Иван двинул ручку вправо и поймал «мессер» в перекрестье прицела.
Немец понял свою ошибку и рванул ручку на себя, надеясь уйти из-под огня. Но Иван уже нажал на гашетку.
Снаряды попали прямо в центроплан истребителя. Вспыхнуло пламя, истребитель свалился на крыло и стал падать, беспорядочно кувыркаясь.
Насладиться зрелищем его падения Ивану не удалось. Штурмовик затрясло от ударов, на правом крыле появились здоровенные дыры.
Он бросил взгляд в зеркало и увидел – на хвосте висит второй «худой». Уравняв скорость, пилот вражеского истребителя методично расстреливал «Ил», как в тире.
Иван завертел головой. Самолета Черноброва не видно, но позади него от земли поднимался столб дыма. Неужели сбили?
Иван попытался сбить прицел немца – сколь-зил на крыло, снижался и набирал высоту. Тщетно! На крыльях и фюзеляже появились новые пробоины, самолет все хуже слушался руля. А потом запахло дымом.
Иван обернулся – горело хвостовое оперение. Он резко повернул вправо, на курс 90, в сторону передовой. До этого, увлекшись стрельбой по «мессеру», он летел строго на север, параллельно линии фронта.
«Мессер» не отставал. Он висел на хвосте, но не стрелял. Вот истребитель поравнялся со штурмовиком Ивана и шел уже крыло в крыло. Иван хорошо видел лицо немца. Тот погрозил ему кулаком, потом оттопырил большой палец и ткнул им вниз – на манер римлян. Ну да, обещает вогнать в землю, только вот снаряды и патроны у него кончились.
На всякий случай Иван сдвинул назад фонарь кабины. Тянуть до своих? Что случится раньше? Он дотянет, или штурмовик рухнет?
Самолет, как и танк, горит очень быстро. Пара минут – и вот уже от машины одни головешки.
Израненные плоскости держали плохо, но мотор тянул исправно, а штурмовик понемногу терял высоту.
Кабину стало заволакивать дымом, огонь грозил уничтожить оперение в ближайшие секунды. Похоже, он не успеет дотянуть до передовой и посадить самолет. Надо прыгать с парашютом.
Иван расстегнул привязные ремни, заложил плоский вираж, направляя самолет к лесу, неловко перевалился за борт и ударился обо что-то ногой. Схватился за вытяжное кольцо парашюта. Рвать его сейчас или выждать?
«Мессера» не было видно, и он решился. Его и так крутило в воздухе, было непонятно, на какой он высоте.
Иван дернул за кольцо. Через мгновение над головой раздался хлопок от раскрывшегося купола, и он почувствовал рывок подвесной системы.
Он поднял голову. Купол был цел, расправился. Посмотрел вниз – там стремительно набегала земля.
Иван слегка согнул ноги и тут же ощутил удар. Он свалился на бок, купол ветром поволокло по полю. В этот момент он услышал взрыв – это впереди, в нескольких километрах, упал и взорвался его штурмовик.
Иван подтянул нижние стропы и погасил купол. Тащить по земле перестало. Он неловко поднялся, расстегнул ремни и освободился от подвесной системы. Куда идти? На дым от упавшего самолета? Похоже – туда, ведь он направлял штурмовик на восток.
Прятать парашют он не стал, летчик «худого» наверняка доложил по рации о сбитом русском. Сейчас надо как можно быстрее уходить от места приземления. Максимум через полчаса здесь появится поисковая команда, и если его поймают – плен, пытки, а такая перспектива ему не нравилась.
Для начала он побежал к лесу. Но потом сообразил, что там горит самолет и немцы в поисках его в первую очередь будут прочесывать лес. И потому он, отвернув в сторону, побежал.
Через километр стал задыхаться. Бег в сапогах по неровному полю – это не в кроссовках бежать по тартановой дорожке на стадионе. Внезапно он запнулся и упал в воронку от снаряда большого калибра, отдышался, решил осмотреться и перевести дух.
Расстегнув кобуру, он вытащил пистолет ТТ и проверил – есть ли обойма. Затем подполз к краю воронки и осторожно выглянул.
Вдали показался крытый брезентом грузовик. У леса он остановился, из кузова высыпали солдаты – не меньше взвода. Часть из них сразу направилась в лес, рассыпавшись цепью, трое побежали к парашюту – его белый купол был хорошо заметен на фоне пожухлой травы. Черт, если у них есть собака, она возьмет след! Но сколько он ни смотрел, овчарки не видел.
Солдаты подобрали парашют и поплелись к машине.
В лесу ударил выстрел, потом еще и еще, видимо, солдаты обнаружили кого-то. И этот неизвестный отвлек на себя цепь немцев. Со стороны Ивана не видно, но стоит ему выбраться из воронки, как его тут же увидят. И он решил ждать.
Через четверть часа солдаты выволокли из леса человека в советском синем летном комбинезоне. Екнуло сердце – не Чернобров ли? Или это другой пилот из их полка? Летчик был без сознания, его ноги безвольно волочились, голова болталась. Иван не смог разглядеть лица – на голове пилота был летный шлем, даже шевелюры не видно.
Солдаты забросили летчика в кузов, перекурили, весело галдя, уселись в кузов и уехали, сочтя свою миссию выполненной. Жалко пилота, но на его месте вполне мог быть он, Иван.
Иван выждал немного, потом осмотрелся. Никого не было видно, на востоке громыхают пушки. Ему туда, и без компаса не заблудится.
Он выбрался из воронки и пошел к линии фронта. Если немцы прорвали оборону, сплошных траншей, да и передовой, быть не могло. Тогда у него есть шанс пройти, просочиться.
Иван перешел поле, за ним снова начинался лес. Он двинулся по опушке – в случае опасности можно было спрятаться за деревьями. Вот же ситуация! Он на своей земле, а вынужден прятаться – как заяц от охотников.
Показалась небольшая деревня. Он постоял, присматриваясь, стараясь понять – есть ли в деревне немцы. Ни машин, ни мотоциклов, ни солдат в чужой форме он не увидел.
Взяв в руки пистолет, Иван направился в деревушку. При падении самолета потоком воздуха сорвало ремень с планшетом, а там была карта. Теперь сориентироваться на местности он не мог. Где восток – понятно, там громыхает. Но где он сейчас конкретно? Знание позволило бы ему, пользуясь особенностями местности, легче перей-ти к своим, например – по оврагу, в конце концов – плыть по реке.
В деревне тишина полная. Не слышно ни людских голосов, ни собачьего лая. Не знал тогда Иван, что немцы стреляли собак в первую очередь, иначе бы насторожился. Такие тонкости знали разведчики, а он летун, даже окоп полного профиля вырыть саперной лопаткой не умеет.
Иван миновал один дом – ставни на окнах закрыты, калитка заперта. У второго дома ворота настежь.
Он подошел к ним не таясь и на мгновение оцепенел: во дворе стоял мотоцикл с коляской, естественно – немецкий. Рядом умывались колодезной водой два немца – один поливал другого из деревянной бадьи. Оба были в одних трусах, мундиры и оружие лежали на мотоциклетной коляске, оба хохотали, мокрые. Один узрел Ивана и замер, а второй все еще взвизгивал, дескать – вода холодная. Иван-то язык у себя в альма-матер изу-чал, понял.
