— Смотрите, вот он, это он!
— Он убил волка! Они сражались целый час!
— Два часа! Два часа дрались!
— Смотрите, у него кровь, оборотень укусил его за руку!
— Герой!
— Слава Свету, что еще встречаются герои в наше убогое время!
Корди огляделся, потом поднял руку и осмотрел ссадины на тыльной стороне ладони. Болтовня зевак его не волновала, а что рука пострадала — это он только сейчас заметил. Юноша пошел к лошади, которую оставил, привязав к задней стенке клетки. Там была низкая толстая дверца, в которую заводили рабов, на ручку этой дверцы он и намотал поводья. Корди почти не помнил, как спешился, — слишком уж сильным оказался зов.
— Великий воин, спаситель!
— Такой молоденький!
— Смотрите, какой!
Люди снова расступались перед Корди. Он брел, не поднимая глаз, в тесном коридоре среди толпы.
— А эти, из Ордена, ничего не сделали. Только обещают, а сами!..
— Да, верно! Ни они, ни Совет! Зачем мы платим налоги?
Корди нашел среди поклажи флягу, там должно было оставаться немного воды. Встряхнул, выдернул зубами пробку, полил себе на руку, чтобы смыть кровь.
— И то верно! И налоги платим регулярно, да еще и Ордену жертвуем! — Человек, который это выкрикнул, наверняка никогда не жертвовал Дому Света, такие обычно возмущаются громче всех.
Юноша допил остатки воды из фляги, отвязал поводья и сел на коня. Люди снова попятились, когда он развернул лошадь. Вероятно, горожане считали, что он должен что-то сказать, возможно, даже произнести целую речь. Но Корди не было дела до толпы, он исполнил то, к чему его готовил хромой до самой смерти. Что толпа с ее ожиданиями? Юношу куда больше беспокоило, что старый собиратель не отзывается из памяти. Воспоминания о старике превратились в тень, померкли и съежились — наверное, теперь старик не будет приходить во сне.
Тут из домика работорговца выволокли старого невольника, его наконец-то освободили от цепей. Оказавшись на свету, дед перестал дрожать, оглядел толпу и закрыл глаза. Из-под морщинистых век потекли слезы, все гуще. Невольник всхлипнул. Мужчины, которые держали его под руки, отпустили старца и расступились. Раб пошатнулся и сел на крыльцо. Он рыдал навзрыд, размазывал по темному загорелому лицу грязь, икал, шмыгал носом и судорожно сотрясался при каждом шумном вздохе. Похоже, он только сейчас понял, что жив.
Зеваки притихли, глядя на старца. Корди удалялся, кое-кто из зевак вспомнил, вслед всаднику закричали похвалы и благодарности, он не оборачивался.
В этот миг неподалеку от поворота к замку Прекрасного Принца трое добрых братьев, сопя и краснея от натуги, пытались поднять огромное тело доброго Хагнея, чтобы взгромоздите на лошадь. Мертвого магистра нужно было доставить в Раамперль для торжественной погребальной церемонии.
* * *
Когда добрые братья доставили мертвецов к Раамперлю, в городе царило приподнятое настроение. По улицам ходили толпы, люди перекликались и поздравляли друг друга, будто нынче был праздник. Орденским пришлось придерживать коней. Люди не расступались перед кавалькадой, пока не замечали, что везут мертвецов, — тогда нехотя уступали дорогу. Покойники вызывали больше почтения, нежели живые воины Ордена.
Общительный Кервин, улучив момент, окликнул прохожего:
— Что случилось? Почему веселье?
Горожанин помедлил, потом объявил:
— Оборотня убили! Нашелся смелый человек, прикончил тварь! Пока другие…
Человек хотел сказать, что, дескать, вояки из Ордена бездельничают, пока герои сражаются с нечистью… Фразу человек не закончил, разглядел кровь на белых плащах Хагнея и второго мертвеца.
— Как убили? — вскинулся Бремек. Напасти одна за другой, охотник уже прикидывал в пути, как бы ловчей разделаться с оборотнем без помощи Хагнея. Поимку зверя следовало обставить в духе распоряжений Архольда. — Когда убили? Кто?
На ловчем не было белых одежд, ему ответили охотней.
— Нынче на рынке. Торговцем зверь прикинулся, так объявился какой-то паренек… — принялся обстоятельно рассказывать горожанин.
— Воин, на лошади, с мечом! — перебил молодой подмастерье. — Меч у него вот такой здоровенный!
— Хорошенький мальчик, я его видела, — сообщила полная женщина, — хотя и издалека.
Бремек оглянулся, перехватил взгляд Астуса. Глава представительства пожал плечами. Для рыцаря гибель оборотня не была катастрофой, наоборот — одной заботой меньше… зато поимка убийцы братьев должна была опуститься на его плечи тяжким грузом. А горожане, уже позабыв о воинах в белом, вовсю обсуждали смерть проклятой твари. Вопрос Бремека послужил причиной, чтоб начать разговор. Воины в белом гуськом протискивались мимо собирающейся толпы. Там громко спорили о том, какого роста был волк и сколько разорванных в клочья мертвецов нашли в подвале после битвы.
Добрые братья пробрались в представительство, внесли покойников в здание и уложили на расстеленные плащи.
— Что с этим, проводником? — первым делом осведомился Бремек. Ему требовался свидетель.
— Олвис в сознании? — присоединился Астус.
Оруженосец, к которому был обращен вопрос, развел руками.
— Нет, сразу же в беспамятство провалился. Лекарь говорит, неведомо, будет ли жить. Много крови потерял.
— Проклятье, — бросил ловчий. — Я хотел узнать, как выглядел убийца… если он в самом деле один. Проведите меня к этому Олвису, может, удастся привести его в чувство.
— Лекарь сказал — не беспокоить, — возразил оруженосец.
Охотник хотел было настоять на своем, но Астус встал на сторону подчиненного.
— Брат Бремек, если речь идет о жизни и смерти служителя, следует слушать советов лекаря. Лекарь считает, что беспокойство может убить Олвиса, значит, лучше нам дождаться, пока он сам придет в себя.
— Но он — единственный свидетель…
— Брат Бремек, мы по-прежнему верим в ваш талант охотника, — Астус заговорил жестче. — Сегодня Орден потерял двух братьев…
— Вот именно! И…
— И я не допущу, чтобы из-за неразумной спешки умер добрый человек, верно служивший братству, — твердо закончил Астус. — Пока Олвис находится между жизнью и смертью, мы обойдемся без его показаний и положимся на ваши способности. Вы ведь отличный следопыт, верно?
В голосе рыцаря не было ни малейшей издевки, но Бремек понял намек — пока что он упустил зверя. Оборотня обнаружил не великий охотник Бремек, а никому не ведомый воин. Ловчий ощутил укол ревности к чужой удаче, но сумел совладать с чувствами и взял себя в руки.
— Да, брат Астус, — как можно спокойней согласился охотник. — С вашего позволения, я хотел бы поглядеть на героя, которому удалось убить волка. Это можно устроить? А потом я снова отправлюсь на место, где умер добрый Хагней, поищу улики.
