Оба тут же стали заверять, что готовы выслушать все мои возражения… но я остановил их величественным жестом:
— Нет уж, решили, так решили! Только чур, я иду первым… мало ли, что там окажется, может, аномалии встретятся.
Тут я вспомнил о ПДА. Старательно отворачиваясь и щурясь, я отключил карту местности. Потом проделал ту же операцию с компьютерами спутников. Они, разумеется, твердили, что могут и сами, но я не позволил. И велел не выключать. Мало ли что сигнал спутника не ловится, но уж датчик аномалий с дозиметром — дело нужное. Так что мы снова запустили свои КПК.
Костик спросил:
— От чого я не розумию, навищо вин ламав компьютерчики?
— Потому что продать не мог, это ж ясно! Пистолет или банку консервов опознать сложней, а КПК всегда чей-то, тут и спалиться Пустовару было недолго.
— При должном умении в памяти компьютера можно отыскать следы последних сообщений, принятых сигналов и тому подобное, — согласился Дитрих. — Он их и ломал, от греха, как говорится, подальше.
— Не жадный, значит. Как там Угольщик собирался? В карусель? По частям?
— И початы з ниг, — напомнил Костик, — гарна идея. Я згоден… А, забув!
Терминатор выудил из груды хлама саперную лопатку, встал перед столом с простреленным ноутом, с минуту хмуро изучал, потом врезал лопаткой по компьютеру, ещё, ещё… Из-под лопаты летели огрызки металла, куски пластика, осколки… сыпали искры. Костик не остановился, пока на столе перед ним не осталось бесформенной кучи обломков. Я подумал, что, когда поймаем Пустовара, мне нужно будет спешить, чтобы хоть раз-другой дать ему в рыло, а то не успею за Тарасом — и привет.
А Костик даже не запыхался, спокойно объявил:
— Ну от… здаеться, усэ. Тепер можемо йты.
И мы выступили в поход. Коридор за дверью радиоточки был удобный, сухой, бетонные стены без следов плесени, приличная ширина — где полтора метра, где немного меньше. И со светом порядок. Как это зачастую случается в Зоне, электропитание не иссякло за десятилетия — часть ламп вышла из строя, но оставшиеся давали вполне приличное освещение. Галерея была почти идеально ровная, а единственное ответвление, которое нам попалось, привело в отхожее место. Не знаю, работала ли канализация, но воняло там порядочно. В любом случае наличие слива, не важно, исправного или нет, напомнило: эта галерея лишь часть сложного комплекса тоннелей.
Забеспокоился я, когда нам впервые встретился «холодец». Датчик исправно предупредил стрекотом об аномалии, но я вспомнил, что у меня не осталось болтов, а я не подумал пополнить запас. Тут Костик протянул мне горсть хлама — должно быть, все безделушки и странные штучки, в которых он заподозрил «артэфакты». Очень смешно. Нет, у нас нынче положительно выдался вечер юмора… Глядя на Костика, я подумал, что надо будет придумать анекдоты про украинского сталкера Петренко — жадного ленивого хохла. Если Петров образ героический, то Петренко будет комическим.
Отмахали мы километр или полтора. Всё-таки тоннель был не идеально прямым, он слегка изгибался — оглядываясь, я не видел начала, вереница тусклых плафонов не сходила на нет, а скрывалась за стеной.
— Щось довженько йдемо, — пробормотал Костик, — тут десь поряд выхид на поверхню е. Повынен буты, бо так на плани, що старлей дав.
— Выход на поверхность пропустить невозможно, — бросил я через плечо, — в этом коридоре любой люк или дверь сразу заметишь.
В самом деле, бетонные стены и своды были совершенно однообразными, кое-где попадались пометки, сделанные белой краской, линии, отмечающие уровень, стрелки, цифры и буквы. Я этих строительных иероглифов не понимал.
