— Газом палит, гад, — сказал Алексей. — Забейся в угол и закройся.
Пистолет елозил над подоконником. Еще два выстрела. Глаза Нертова наполнились слезами, но он смог прицелиться и угодить пулей прямо в ствол. Тотчас же он повернулся к коридору. Веки закрывались сами собой, слезы стекали к подбородку. Если бы кто-нибудь сейчас выскочил на лестничную площадку, Алексей не был бы уверен, что попадет.
Внезапно, во дворе раздалась автоматная очередь. И сейчас же, в ответ на нее, крики и звон разбитого автомобильного стекла.
* * *
Еще не дойдя до дачи, Сергей Иванович понял, что произошло. Враг получил подкрепление и пошел в атаку, а ухажер Нины, откуда-то доставший оружие — отбивается. Савельев был спокоен. Он знал, что если крепко засесть в здании, одной стрельбой, без гранат и фугасов, человека оттуда не выбить.
Почти рядом с дачей был пригорок. Взойдя на него, Савельев оценил произошедшее. Перед домом стояли пять вражеских машин. На одну из них облокотился легко раненый противник. Он продолжал тихо материться и осматривал задетую руку. На него-то и обрушилась первая очередь. Бандит так и не узнал, что же с ним случилось. Одни и те же пули пробили и его тело, и машину. Тело сползло на землю, а с капота еще несколько секунд скатывались красные капли.
Сергей Иванович был удовлетворен первым опытом. Правда, финский автомат был тяжелей нашего и поэтому немного подрагивал в ослабевшей руке, которая помнила, как держать ППШ. Значит надо давать более короткие очереди, только и всего, учитывая рассеивание пуль.
Еще один бандит стоял на лестнице и размахивал рукой, из которой Нертов только что выбил газовый пистолет. Бандит уже раздумывал: не пора ли спрыгнуть, когда кореша внизу изрешетили автоматной очередью. Браток пару секунд выбирал место, куда бы приземлиться, чтобы сразу оказаться в укрытии. Тотчас рядом послышался свист, и от стены здания полетела пыль. Укрывшийся неподалеку автоматчик возобновил работу. С детских книжек бандит помнил, что пуля, которую ты слышишь, не опасна. Но здесь были и другие пули. Бедняга почувствовал удар в грудь и еще два удара, уже не такие чувствительные. «Урод, куда я с газовиком ввязался»? — Успел подумать он, падая с лестницы. Еще он подумал, как будет больно удариться лицом о плитку двора, но боли не почувствовал. Две пули догнали его в полете, прошив голову.
Сергей Иванович сумел вовремя остановиться. В такой ситуации, деревенский новобранец, освоивший на недолгих занятиях лишь трехлинейку, жал бы на спусковой крючок этой чертовой машины, пока более опытный солдат не дал бы ему подзатыльник. Или, в магазине не кончился боезаряд. «Суоми», как, кстати, и ППШ, мог выпустить в минуту 900 пуль. Но у Савельева было всего тридцать наших патронов и раза в два больше к финскому пистолету-пулемету. По своему короткому партизанскому опыту, Сергей Иванович знал: врага, заехавшего в незнакомый лес, особенно пугает возможность лишиться того, на чем он приехал. Поэтому старик начал короткими очередями обстреливать стоявшие перед домом машины.
Когда с бугорка, в полукилометре от дачи, кто-то открыл прицельный огонь по тылам борисовой бригады, Ушат чуть не погиб, причем от руки своего же шефа. Борис целился в него из пистолета, а Ушат, присев за кресло, стоявшее в холле, орал: местность они зачистили и это неизвестно кто в пальто, притащившийся после них.
