— Дорогая, что это? — брезгливо указав прямо на меня, поинтересовалась леди Катарина. Ну подумаешь, вышла к завтраку в чем была, а не в вечернем туалете при драгоценностях.
— Это — твоя дочь, — буркнула я в ответ, обошла матушку по широкой дуге и села рядом с приехавшей погостить бабушкой.
В отличие от невестки, леди Мариза не уделяла такого внимания внешнему виду. Чужие ошибки не доводили ее до исступления, а успехи — до срывания воротников. Бабушка появлялась на балах лишь по необходимости и ровно столько раз, чтобы ее не сочли далекой от высшего света. Дома же она предпочитала быть бабушкой, а не леди, а потому мне молча протянули мокрое и теплое полотенце, коим было принято вытирать руки перед едой, и указали на лоб и правую щеку.
— Плодотворная ночь? — поинтересовалась бабушка, отрезая себе кусочек омлета.
— И утро, — гордо подтвердила я, наблюдая, как медленно, но неотвратимо пачкается полотенце в моих руках. Хорошо еще, что не первый раз так засыпаю и ночью водостойкие чернила не использую. Наутро, конечно, приходится закрепителем прыскать, но хоть на лице разводов не останется, если усну в процессе!
— Новый проект? — Бабушка действительно интересовалась моими делами, а потому я не стала отнекиваться и умалчивать:
— Изучаю эльфийский, — пожаловалась я, бросив укоризненный взгляд на маменьку. Леди Катарина, как ни в чем не бывало, развернула салфетку и уложила себе не колени.
— Эльфийский? — Бабушка нахмурилась. Кажется, еще никто не сообщил ей об особенностях моего перевода. Пришлось просвещать самостоятельно и подробно.
— Вот значит как, — спустя некоторое время проговорила леди Мариза. — А с ребенком посоветоваться вы, леди Тель-Грей, не могли?
— Я делала так, как лучше, — поджала губы леди Катарина. — Антарина еще будет меня благодарить.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — фыркнула старшая леди Тель-Грей. — Тари, радость моя, позавтракай у себя. Мне нужно обсудить кое-что с твоей мамой.
— Но…
— Малыш, это разговоры двух старых женщин. Молодым здесь не место.
— Ладно. — Мне оставалось только сдаться, — спорить с бабушкой было невозможно. Наверное, поэтому матушка и не любила приездов свекрови. Переубедить леди Маризу было просто невозможно, а противиться ее влиянию крайне сложно.
Подхватив тарелку, на которую щедро стянула едва ли не каждого предложенного блюда, я направилась к себе в комнату.
Изучение эльфийского шло неплохо. Почти каждый предмет в моей комнате был подписан и оклеен. Даже на аквариуме Жижи имелся приклеенный листок с названием и парадигмой склонения. Но это для будущих свершений. Пока же мне предстояло изучить названия блюд. Повар, проникшийся моей проблемой, ежедневно готовил по пять-шесть блюд из выданного списка.
Именно поэтому, а не из врожденного обжорства, я оттаскивала в родные стены побольше съестного. Выставив это все перед собой, я пыталась вспомнить название блюд и их написание. Если оказывалась права — откусывала кусочек. Стоит ли говорить, что горячего я не ела уже давно. Даже моя неплохая память отказывалась с первого раза воспроизводить трехстрочные наименования, коими эльфы награждали особенно полюбившиеся им предметы. Или напротив — ненавистные, ибо эльфийской кухней, к маминому огорчению, наш повар не владел, и таскать в комнату мне приходилось что-нибудь попроще, из местного и не столь изящного, но упоминавшегося в учебниках по языку.
Вот и сейчас я поставила перед собой тарелку, на которой раскинулись кусочки из всех утренних блюд. Первым я угадала омлет, вторым — тост, третьим стал салат. А вот шарик мороженого, который доставили мне в комнату по бабушкиной просьбе, вылетел из головы. Я с болью смотрела, как тает лакомство, но поделать ничего не могла. Стоит один раз дать слабину — и все, больше я себя терпеть не заставлю.
Промучившись с четверть часа, я перерыла словарь в поисках нужного слова. Ледяное молоко! Эльфы решили не изобретать компас, а просто перевели себе суть. Лентяи! Они поленились, а мне теперь обидно, что сама не догадалась. Как бы в компенсацию я сунула ложку в креманку.
Перспектива выходила безрадостная. По словам Дикарта, которому все же пришлось меня успокаивать, в контрольной имелись вопросы не только на знание, но и на понимание эльфийской культуры. Затрагивались кухня, достопримечательности Леса, особенности моды эльфийского народа, его история. И все это, не считая таких прозаических вещей, как описание внешности, пейзажа и базового пласта грамматики, призванного помочь составлять простейшие предложения. А еще слова, просто слова, бытовые, не вынесенные отдельно, но столь необходимые для настоящего общения.
Я тихо застонала и упала на кровать. Три дня назад, едва Дикарт сообщил мне об особенностях контрольной, в ведущей столичной газете появилось объявление «Ищу репетитора по эльфийскому языку», но никто до сих пор не откликнулся! То ли их сумма вознаграждения не устроила, то ли дворецкий дал от ворот поворот, но мне до сих пор никого не представили. А время шло, стремительно капало и утекало прямо сквозь пальцы.
Читала я уже бегло, но не всегда верно. Опять же, некому было поправить мне произношение. С написанием дела обстояли проще — среди пособий нашлись прописи, и я с должным усердием тратила три часа ежедневно на улучшение своих правописных навыков. Но долго так продолжаться не могло!
Стук в дверь прервал мое унылое утро.
— Можно, — крикнула я, глядя в потолок. Руки сложила на груди, как и полагалось страдающей деве, но тапочки были безнадежно потеряны на ковре, и завершить картину было нечем.
— Тари? — осторожно осведомился отец. Он был редким гостем в моих комнатах. Обычно мы виделись в его кабинете, а потому он не знал, где именно меня искать.
— Вторая дверь справа, — подсказала я, чтобы лорд Никлос раньше времени не обнаружил у меня подпольный склад мха. Его я все-таки заказала, списавшись со Стыхом, и мы всю ночь занимались поставками ценного сырья. Как? В лучших традициях контрабанды. Запечатывали ценное сухое сырье в бумажные конверты и бросали в телепортационную шкатулку, указывая друг друга в качестве адресатов.
Конечно, на первый взгляд было бы проще мне стоять и принимать письма, но в этом случае комитет по надзору за связью мог заподозрить что-то нехорошее. Еще бы, две сотни писем по одному адресу, да еще с предельно допустимой массой для перемещений корреспонденции — решили бы еще, что мы заговорщики! А мне нужен рейд в два часа ночи?
Для пущей достоверности я тщательно разрисовывала свои конверты сердечками и цветочками, наполняла их рисом, чтобы передачи шли равноценные в обе стороны, и отправляла. Стых поступал так же, только на конверт крепил ужасные эльфийские стихи из сборника. Он даже не удосужился номера страниц отрывать. Парень, что с него возьмешь!
— Тари, я мешаю? — поинтересовался папа, отрывая меня от воспоминаний.
— Нет! — встрепенулась я, усаживаясь на кровати. — Ты что-то хотел?
