Иван отстегнул привязные ремни, распахнул люк. Ну, была не была! Он перекрестился и головой вперед бросился в проем люка.
Лицо сразу обожгло холодным воздухом. Иван нашарил кольцо на груди, дернул. Раздался легкий хлопок вытяжного парашюта, хлопок и динамический удар основного купола. Слава богу, рас-крылся.
Иван покрутил головой из стороны в сторону – парашют Равиля был в полукилометре от него.
Неуправляемый «Бостон» пролетел еще немного. Потом у него отвалилось левое крыло, самолет перевернулся и, беспорядочно вращаясь во всех плоскостях, стал падать. Раздался удар о воду, всплеск, брызги!
Бомбардировщик продержался на воде несколько минут – его фюзеляж медленно наполнялся водой. Но вот ушла под воду кабина, потом резко поднялся хвост, и весь самолет скрылся под водой. Все это происходило у Ивана на глазах.
Наступила тишина, нарушаемая только шумом ветра. Внизу была вода, и приближалась она стремительно.
«Бостоны» звена Ивана ушли к земле.
Иван нащупал сосок нагрудника. Тем, кто летал над морем, выдавались американские: одна лямка надевалась на шею, а вторая обвязывалась вокруг пояса. Носился нагрудник в сдутом состоянии, автоматически не надувался. И вот теперь надо было его надувать.
Иван старался, но сделать это в воде было затруднительно. Воротник, поддерживающий на плаву голову, надувался сзади, а сам нагрудник, держащий на воде верхнюю половину туловища, расправляться не желал, мешала привязная система парашюта.
Иван успел обернуться, чтобы увидеть парашют Равиля – но увы… Видимо, тот уже успел привод-ниться. Их парашюты были с круглым куполом, без вырезов, и практически не управлялись, как современные.
Секунда – и Иван с шумом и плеском вошел в воду. Мгновенный шок от ледяной воды – от неожиданности он даже сделал глоток морской воды, взмахнул руками, с трудом вынырнул и сделал вдох.
По морю катилась мерная зыбь с редкими волнами.
Иван расстегнул ремни подвесной системы, избавившись от парашюта. Он делал гребки одной рукой, работая ногами, и, чтобы удержаться на поверхности, стал изо всех сил надувать нагрудник – он поможет сэкономить силы. Прорезиненная ткань, наконец, раздулась и стала удерживать тело на воде. «Если я замерзну насмерть, не утону», – подумалось Ивану. Все, что он мог сделать для своего спасения, он сделал.
Он посмотрел на часы – пятнадцать двадцать две. Успеют ли подойти катера, а главное – смогут ли их экипажи обнаружить его? Торпедные катера быстроходны, но они могут пройти мимо. И кричать бесполезно, за ревом двигателя его с катера не услышат. И он решил при появлении катеров стрелять в воздух. Хотя и в этом случае закралось сомнение – будут ли стрелять патроны, ведь он сейчас в воде?
На надувном нагруднике имелось два кармашка. В одном был свисток, считалось, что его звук был способен отпугивать акул. Американцы делали нагрудники для своих пилотов, воюющих с Японией на Гавайях или в Восточной Азии, и для России эта вещь была бесполезной, в северных морях акул не было.
А во втором кармане был эбонитовый пенал, похожий на старинный солдатский медальон, только более крупный. Там находился порошок оранжевого цвета – при приводнении его следовало высыпать вокруг себя. Порошок не тонул и окрашивал воду в яркий цвет, хорошо заметный с воздуха. Летчики могли его легко увидеть. Только у американцев полно гидросамолетов «Каталина», могущих приводниться в море и подобрать тонущие или терпящие бедствие экипажи самолетов или судов. Они применялись англичанами и американцами с 1941 года для разведки, спасательных работ и постановки морских мин. Поставки этих самолетов в СССР по ленд-лизу начались позже.
Спасению летчиков все воюющие стороны – немцы, англичане, американцы – придавали большое значение. Отбор и обучение летчиков стоили казне очень дорого, за такие деньги можно было обучить батальон танкистов. В танкисты старались брать трактористов и механиков, поскольку у трактора и танка много общего – двигатель, трансмиссия, ходовая часть. А летчиков обучать долго, затратно, и опыт к ним приходит с налетом.
На первых порах, в самом начале войны, пилотов погибло много. Даже такая, казалось бы, мелочь, как цвет формы, могла сыграть роковую роль – снайперы, пулеметчики и истребители отстреливали в первую очередь летный состав.
Уступающие по техническим и боевым характеристикам немецким наши самолеты тоже сыграли роковую роль. СССР вступил в войну, имея на вооружении И-153 и И-16 в истребительных полках, фронтовые бомбардировщики СБ, тяжелые бомбардировщики ТБ-3 – все морально устаревшее. Была новая техника – ЛаГГИ, Яки, Пе-2, Ил-2, Ту-2, поступившие в полки весной 1941 года, но в малых количествах, которые летчики толком освоить не успели.
Промышленность, эвакуированная на Урал, в Поволжье, Сибирь путем титанических усилий и трудового героизма, стала выпускать больше военной техники – самолетов, танков, пушек. А профессионалов катастрофически не хватало, сказались сталинские предвоенные чистки в армии и на флоте.
Сталин спохватился. В приложении к знаменитому приказу «Ни шагу назад», вышедшему в 1942 году, самом тяжелом году для страны, вводились жесткие меры – заградительные отряды. Вводились штрафные роты для солдат и сержантов, а для офицеров – штрафные батальоны. Для летчиков были введены штрафные эскадрильи – штурмовые, бомбардировочные. Кстати, пальма первенства по введению в войска подобных боевых единиц принадлежала вовсе не Сталину, а Гитлеру, только у него были штрафные полки и даже штрафная дивизия.
Иван почувствовал, что начал замерзать. Промокшая одежда не грела, а забирала тепло и тянула вниз. Если бы не нагрудник, он уже бы пошел на дно. Долго удерживаться на воде в летном обмундировании – меховом комбинезоне и унтах – невозможно. Руки и ноги сильно мерзли, зубы стучали. Через десять минут конечности перестали подчиняться, как будто онемели, и сделались непослушными.
Иван с тоской посмотрел в небо – не хотелось умирать в двадцать с небольшим лет. Ладно бы еще от пули – мгновенно. Но вот так, мучительно, замерзая – и врагу не пожелаешь. Он попытался двигаться, заработал руками и ногами, но эти усилия лишь отняли последние силы. Сколько он еще продержится в ледяной воде? Пять минут, десять? Все равно торпедные катера так быстро не подойдут.
Иван решил не мучиться, и, пока еще руки как-то слушаются, лучше застрелиться. Может, это было малодушие – раньше в душе он сам осуждал таких. А теперь понимать стал. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Говорят, что те, кто замерзает в снегу, перед смертью чувствуют тепло и засыпают. Но попробуй уснуть в воде!
Непослушной рукой Иван дотянулся до кобуры, расстегнул клапан, но вдруг понял – пальцы не слушаются. Ну не может он пистолет вытащить! Он клял себя последними словами. «Слабак, даже застрелиться не можешь!»
По лицу, смешиваясь с солеными брызгами, потекли слезы. Развязать пояс, сбросить нагрудник и уйти на дно? Он посмотрел по сторонам: везде свинцовые волны – и никого. Хоть бы какой-нибудь корабль на горизонте!