— Я до того, що нибыто попереду щось…
— Ага. — Я и в самом деле заметил впереди пятно более яркого света. — Скоро… что-то.
Карты старшего лейтенанта Сивушова не подвели — тоннель вывел в квадратное помещение, из которого должны были уходить три коридора, а в потолке имелось круглое отверстие — точно такое же, как и в заброшенной радиоточке. И лестница такая же. Из трех коридоров лишь один оказался перекрыт стальной дверью — тот, что прямо по ходу старого тоннеля. Проем, через который мы проникли в зал, теоретически тоже должен был запираться такой же, но дверь так и не установили, она покоилась, опершись о стену. Правый и левый проходы были прикрыты щитами, сбитыми из досок. Дерево прогнило, из-под щитов сочилась влага, и на полу собрались грязно-рыжие земляные наносы. Костик заглянул под доски — там был глинистый грунт. Боковые ответвления проходчики не успели проложить, но дыры в квадратном зале были предусмотрены. Возможно, второй взрыв на ЧАЭС помешал работам…
Но, разумеется, из увиденного лично меня больше всего обрадовала лестница. А вот звук огорчил — над головой тяжело прогрохотало. После могильной тишины подземелья любой звук казался сильней, но этот стук был даже не столько громким, сколько тяжёлым, мощным таким. Сразу появлялось ощущение передвигаемой тяжести. Я оглянулся — лица спутников были напряженными, их также насторожил грохот. Перекинул автомат за спину и полез по лестнице. Здесь было темновато, освещения, проникающего снизу, из квадратного зала, едва хватало.
Я быстро добрался до люка, который был снабжен таким же самодельным засовом, как и прежний, в долине Костей. Сейчас люк был не заперт, засов болтался на ржавой петле, и это убеждало, что Дима смылся именно этим ходом. Я попробовал люк — не поддается. Тут сверху, снаружи, снова донесся ритмичный шум и потом — снова стук, ещё один тяжёлый твердый предмет опустился над головой. Звук был не металлический, так мог упасть камень. Следом за мной взобрался Тарас — он сообразил:
— Димка, сволочь, каменюк наклав… Яка гнида…
— Сам гнида, — раздалось над головой. Голос у Пустовара был вовсе не торжествующий, я расслышал скорей неуверенные нотки. — Теперь не вылезешь.
— Дима, послушай, — как можно мягче заговорил я. — Убери камни, Вандемейеру совсем плохо, ему врач нужен, лекарства… Дима, это я, Слепой, ты же знаешь, я тебе ничего плохого не сделал.
— Не сделал, потому что трус, — проскулил Пустовар, — вы все, все меня ненавидите… Здоровые, сильные, у вас ноги не болят… А кто теперь, а? Кто победил? А я не жирный, я нормальным был, это болезнь у меня, это Зона так искалечила. Зато я придумал, как вас обмануть! И Зону обмануть! И всех, всех!
— Дима, выпусти нас… честное слово, не станем преследовать. Если уберешь камни — Зоной клянусь, два часа с места не двинемся.
— Два часа мне мало. — Пустовар заговорил наглей, и я понял, что взял неверный тон, с этой сволочью по-хорошему не стоило. — А теперь точно не станете за мной гнаться, потому что я столько камней навалил, что вы и десятком гранат не возьмете. Хотя что ж, попробуйте взрывайте — себя же и похороните.
— Дима, а ведь я тебя поймаю, и тогда…
— Ладно, Слепой, не кипятись. Ступайте дальше по тоннелю. Там километр с чем-то. Ну, сам увидишь, три двери отворить, и попадаешь в большой зал, идешь против часовой стрелки, и рано или поздно будет выход наверх. Пока будете под землей пробираться, я успею уйти, понял? И тогда вам меня уже не поймать, и не пытайтесь! Так что всем будет хорошо. Пока, Слепой, живи и помни мою доброту. Я ведь и заминировать люк мог.
