А Александру Дмитриевичу Куценко в тот день, пока сыщик изучал его досье, было глубоко наплевать и на «Транскросс» со всеми проблемами. Вернее, коммерческий директор просто на время забыл о них, безуспешно торгуясь с сытой чиновницей в одном из дворцов, отданных после революции под ЗАГС.
Дело в том, что недавно приехавшая погостить из Сибири племянница Куценко, собралась замуж. Причем не где-нибудь, а именно в Питере. Все было бы хорошо, но жених беспутной, но все-таки родной племянницы тоже случайно попал в город на Неве, выбравшись сюда с невестой по туристической путевке. Когда молодые легкомысленно отправились в дворец бракосочетания, чтобы подать документы на регистрацию брака, строгая тетя-регистраторша живо охладила их пыл, сообщив, что по закону брак может быть зарегистрирован только по месту жительства одного из супругов или их родителей.
— Поэтому, мои дорогие, — проворковала столоначальница, — езжайте-ка лучше к себе домой. Там и женитесь на здоровье.
Только племянница Куценко оказалась под стать своему дяде — такая же упрямая. Теперь Александр Дмитриевич был вынужден лично наведаться в ЗАГС и вести торг. Сначала он попытался напомнить заведующей о том, что во дворце некогда была уже расписана чета известных певцов. Причем, в церемонии принимал участие даже мэр города, некогда известный юрист, а сама заведующая, позднее оправдываясь в прессе за содеянное, утверждала, что в этом дворце можно поженить кого угодно.
На это просителю было сказано, что одно дело, когда городской глава лично женит всеми любимую Аллу Пугачеву, а другое — когда все, кому не лень, ринутся по следам примадонны. За сим Александру Дмитриевичу волей-неволей пришлось уговаривать собеседницу сменить гнев на милость и «в виде исключения» расписать его родственницу. Аргумент в три сотни баксов оказался достаточным, бриллиантовые серьги чиновницы благосклонно блеснули в лучах солнца и молодым был назначен день торжества.
В последующие дни Куценко, казалось, занимался только организацией свадьбы, и сыщикам Николая Иванова оставалось лишь сонно наблюдать за этой суетой. Однако они недооценили коммерческого директора: заехав к владельцу одного из небольших, но уютных ресторанчиков, он не только согласовывал ассортимент блюд, которые должны быть на столе у молодоженов. Разговор, в частности, касался некоего агентства, от которого «ну просто житья не стало». Александр Дмитриевич посоветовал владельцу ресторана, чтобы припугнуть строптивцев, им в офис швырнуть гранату.
— А не поймут — тогда еще подумаем. И учти, дважды я рекомендации не повторяю, — на прощание бросил Куценко…
* * *
Сначала он, подняв глаза от бумаг, увидел только ноги. Длинные и стройные, словно с глянцевой обложки «Плэйбоя». Потом — узкую полоску материи, очевидно призванную изображать юбку. Затем — загорелый животик, на который не хватило длины футболки, больше напоминающей болеро. И, наконец — симпатичную мордашку, улыбающуюся во все двадцать восемь перламутровых зубов из-под длинной челки. Хотя визитерше уже минуло двадцать пять, но даже опытные обитатели кабинета не дали бы ей по внешнему виду более двадцати лет, а потому о зубах мудрости говорить не приходилось. Впрочем, это явно не смущало девушку, как не смущало и оторопелое молчание двух сыщиков, находившихся в кабинете.
Недоуменно продолжая изучать посетительницу, Арчи решил, что перегрелся от летней духоты и видение должно непременно исчезнуть — в агентстве чаще появлялись люди иного вида: то респектабельные коммерсанты, да их холеные подруги, то хмурые оперативники, а то и просто всякая гопота. Николай перевел взгляд на своего коллегу — отставного опера Юрия Александровича, но тот очевидно тоже страдал галлюцинациями, так как сидел, во все глаза смотря на девушку. Дав сыщикам несколько секунд форы, чтобы они вполне смогли оценить увиденное, прелестное создание шагнуло вперед, протянув руку: «Здравствуйте. Я — Женевьева». И все. Будто бы это редкое в наших краях имя могло послужить каким-то паролем, после которого сыщики должны кинуться ей навстречу с распростертыми объятиями. Голос у девушки был приятным, интонации — мягкие, а буква «р» в ее устах грассировала как в слове «мур-р-р».
