— Вселенная большая, ищите себе другой дом, этот уже занят, — развёл я руками.
— Но вы бы могли передать нам один из континентов, их на планете восемь, — угрюмо предложил предводитель беженцев, бывший политический деятель высокого ранга в одном из демократических государств, Рен Сой. Мне такие деятели были не нужны, поэтому я стоял на своём.
— Как вы это себе представляете? — иронично приподнял я бровь, следя за своей мимикой, зная, что ведётся съемка. Что-то из этого пойдёт в ближайших новостях. Я уже разобрался, какая это сила медиаканалы. — Дворянин моего ранга не может иметь кусок планеты, только её всю. Поэтому повторю. Нет. Вы сможете жить на моей планете только как иностранные граждане, а это и увеличенный налог и большие пошлины на ввозимый или производимый товар. Да и вы и сами знаете законы Содружества, они фактически остались прежними, с мелкими дополнениями о которых вам уже сообщили.
— Я предлагаю провести голосование среди граждан планеты и ваших подданных, — не отставал тот.
— Вы забываетесь. Тут не дерьмократическая страна, тут не голосуют. Вернее голосуют, но только один раз, когда выбирают себе нового дворянина в хозяева, да и то таких случаев один на миллиард… Как сейчас это произошло.
— Ну, допустим, но мы можем купить эту землю, — скривившись, видимо решил выложить последний козырь Сой. — Что вы скажите насчёт фабрики по изготовлению нейросетей и имплантов?
— Не интересует, — коротко ответил я, почувствовав, как вздрогнул сидевший рядом тесть-барон.
Его можно было понять. Всё-то что мы делаем ни стоит, ни сантима без производства нейросетей и имплантов. Какие бы у нас не были запасы, мы не сможем долго на них продержаться, растёт молодое поколение и придётся выдавать сети только тем, у кого высокий показатель интеллекта и всё будет держаться на таких людях, возведя их в касту. Будет вырождение и последующее скатывание к началу цивилизации. Да, мы продержимся может быть двести, максимум триста лет держа высокий уровень жизни населения, но потом пойдёт упадок. Это высчитали не только аналитики тестя, но и я сам. Без производства сетей и имплантов у нашего потомства не будет будущего, и это понимали все.
— У вас есть такая фабрика, — со злостью констатировал политик-делец.
— Нет, такой фабрики как у вас нет. Я не ошибусь, если предположу, что вы имеете на руках весь цикл производства сетей и имплантов четвёртого поколения?
— Да, вы угадали.
— Ну ещё бы, только такие фабрики продавала на сторону корпорация «Нейросеть» и их было реально найти.
— Нам нужно время подумать, — пожевав губы, сообщил лидер беженцев.
— Хорошо, — кивнул я. — Если надумаете лететь дальше, спросите у своих последователей, может, кто останется, мы все рады.
Тот молча кивнул и первым покинул зал, за ним последовали остальные. Мы молча сидели пока двое техников проверяли помещение насчёт жучков. Они были, спецоборудование нашло двух таких.
— Политик, конечно, этот Сой не плохой, вон как пытался, играя под грубого мужика разозлить тебя, а работает не честно, зря он нам эти жучки подбросил. Мы ведь тоже не дети, — сказал барон, держа двумя пальцами одного такое подслушивающее устройство, после чего отдал его технику и тот его отключил. В помещении остались мы вдвоем, когда барон, наконец, не выдержал и задал вопрос:
— Я что-то не знаю? Не припомню, чтобы мелькала информация о фабрике по производству сетей и имплантов в трюмах наших кораблей.
— Её там и нет, — улыбнулся я.
— Так где она?
— Тут, — постучал я себя согнутым пальцем по виску.
— Ничего не понимаю, — потряс головой тесть. — Думаю нам нужно серьёзно поговорить.
— Согласен, пора выложить все мои планы и как я собираюсь сохранить уровень жизни граждан моей планеты на должном уровне… Вина?
— Не помешает, вижу разговор у нас будет долгим, — со вздохом согласился барон и мы, покинув зал, устроились в соседнем кабинете в мягких креслах, дроид-стюард обслуживал нас, пока мы вели долгую беседу, от которой тесть приходил во всё большее и большее в хорошее расположение духа.
А говорили мы вот о чём…
Конец второй книги
