– Вместе!
Иван перекинул винтовку через плечо, поднял за руку командира и обнял его.
– Теперь уходим. Терпи!
Время от времени останавливаясь и отстреливаясь, они доковыляли до паровоза и залегли.
Один из осужденных завернул гимнастерку, оторвал полосу от нательной рубахи и прямо поверх галифе перевязал командиру раненую ногу.
Немцы в атаку пока не поднимались – они медленно переползали.
Один из осужденных забрался на паровозную площадку, идущую вдоль котла. Как только кто-то из немцев неосторожно приподнимался, следовал выстрел. Почти все выстрелы достигали цели.
– Пулемет бы сюда! Ну хотя бы один пулемет! – проскрипел зубами раненый командир. – Хрена лысого мы бы тогда им полустанок сдали!
– А я не сдам, пока меня не убьют, – ответил один из осужденных. – Все равно у меня срок двадцать пять лет лагерей. Так лучше я умру в бою, чем на лесоповале.
– И я тоже, – поддержал его другой.
– И я…
Никто не собирался сдаваться. Только смерть от вражеской пули могла сломить сопротивление этих людей.
Иван лежал за сложенными шпалами рядом с командиром.
– Думал, закончилась для меня война, – проговорил тот. – Я ведь полковником был, механизированной бригадой командовал. Боеприпасы закончились, топливо. Технику, что не сгорела, сами взорвали, чтобы немцам не досталась. Пробились, из окружения вышли. Из бригады едва ли рота набралась. Но меня обвинили, дальше – трибунал. Думал, расстреляют. Но дали двадцать пять лет. А у меня семья. Каково сыну будет узнать? Он же меня всю жизнь ненавидеть будет!
Чувствовалось, что бывший комбриг не столько переживал за себя, сколько за семью, за сына.
У Ивана слов поддержки не нашлось. Здесь все на равных правах, все осужденные. Правда, сейчас они не под конвоем, не в лагере, но с полноценной перспективой умереть на этом безымянном полустанке.
– Слушай, боец…
– Алексеем меня звать, – отозвался Иван. Взяв себе удостоверение Скворцова, он решил назваться его именем.
– Видел я, как ты бумаги жег. Но я тебя не осуждаю. Выживешь в этой мясорубке, значит – повезло. Если в Москве будешь, зайди к моим, расскажи, как все было. Павлов моя фамилия.
– Адрес назови.
– Большая Татарская. – Полковник назвал дом и квартиру.
Иван вслух повторил адрес.
– Запомнишь?
– Уже. На всю жизнь. Останусь в живых – обязательно зайду. Слово даю.
– Верю. Ты ведь не побежал, как другие, в степь, от парашютистов подальше. Тут бы головы сложили, как люди, Отчизне помогли бы. Все равно в лагерях сгниют. – Полковник презрительно сплюнул. Он не признавал высоких слов о Сталине, о партии, чем вызвал еще большее уважение у Ивана.
Немцы тем временем подобрались ближе и в атаку кинулись тихо, молча, без обычной стрельбы, желая выиграть время на внезапности.
Но с паровозной площадки открыл огонь тот самый осужденный, который туда забрался. Стрелял он метко: пять выстрелов – пять пораженных целей.
Следом за ним стали стрелять другие.
Понеся потери, немцы залегли.
– Пакость какую-то затевают, – произнес полковник. – В лоб взять не могут – в обход пойдут, с тыла. Они ведь поняли, что нас мало. Навалятся разом с фронта и тыла, сомнут.
Лежавший за полковником осужденный произнес:
– У меня патронов осталась одна обойма.
– В разбитом конвойном вагоне есть. Пока тихо, попробую принести, – тут же предложил Иван. Он оставил свою винтовку – больно длинна и неудобна, перелез через рельс и пополз под вагонами.
Вот и разбитый вагон. Иван поднялся, вскочил на ступеньку и нырнул в вагон.
Патроны в сейфе еще оставались.
Иван пошарил взглядом, нашел гимнастерку и связал рукава. В импровизированный узел свалил все оставшиеся патроны.
– Ничего, братки, продержимся!
Со стороны хвоста поезда ударил пулемет. Иван уже научился различать оружие по звуку.
Он опустил узел и пробрался к окну.
Со стороны хвоста поезда к паровозу, рядом с которым держали оборону осужденные, короткими перебежками двигалась жиденькая цепь немецких парашютистов.
Ивана охватила паника. Винтовок в вагоне уже нет, их разобрали. У него же из оружия – только «наган» в кобуре.
Он достал револьвер, откинул дверцу и провернул барабан – все семь патронов были на месте. «Шесть в немцев, последний для себя оставлю», – решил Иван.
Со стороны паровоза вспыхнула стрельба. Как и предполагал полковник, немцы зашли с тыла.
Иван убрался от окна. Если его заметят раньше времени, полоснут из пулемета. Стенки вагона тонкие, от пуль не закроют.
Он решил выждать, а когда немцы минуют вагон, стрелять им в спины. Одного-двух застрелить успеет, пока его самого не убьют.
В этот момент раздались тяжелые шаги. Судя по хрусту щебенки, по насыпи шли двое.
Для верности Иван выждал несколько секунд, высунулся и вскинул револьвер.
Немцев было двое. Один был автоматчиком, другой нес ручной пулемет. И дистанция для револьвера подходящая, метров пятнадцать.
Иван прицелился в спину пулеметчику – в первую очередь надо сразить его – и нажал на спусковой крючок.
Выстрела его не услышали – автоматчик в это время открыл огонь. Да и хлопок у «нагана» слабый.
Иван увидел, как падает пулеметчик, и перенес ствол на автоматчика. Тот интуитивно почувствовал угрозу сзади, стал поворачиваться – но не успел, на миг опоздал.
Иван выстрелил в ненавистную серую форму раз, другой, и автоматчик упал. А по вагону, по стенке его уже ударили пули.
Иван пригнулся и по груде мусора прополз к тамбуру, подобрался к двери и осторожно выглянул. Метрах в десяти, спиной к нему осторожно шел немец.
Иван поднял револьвер и выстрелил. Немец упал.
В барабане осталось три патрона, и запасных не было.
Иван выпрыгнул из вагона и побежал к немцу – его интересовало оружие. С ходу упав рядом с убитым, он вырвал из его рук автомат. Вытащив из подсумка три магазина, он убедился, что они полные, и сунул их за ворот комбинезона. Нет, не возьмешь!
По другую сторону поезда пробегали двое немцев – из-под вагона Иван видел только их фигуры ниже пояса. Вскинув автомат, он дал длинную очередь. Автомат клацнул – магазин опустел. Иван быстро поменял его на полный. Надо было торопиться к своим, у них патронов мало. Он перелез через рельсы.
Немцы, числом около отделения, уже прошли вперед, метров на сто, и Иван понял, что патроны поднести у него не получится. Ну так у пулеметчика пулемет есть!