Александрыч присвистнул: «Женька, значит»? А затем вдруг развеселился и продекламировал давнишний «дюновский» шлягер: «Ой, Женька, ты дошутишься, Женька, ты доскачешься»…
Арчи исподтишка ткнул товарища под столом ногой, надеясь, что тот замолчит и спросил девушку, чем ей могут помочь скромные питерские сыщики. Женевьева — Женька грациозно уселась на ближайший стул и, взглянув на Арчи словно на недоумка, заявила, что рассчитывала на более теплую встречу русскими коллегами.
До Николая, наконец, стало доходить, что эта обалденно симпатичная визитерша имеет по всей видимости отношение к французскому сыскному агентству, которым руководит давнишний товарищ Нертова — Пьер Венсан. Именно с ним Арчи сумел созвониться и попросил помощи в поимке бандитов, напавших на Алексея и его подопечную. Пьер тогда коротко согласился и спросил, чем конкретно он может помочь. Арчи интересовали любые сведения о русских туристах, гостивших на Лазурном берегу во время похищения Нины Климовой.
На днях Пьер сообщил, что высылает в Питер человека с необходимыми бумагами и попросил встретить его в аэропорту. Но встреча должна была состояться только завтра…
— А вам не кажется, сударыня, что ваше появление — хм-м — несколько неожиданно, — парировал Арчи заявление о надежде на теплую встречу, — почему вы появились именно здесь и сегодня? Кстати, вы хорошо понимаете меня?
Женевьева заявила, что все понимает прекрасно, что она вообще русская по линии бабушки, оказавшейся на Лазурном берегу в начале двадцатых годов. А что же касается времени прилета — «так получилось».
— И вообще, если есть какие-нибудь проблемы — позвоните Пьеру. Мне все равно надо связаться с ним о прибытии… Но ведь я все равно здорово вас нашла? А если вам проще выговаривать по-русски «Женя», чем «Женевьева» — пожалуйста, не обижусь. Только учтите, что я ваш коллега, а не секретарша. И достаточно информирована о деле. Поэтому работать будем вместе…
Арчи показалось, что в глазах девчонки запрыгали какие-то шальные огоньки. Тут еще, как на зло, Александрыч, посмотрев на опешившего патрона, расхохотался и пропел уже в полный голос:
— «Женька весело живет,
Колобродит с Колькою,
Участковый с горя пьет
С дворниками горькую!»
… Ой, не могу!.. Колька — это он, ну, Николя, по-вашему, — и Юрий ткнул пальцем в сторону Арчи, — а с тобой-то что здесь делать, бандитов «колоть», что ли?.. Послушайте, девочка, я не хочу вас обижать, но самое лучшее для вас было бы спокойно отдохнуть дня два-три в нашей северной столице и возвращаться в теплые края. С вашими физическими данными…
Александрыч очевидно запамятовал, что перед ним сидит не простая накрашенная телка, а гостья и, кроме того, сотрудник приличной сыскной фирмы. Он протянул к Женьке указательный палец, захотев пощупать место, где по идее должен был находиться бицепс, но не успел, так как в ту же секунду Женевьева по кошачьи выбросила вперед руки, неуловимым движением уйдя в сторону, схватила бывшего опера за запястье и плечо, плавно дернула вперед. Сыщик, не ожидавший нападения, вмиг ткнулся носом в пол, а девушка, продолжая начатое движение, уже завела его кисть к лопаткам так, что Юрий взвыл.
