Отделкой помещения занималась жена. Сначала она с энтузиазмом взялась за работу, листала какие-то каталоги, ездила по магазинам с прорабом, оказавшимся интеллигентнейшим и терпеливейшим человеком, проверяла каждую мелочь, но потом ей надоело, и завершали ремонт Макс с тихим прорабом. Большим дизайнерским талантом ни тот ни другой не обладали, и клиника приобрела приятный, но безликий вид, характерный для офисов преуспевающих компаний. Следы деятельности Алины остались только в его приемной, с которой, по несчастью, начали работы. Что ж, комната была отделана с безупречным вкусом, сдержанные однотонные обои песочного цвета прекрасно сочетались с приглушенным бордо шелковых штор, а обивка на диване и кушетке была, как водится, на тон темнее, чем шторы. Алина даже раздобыла где-то на аукционе массивный письменный стол с вырезанными на нем львиными мордами среди виноградных листьев, и, садясь за такую красоту, Макс всегда чувствовал себя самозванцем. В этом идеальном интерьере он терялся и при первой возможности сбегал в «Администрацию», комнату с невыразительными обоями и стеллажами из ИКЕА.
Сейчас там сидела жена, с глубокомысленным видом изучая отчеты. «Что бы ты еще понимала», – с неожиданной злобой подумал Макс и прислонился к широкому подоконнику.
– Солнышко, отдай мне зарплатную карточку, пожалуйста, – попросил он небрежно. – мне сейчас понадобятся деньги.
– Зачем это?
– Я же говорил тебе про Руслана и тетю Аню.
Презрительно фыркнув, Алина картинным жестом, явно почерпнутым из фильма про крутую бизнес-леди, захлопнула тяжелую папку. Впрочем, артисткой она была никудышной, и жест получился так себе.
– А почему бы не подумать о нашей семье? Чисто так, для разнообразия? Прежде чем решать проблемы дальних родственников, с которыми они и без тебя прекрасно разберутся!
Макс оторопел. Он смотрел на безупречно красивую женщину с гладкими персиковыми щечками, одетую в новенький деловой костюм цвета маренго, на узкие запястья и кисть с тонкими пальцами, сжимающую новенькую деловую ручку, смотрел и не понимал, что эта женщина хочет ему сказать и кто она такая. Мысль, что это – его собственная жена, с которой он несколько дней назад занимался любовью, вдруг показалась тяжелым бредом.
– Как они разберутся, если оба лежат в реанимации? Сама подумай.
– Экстренная помощь у нас бесплатная, и врачи обязаны спасать им жизнь без всяких денег, – наставительным тоном изрекла Алина.
– Да, но можно делать это по-разному. Может быть лечение бесплатно-бесплатное, когда ты дай бог если через полгода встанешь на ноги, а может быть платно-бесплатное, и там уже все гораздо быстрее. Слава богу, Руслан и Анна Спиридоновна уважаемые врачи, и им сделали все, как надо. Ректор похлопотала о материалах, доктора сработали отлично, но как тебе объяснить… Врачи делают все возможное и даже больше из лучших чувств, но средний медперсонал не вхож в этот круг, поэтому не обязан стараться выше своих должностных инструкций. Их услуги надо обязательно оплатить, иначе дурной тон.
– Ну вот Руслан поправится и оплатит, он человек не бедный… – Алина с холодной улыбкой посмотрела на часы. – Кажется, тебе пора начинать сеанс.
– Дай карточку, и я пойду.
– Откуда у тебя этот грубый тон, Макс? Прежде чем требовать карточку, ты бы хоть спросил о состоянии нашего семейного бюджета! – процедила она и картинно закинула ногу на ногу. Макс невольно подумал, что для завершения мизансцены тут необходима сигарета в длинном мундштуке, и отвел взгляд. Какие аргументы еще привести, чтобы получить карточку, он не знал.
– Солнышко, милая! Просто дай мне карточку и позови домой! И забудем всю эту глупость раз и навсегда!
– Я не поняла, ты мне угрожаешь сейчас?
Он с досадой махнул рукой. Глупая ситуация, когда не можешь объяснить своей жене очевидных вещей… Когда близкие люди в беде, надо им помогать, это так же просто, как то, что параллельные прямые не пересекаются. Правда, есть еще геометрия Лобачевского, в которой, кажется, все наоборот, но Макс никогда ее не понимал.
– Я же не претендую ни на что, кроме собственной зарплаты, Алина! Правда, если ты сейчас не отдашь мне карточку, я не знаю, как мы дальше будем с тобой жить…
Алина выдержала длинную паузу, барабаня пальцами по столу, а потом сказала, что не позволит ставить себе условий! Что он может ставить условия кому угодно, только не ей, и если он хочет сохранить брак, пусть раз и навсегда забудет манеру начинать с ней разговор со слова «если».
Макс посмотрел на часы. Пора начинать сеанс, бедная пациентка ни в чем не виновата, хоть и Алинина протеже.
– Позволь спросить тебя, – злясь, он всегда начинал говорить особенно вежливо, – какой цели ты желаешь достичь? Ты хочешь решить проблему или тупо настоять на своем?
– Я приняла решение, за которое ты мне еще потом скажешь спасибо, – фыркнула жена.
– Что ж, не буду больше терзать твои уши речами, которые ты все равно не слышишь!
Макс ждал, что Алина его остановит, сам не зная, хочет или боится такого поворота.
В его сердце было так мало чувства к жене, будто они – случайные знакомые, связанные каким-то пустячным деловым интересом. Понимая, что она, в сущности, всего лишь капризный и избалованный ребенок, он не испытывал к ней ни нежности, ни ненависти, только глухое раздражение оттого, что она не дает ему необходимую сейчас банковскую карту.
И все же Макс знал точно: позови она его сейчас, он останется.
Но Алина сидела, вздернув подбородок, смотрела в окно и легонько барабанила пальцами по столу. Макс подумал: вдруг она расстроена и сдерживает слезы, и тогда он бы все ей простил. Заглянул в лицо жене, но не увидел ничего, кроме упрямой решимости настоять на своем. Ясные глаза смотрели на него холодно и спокойно, а верхняя губка чуть приподнялась в презрительной усмешке. «Как у шавки, которая готовится зарычать», – неожиданно подумал Макс и вышел.
У пациентки, которую навязала Максу жена, как на грех, оказалась проблема, не оставлявшая его равнодушным. Муж ее страдал бредом ревности, и сегодня оба явились для сеанса семейной психотерапии.
Чувствуя, что злость в нем не унимается, а, напротив, бурлит все сильнее, как в забытом на огне чайнике, Макс пронесся мимо пациентов в свой кабинет, отшатнулся от красной шторы, словно испанский бык, слегка опомнился и пригласил пару занять места.
С женой он уже встречался, и тогда она произвела на него впечатление уравновешенного и позитивного человека. Визит к психотерапевту – дело непростое, и Макс про себя делил пациентов на три категории: одни держат себя в руках, другие теряются, а третьи грубят, стремясь деморализовать доктора хотя бы до того же уровня, до которого деморализованы сами.
Женщина пыталась вести себя естественно, скрывая волнение под безупречными манерами, а муж, кажется, готовился хамить, поэтому Макс старался не встречаться с ним взглядом, чтобы не провоцировать раньше времени.
