Ванда привела гостью в огромную, оборудованную по последнему слову техники кухню, выдержанную в бежевых и черных тонах. Отсюда открывался вид на прекрасный, тщательно ухоженный сад. В центре кухни стоял круглый стол, за которым без труда могла разместиться целая дюжина гостей. Из кухни дверь вела в сложный, насыщенный аппаратурой мир, который представлял собой студию звукозаписи, где работали музыканты. Просторное помещение было специально пристроено к дому. Отсюда был виден расположенный в дальней части сада коттедж Сэнди, больше похожий на пряничный домик – совершенно в ее духе. Поместье вызывало восхищение и превосходило самые смелые ожидания. Натура Чейза Тейлора проявилась даже в строительстве: здесь не было ни вычурности, ни намека на внешний эффект; обстановка предполагала удобную, спокойную, красивую жизнь как самого хозяина, так и тех людей, о которых он заботился. Хозяин оказался в студии: он объяснял музыкантам, что необходимо изменить в исполнении, в то время как два техника настраивали аппаратуру. Говорил Чейз спокойно, но в то же время серьезно, а выглядел крайне сосредоточенным. Даже появление Стефани заметил не сразу. Ванда тихо попрощалась и незаметно исчезла. Она работала в офисе, но к музыке отношения не имела. И вот наконец артист заметил Стиви и расплылся в улыбке.
– Вы уже здесь! – Он заметно обрадовался, и Стефани кивнула, все еще не остыв от изумления.
– Да, вот это дворец! – восхищенно воскликнула она. Масштабы особняка напомнили о звездном статусе нового друга: в общении с Чейзом об этом было легко забыть. Держался он просто и человечно, дружелюбно общался с окружающими и выглядел совершенно обыденно. Ни поведение, ни внешность не соответствовали положению популярного артиста. Но ведь даже Джин сочла нужным напомнить, что Чейз Тейлор необычайно знаменит. Дом полностью соответствовал высокому рангу хозяина, хотя тот и постарался оформить его в скромном и сдержанном стиле. Одни картины стоили целого состояния, а ведь были еще и ценные старинные вещи.
– Люблю ваш дом, – просто призналась Стефани, и Чейз обрадовался.
– Надеялся, что вам понравится, – ответил он. В этот момент в студии появился внушительного вида золотистый ретривер, как ни в чем не бывало подошел к незнакомке, обнюхал и ткнулся носом в ладонь.
– Познакомьтесь, это Фрэнк, – представил питомца Чейз. – А Джордж спит наверху. – Стефани уже знала, что Джордж – английский бульдог, которого певец привез из гастролей по Европе. Собаки стали близкими друзьями хозяина. Фрэнк держал в зубах мячик и махал хвостом, приглашая поиграть, и Стефани протянула руку.
– Лучше не начинайте, – предупредил Чейз, – а то потом не отвяжетесь. Целыми днями ходит за мной по пятам с этим мячом. А еще поет: подвывает, когда мы играем. Во время записи приходится выгонять, иначе на всех дорожках будет слышен его прекрасный вой.
Музыканты рассмеялись, потому что так оно и было на самом деле. Стефани ласково потрепала Фрэнка по кудрявой голове. У нее не было собаки с тех пор, как Шарлотта поступила в колледж. Лэб умер три года назад, и Билл не захотел брать нового питомца. Сказал, что слишком много ненужных хлопот: ведь дети все равно разъехались. Но она скучала без собаки, особенно сейчас, и мечтала завести щенка. Появление симпатичного Фрэнка укрепило намерение: преданность ретривера хозяину не вызывала сомнений.
– А когда можно будет познакомиться с Джорджем? – спросила Стефани, и Чейз пообещал сразу после работы отвести ее наверх. Отправил Фрэнка прочь, плотно закрыл звуконепроницаемую дверь студии и придвинул гостье барный стул. Стул оказался высоким, очень удобным и позволил следить за всем, что происходило в просторной комнате. Да и Чейз мог видеть свою гостью. Он протянул наушники, чтобы можно было слушать и отдельные звуковые дорожки, и конечный вариант. Студия выглядела современной и внушительной, а оборудование, должно быть, стоило целого состояния, но именно здесь рождались знаменитые альбомы Чейза Тейлора. Здесь сосредоточились сердце и душа его творчества.
