Надпись видала виды и, скорее всего, ей было много лет. Очевидно, прохожие докучали хозяевам.
Без особого уважения к информации, указанной на табличке, я забарабанил кулаком по воротам. Спустя какое-то время раздался настороженный голос – «кто там?».
Мы дружно и нескладно ответили: «свои!»
Из-за ворот послышались кряхтение и возня. Слева от ворот над забором показалась испуганная физиономия в шапке-ушанке.
– Кто «свои»? – мужик явно был испуган. – Назовитесь!
– Дед, скажи – город там? – я махнул рукой по стрелке.
– Там, – кратко ответила голова в ушанке.
– А деревня там? – опять отмашка.
– Там, только там никто не живет. Всех ушли.
– А воды нету у вас?
Человек над забором, казалось, не замечал, что я издеваюсь над его объявлением:
– Есть вода, как же иначе?
– А справочку можно?
– Какую? – мужик еще больше испугался.
– О судимости! – мне надоело играть в эту странную игру. – Хозяин, не валяй дурака, мы не разбойники, нам переночевать негде!
– А кто вас знает, – покачалась из стороны в сторону шапка, – что вы за народ? Откуда будете?
– Мы домой едем из лагеря. Слыхал, лагеря распустили?
– Как не слыхать, – голос хозяина смягчился. – Только чем докажете?
Не долго думая, я полез в бардачок и вытащил одну из наших справок – свидетельств. Или как они там назывались. И подойдя к недоверчивому хуторянину, протянул вверх руку, демонстрируя документ. С неожиданной прытью, мужик перегнулся через забор и выхватил у меня бумажку.
– Ага, так вы не по… не партизаны? – он вроде уже был совсем спокоен.
– Какие к чертям партизаны! – взорвался Кулик. – Ты, дед, со второй мировой за забор не высовывался, что ли?
Куда и когда высовывался хозяин усадьбы, выяснять уже не пришлось. Загремел засов и мужик просунулся в щелку, образовавшуюся в воротах. Кроме упомянутой ушанки он был облачен в классический черный ватник, лоснящиеся на коленях брюки и щеголеватые модельные туфли. Впрочем, тоже грязные. Он представился Мироном, пригласил, уже без боязни, к себе в гости. Как будто мы и не намекали ему об этом всем своим видом. Он запер за нашей машиной ворота, предварительно высунув голову наружу и внимательно осмотревшись по сторонам. Он что, хвоста за нами опасался?
Судя по всему, раньше Мирон жил сосем не бедно. И хороший телевизор с метровым экраном, и спутниковая антенна, и всякая кухонная электрическая утварь говорили о том, что здесь знавали лучшие времена. И закрытый наглухо гараж был не на одну машину. Сейчас всюду царило запустение. Оставаться тут надолго мы не собирались и поэтому Кулик, он был на вид самый важный, сразу перешел к главной цели визита.
– Скажите, Мирон, – спросил Петя, пока мы ещё даже не вошли в дом, – у вас можно продуктами разжиться в дорогу, а то мы совсем поиздержались?
– Ну, запасы, конечно, есть кой-какие, – Мирон остановился у входной двери, видимо, желая закончить разговор вне дома. – Только чем платить будете? Деньги-то нынче не в ходу.
– У нас только оружие есть, – Петя не задумался ни на мгновение.
– А ну покажь, – заинтересовался Мирон.
Он долго перебирал наш арсенал в багажнике. С некоторым скепсисом отнесся к пистолетам, уже более заинтересованно повертел в руках, как картофелину на базаре, гранату из ящика. А вот к АК отнесся совсем положительно.
– Вот за это могу чего дать, – заключил Мирон, – и гранат с десяток ещё взял бы.
– А что можешь передоложить? – Шарый видимо решил, что Кулик не способен, учитывая его аспирантство, правильно торговаться.
– Ну как, что, знамо дело. Картошки с мешок и, может, брюквы, если захотите.
При упоминании о брюкве меня передернуло.
– А мяса там, сала, может, чего из молочных продуктов? – я озвучил свое самое затаенное желание. И уже представил себе дымящийся на углях шашлык.
– Да ты чё, мил человек, – Мирон искренне удивился, – какое мясо-молоко ноне?
– А что? – в свою очередь удивился я, – коровы и свиньи повыздыхали?
– Уж лучше бы повыздыхали, – мрачно парировал Мирон. – Как взбесились. И не у меня только, по всей округе. Вон в селе – свиньи на детей нападать стали, потом в лес подались. Корова, так вообще у меня озверела. Копытом жену мою, Анну, огрела и поскакала, как жеребец в поле. Не поймали. Что-то неправильное в скотине случилось. Собака вон, вдруг от тоски померла. А чего тосковать, спрашивается? Кошка-то не померла, ушла в лес. Только сначала меня вон подрала.
Мирон подтянул свободный рукав фуфайки – на предплечье были видны светлые полосы от заживших царапин.
– В общем, с одного огорода и живем. Даже пчелы скурвились… Могу масла постного бутылёк дать.
– Ты чего гостей на пороге держишь? – за разговором мы не заметили, как дверь раскрылась и на порог вышла, судя по всему, жена Мирона, Анна.
Никто возражать не стал, и уже через полчаса мы сидели за столом, с легким головокружением вдыхая аромат жареной картошки.
Надо сказать, что и вправду – угощение было совершенно вегетарианским. Даже самогон – и тот был из буряка. Как сказал Мирон – это последний, больше нет. Но ради гостей и удачной покупки он его не пожалел. Самогон, надо сказать, был отличный, только вот запах…
– А чёй-то вы про партизан каких-то говорили? – неожиданно вспомнил Шарый – С чего вдруг?
– А вы что, не видели их до сих пор? – Анна искренне удивилась, – Как эти полицаев порешили, спаси Господи душу их, так вот и завелись в лесах. Говорят, из тех, кто под чистку не попал, ну… убежал, там, или где прятался тогда.
– И что, настоящие партизаны? – мне как-то не верилось, что полицаи и вдруг в сопротивлении участвуют. – Воюют с сентами?
– С сентами? – рассмеялся Мирон. Самогон на него действовал очень положительно. Он раскраснелся и перестал испуганно озираться время от времени на зашторенные окна, – Да какая война! Бандиты настоящие! По лесам прячутся, грабят. Вот мне-то ваш калаш и гранаты теперь, ой, как вовремя! Житья от сволочей нету. А они наглые да трусливые. Теперь не сунутся. А может, ещё патронов подкинете? Я может, еще первача бутылочку найду! Просто, по дружбе.
Патронов решили не жалеть. Шарый лично подарил Мирону гранату, сказав при этом, что берег для себя.
Можно было, конечно, предположить, что бравада Мирона выветрится вместе с самогоном, уж больно он на трезвую голову тих был. Но патронов мы действительно не пожалели… Тем более, что непонятно было, куда мы их сами денем такое количество. И про партизан как-то не очень верилось, вернее не верилось, что они на нас нападут. А если нападут, уж мы-то им припомним все!