Ушата спас рационализм бригадира. Борис решил, что учитывая уже понесенные потери, можно обойтись без такого наказания. Еще неизвестно, сколько осталось жить и кретину Ушату, и ему, Борису. Секунд через десять бригадир успокоился. Новый противник был явно один, да к тому же не из ментов. Он не орал: «сдавайтесь суки», а просто поливал двор автоматным огнем. Судьбой урода с газовым пистолетом и раненого братка можно было уже не интересоваться.
Борис не успел даже отдать команду, как ребята стали выскакивать во двор. Они боялись остаться без своих тачек, как печенеги без лошадей. Со звоном рушились автомобильные стекла. Пули прошивали машины насквозь или застревали в моторах. Один из «фордов» все еще работал на холостых. Он-то и загорелся.
— Откатить его! — Заорал Борис.
Братва, несмотря на щелкающие вокруг пули, начала толкать машину и, отогнав ее шагов на пятнадцать, бросилась назад, под укрытие за прочими машинами. Тотчас же «Форд» взорвался. Перед дачей встало облако черного дыма, временно скрывшее братков от стрелка на холме. Борис схватил за шиворот Ушата.
— Садись в свою «бомбу» с Дуремаром и возьми этого.
Ушат спорить не стал. Он затолкал в салон Дуремара (которому сунули в руки «Калашников»), сел за руль, и машина помчалась к воротам. Борис приказал парню с помповым ружьем обойти бугорок слева. Парень, видно служивший в армии, двигался четко, учитывая каждый куст, способный укрыть его от противника с автоматом. Но про другого врага, наверху, он забыл. Поэтому Алексей, пару раз бросавший взгляды из окна, рискнул высунуться и вогнал пулю с полусотни шагов в бритый затылок. Ружье упало на розовую клумбу, и никто из братков не рискнул приблизиться к телу. Они укрывались перед входом за разбитыми машинами, зная, что здесь им не грозят выстрелы сверху, а неизвестному автоматчику мешает горящий «форд».
Вокруг Савельева начали посвистывать пули, портя стволы молодых сосенок. Сергей Иванович еще раз оценил выбранную им позицию. На вершине бугорка была заросшая Иван-чаем ямка — след минувшей войны. Перед этим же импровизированным окопом, раскинулась малиновая поросль. Пока что вражеские выстрелы ему особенно не угрожали, ибо хотя противник определил место, откуда летят пули, еще никто ни разу не видел стрелка.
Потом из черных дымовых клубов вырвалась машина и помчалась в его сторону. Он опять нажал на спусковой крючок, но тяжелый «Суоми» уже утомил его. К тому же, мишень неслась со скоростью 80 км/час. Он расстрелял до конца весь магазин, лишь развалив переднее стекло одной удачной пулей. Савельев схватил ППШ. Первый патрон заклинило. Устранить такую незадачу хватило бы несколько секунд. Но их не было.
Сергей Иванович скатился с бугорка, не думая, выдержат ли его старческие кости такой кульбит. Он оказался среди густых кустов. Рев мотора приближался. Раздалась длинная очередь. Это Дуремар, сидя сзади и положив ствол на спинку кресла, стрелял через разбитое окно. Оружие дрожало и Ушат, вращая руль, непрерывно матерился, ожидая, что после очередного ухаба приятель уложит его самого. Выпустив десяток пуль по бугорку, который они объезжали по дороге, Дуремар сделал передышку. Ушат свернул в редкий лес. И в эту секунду из-за кустов, разросшихся над небольшой бочажиной, поднялся тот самый неизвестный противник: старик в старой, выгоревшей военной форме. В руках Сергей Иванович держал последнюю надежду: «лимонку».
Дуремар взвизгнул и снова положил палец на спусковой крючок. Ушат поднял пистолет. Выстрелы прозвучали одновременно, но из машины, прыгавшей по брусничным кочкам, было так же трудно стрелять, как и по движущемуся предмету. Оба промахнулись. А Сергей Иванович неразмашистым движением положил с пятнадцати шагом «лимонку» прямо на пустующее переднее сидение автомобиля, после чего бросился на землю.