Началась напряженная работа, и в течение долгого времени Стефани не издала ни звука. Запись продолжалась четыре часа без единого перерыва, а потом, по знаку певца, все перестали играть.
– Пойдемте ужинать, – пригласил Чейз, довольный результатом, несмотря на то, что работы оставалось еще на несколько часов. Впервые за вечер повернулся к Стефани и посмотрел в упор. Он очень серьезно относился к своему делу.
– Ну и как? – спросил он, хотя она ничего не понимала ни в музыке, ни в звукозаписи. Заметила только, насколько артист профессионален и строг. Чейз обращал внимание на самые мелкие погрешности и заставлял повторять отрывок снова и снова, пока аранжировка не начинала звучать безупречно. Так же придирчиво он относился и к себе, и к Сэнди, обучая ее мастерству. Красивый голос девушки органично вписывался в музыкальную канву.
– Мне показалось, что потрясающе, – искренне ответила Стефани.
– Еще много возни, сегодня закончить не успеем. – Он направился в кухню, и все потянулись следом. На столе чудесным образом появилось роскошное угощение: жареные цыплята, свиные ребрышки, салаты, паста, сашими и холодные омары. Еда выглядела невероятно аппетитной, а все, даже Сэнди, зверски проголодались после упорной работы. Стефани решила не отставать от остальных и тоже щедро наполнила тарелку. Она даже не подозревала, насколько голодна, к тому же устоять против искушения оказалось невозможно: омар, сашими и ребрышки выглядели восхитительно.
За ужином обсудили только что законченную часть музыкального материала, и Чейз наметил, что именно хочет записать после перерыва. Во время работы он ни на миг не отвлекался, хотя за столом дружески беседовал и с гостьей, и с коллегами. На десерт все положили в тарелки по солидному куску шоколадного торта, а примерно через час дружно вернулись к работе.
Запись закончилась в три часа ночи. Стефани с удивлением отметила, что музыканты выглядели вовсе не измученными, а бодрыми и воодушевленными. Они любили свое дело и откровенно восхищались талантом и мастерством Чейза Тейлора. Барабанщик Чарли даже назвал мэтра гением. Певец обладал безупречным слухом и безукоризненным вкусом.
После записи все очень быстро разъехались, пообещав вернуться утром. Чейз предупредил, что появится не раньше полудня, и таинственно взглянул на Стефани.
– Завтра нам со Стиви предстоит кое-куда съездить, – пояснил он, и возражать никто не стал. Артистам хватало самостоятельной работы. Маэстро дал каждому конкретное задание, а Сэнди приказал поберечь голос. Вечером ей пришлось много петь, и он опасался, что на следующий день утомление скажется на связках.
Внезапно Чейз и Стефани остались вдвоем в кухне, где, по словам хозяина, он проводил почти все свободное время.
– Хотите на минуту подняться? – лукаво спросил Чейз. Стефани на мгновение задумалась и тут же согласилась, понимая, что артист всего лишь хочет показать дом и без ее согласия границ не переступит. Он относился к ней с глубоким уважением и ни разу не пытался воспользоваться уединением. Несмотря на фантазии Джин, сама Стефани пока была настроена только на приятельские отношения. Она не разделяла точку зрения подруги и не собиралась бросаться в объятия только потому, что рядом оказался красивый и знаменитый мужчина. Никогда, даже до брака, Стефани не отличалась легкостью в отношениях. Билл Адамс стал для нее единственным мужчиной, и двигаться дальше она не собиралась. Не случайно призналась Чейзу, что до сих пор чувствовала себя замужем, хотя супруга не было в живых уже несколько месяцев.
