть надо. Вспотел, голова как на шарнире – влево-вправо, не заденет ли чего крыльями. Но в стоянку вписался.
– Степаныч, глуши.
Моторы один за другим стихли. Несколько мгновений стояла оглушительная тишина, потом в грузовом отсеке загомонили, и в кабину заглянул командир разведгруппы:
– Ну, молодца! Говорил – истребитель, а сел, так я не заметил, как на пассажирском… Летал я до вой-ны Москва – Сочи.
Механик побежал открывать двери и скидывать лестницу.
К самолету неспешной походкой подошел техник. Тихон со своего места видел, как он со Степанычем стал оживленно разговаривать, а потом побежал к штабу.
А к самолету уже крытый брезентом грузовик подъезжает – за разведгруппой. Парни выстроились цепочкой и за пару минут перекидали в кузов свои рюкзаки и забрались в него сами.
Тихон же как прилип к пилотскому сиденью. Посадка на ПС-84 на незнакомом аэродроме выжала из него все соки, и сил подняться не было. Расскажи кому, что меньше чем за год он от дельтаплана, пусть и с мотором, до «Дугласа» поднялся – не поверят. Это не имея летной школы за плечами! Нонсенс!
