– С кем? С Клементиной?
– С Клементиной или с Ишобель, как тебе больше нравится.
– Мы познакомились у графа Маришаля два года назад. Она сопровождала маркиза. Я ее очень люблю. Знаю, дружить с куртизанкой – не слишком благоразумно, люди начинают болтать всякое, но она – моя единственная подруга в этом городе!
Я открыла глаза и посмотрела на невестку. Она склонилась над бумагой, зажав губку зубами и хмурясь от напряжения.
– Счастлива ли ты, Сара?
Перо застыло над чернильницей.
– Да, – ответила она и медленным движением положила перо на стол, а потом посмотрела на меня. – Или буду счастлива, когда Патрик выйдет из тюрьмы.
– Я хотела спросить, счастлива ли ты с моим братом здесь, в Эдинбурге?
Щеки Сары порозовели, и она спрятала глаза.
– Я люблю Патрика, Кейтлин, если ты об этом спрашиваешь. И пойду за ним туда, куда он скажет, не задавая вопросов.
– Я не сомневаюсь в твоей любви, – сказала я мягко, хотя в душе уже зародилось подозрение, что лучше было бы не касаться этой темы. – Твои последние письма показались мне очень грустными.
Сара принялась разглядывать свои испачканные чернилами пальцы, только бы не встречаться со мной взглядом, потом смущенно улыбнулась.
– От тебя мне ничего не удастся скрыть, верно?
– Ни от меня, ни от кого-либо другого, Сара! Твое лицо – как зеркало, в котором отражается все, что ты думаешь. Хотя, может статься, Патрика тебе и удалось бы провести. Ты не хочешь со мной о нем поговорить?
Взгляд ее серых глаз обратился ко мне. Сара прикусила губу.
– Я не сумела дать Патрику то, чего он вправе был ждать от супруги.
– О чем ты говоришь?
– О детях, Кейтлин! Я не смогла дать ему детей, которых он так хотел! Я – плохая жена, понимаешь ты это?
И взгляд ее устремился к скомканным клочкам бумаги, валявшимся на восточном ковре со сложным рисунком.
– Это не твоя вина, ты сама это прекрасно знаешь.
– Но ему всегда так хотелось детей…
Я поставила бокал на мраморный одноногий столик, стоявший возле моего кресла.
– Сара, Патрик не сердится на тебя из-за этого. Он обожает тебя!
Губы ее изогнулись в гримасе печали.
– Он отдаляется от меня, Кейтлин! Иногда я даже подумываю, не вернуться ли мне в Гленко. Честно говоря, жизнь в Эдинбурге начала мне надоедать. Все эти интриги, эти сплетни… Я сыта ими по горло. Мне совершенно плевать, кто стал новым любовником леди Брюс, и рассказы о том, как Уильям Хоули выставил себя на посмешище на званом ужине у графа Албемарла, меня больше не забавляют.
– Может, и ты тоже начала от него отдаляться? Тебе хочется вернуться в Хайленд, но ты знаешь, что Патрик не сможет поехать туда с тобой.
– О Кейтлин! Что с нами случилось? Иногда мне кажется, что мы с ним теряем друг друга!
Я оттолкнула пуфик ногой.
– Вам с Патриком нужно поговорить начистоту.
– Знаю. Когда все это закончится… – Жалко улыбнувшись, она нахмурила брови. – Что до комендантской печати, то я не хочу, чтобы ты делала что-то только из чувства долга. Это большой риск.
– Речь идет о моем брате. И потом, кто не рискует, тот не выигрывает!
– Мэтью рассказывал мне, что комендант – тот еще распутник. Ты сможешь совладать с ситуацией?
Я усмехнулась про себя и поднялась.
– Я просто дам ему двойную порцию опия. Когда комендант очнется, Патрик будет уже далеко. Кстати, а где мы возьмем сироп?
– У доктора Артура. Нужно попросить, чтобы он его принес.
Сара попыталась встать, но я мягко усадила ее обратно.
– Это подождет. Покончим сначала с приказом. Я спущусь и попрошу Клементину послать кого-то из слуг к доктору.
Не тратя времени на обувание, я вышла на темную лестницу и спустилась на первый этаж. В прихожей Клементина разговаривала с мужчиной, которого мне не было видно из-за стены. Я решила, что это – кто-то из слуг.
– Клементина! – позвала я хозяйку дома и босиком направилась в прихожую по навощенному паркету.
Я остановилась как вкопанная, как только собеседник леди Стрэттон вышел из тени на свет. Это был мужчина в английской военной форме. Он довольно-таки бесцеремонно осмотрел меня с головы до ног и поклонился.
– Я… я… – запинаясь, промямлила я и почувствовала, как лицо заливает румянец стыда.
– Дорогая, вы появились очень кстати! – воскликнула Клементина, беря меня за руку. – Знакомьтесь, это – лейтенант-полковник Лахлан Стюарт, комендант эдинбургской крепости…
Я не могла пошевелиться. Адресованную мне улыбку коменданта я бы назвала скорее фривольной, чем дружелюбной.
– Очарован, мадам Тернхилл! Леди Стрэттон как раз сообщила мне, что вы почтите своим присутствием нашу завтрашнюю пирушку!
– Вы не сердитесь, что я разболтала всем и вся, что вы будете у меня завтра вечером, дражайшая кузина?
И она подмигнула мне.
– О нет, конечно!
Кончиками пальцев комендант неосознанно провел по краешку фетровой треуголки, которая торчала из-под мышки его левой руки. Глаза его прищурились.
– Приятно видеть прекрасные лица вокруг хорошо накрытого стола, – сказал он, чуть склонив голову набок. И, не переставая обворожительно улыбаться, снова осмотрел меня с головы до ног. – Простите мою настойчивость, леди Стрэттон, но я прошу вас непременно позволить мне сесть рядом с вашей очаровательной кузиной!
Я быстро посмотрела на Клементину, но она в ответ только красноречиво вскинула бровь.
– Буду рада составить вам компанию, господин комендант! – сказала я и сделала маленький реверанс.
Рыбка клюнула на приманку!
Глава 8
Комендант
Огромная хрустальная люстра с бесчисленным множеством свечей, свисавшая с потолочной балки в столовой, ослепительно сверкала. Клементина усадила меня между двумя господами – неким Даниелем Дефо, политиком, автором газетных статей и памфлетистом, и лейтенант-полковником Стюартом. Всего за столом, уставленным тарелками тонкого лиможского фарфора и блюдами из позолоченного серебра с чеканным узором, собрались восемь персон. «У нас будет маленький ужин – интимный и без церемоний!» – заверила меня Клементина. Маленький ужин… Нам только что подали третью перемену блюд! Слуги убрали со стола остатки жирного жареного угря, и не успела я и глазом моргнуть, как они вернулись с большими тарелками, в которых в зеленоватом соусе плавали странного вида блестящие шарики. Заглянув в тарелку, я вскинула брови от удивления.
– Это блюдо называется «белые почки», – сказал Лахлан Стюарт, наклоняясь ко мне так, что напудренный локон, выбившийся из-под черной велюровой ленты, которой он стянул волосы на затылке, коснулся моей щеки.
