– Думаю, там тоже все обойдется, – мягко сказала женщина, продолжая держать его за плечо. – лечение начали сразу, буквально в первые минуты, и хорошо, что с ней была дочь… Странно, Руслан никогда не рассказывал, что у него есть сестра.
Христина? От мысли о девушке на сердце стало немного теплее. Макс хотел было сказать, что это не дочь, но передумал, только кивнул.
– Это я виновата, – продолжала женщина, – нужно было подождать, пока Руслана привезут и стабилизируют, только тогда звонить матери, а еще лучше подождать до утра.
Макс сказал, что до утра Анна Спиридоновна бы извелась, у них в семье не было заведено, чтобы сын уходил на ночь, не сказав матери.
– Ну в любом случае… А я растерялась, вызвала «скорую» и сразу позвонила Миле, сказала ей, чтобы готовились принимать Руслана и чтобы сообщила матери. Вот она и сообщила, мол, так и так, приезжайте. Анна Спиридоновна добралась очень быстро, сразу прошла в приемник, она же тут работала и знает все ходы как свои пять пальцев, ну и увидела… – Лицо женщины на секунду исказилось, Максу показалось, что она сейчас заплачет, он достал носовой платок, но она только вздохнула и продолжала говорить: – увидела, как Руслана раздевают перед реанимацией, срезают одежду, вы можете себе представить, каково это матери… Если бы хоть с ней сначала поговорил кто-то из врачей, может быть, все еще и обошлось бы, а сестры же ее не знают, и оттолкнули довольно грубо, вот сердце не выдержало. А я в тот момент была на осмотре и ничего не сделала, не встретила ее. Слава богу, дочь сразу тревогу подняла, и кардиологи сработали четко.
– Вам не в чем винить себя, – сказал Макс отрывисто.
Женщина покачала головой:
– По крайней мере, можете быть уверены, что для Руслана и Анны Спиридоновны делается все, что только возможно. Они оба ведущие сотрудники, да и я не последний человек в этом богоугодном заведении, так что сами понимаете…
Медицина не всесильна, и даже самые передовые достижения, бывает, пасуют перед травмой или болезнью, подумал Макс, но ничего не сказал вслух.
Чтобы немного прийти в себя, он прошелся по холлу, снова посмотрел на мясистый цветок китайской розы, на гранатовое дерево и на глянцевитые темные листья лимона, росшие на ветках вперемешку с шипами. В голове было как-то смутно, мысли путались, будто убегали друг от друга, чтобы не дать ему почувствовать глубину несчастья, и Максу было неловко перед самим собой, что он не горюет, как следует, а расхаживает тут в прострации, любуясь на комнатные растения. Впрочем, отчаиваться тоже нельзя, он теперь в семье один боеспособный. Допустим, врачи сделают все, что необходимо, как обещает эта женщина, но остаются простые житейские вопросы, которые придется решать ему. Достать препараты, может быть, или специальное питание, да мало ли что!
Как хорошо, вдруг пришла в голову странная мысль, как хорошо, что Алинка выгнала его именно сейчас! Живи он с ней, ничего бы и не узнал, если бы сам случайно не позвонил. А поскольку он предполагал, что они переживают смерть Оли и не хотят ни с кем общаться, то не звонил бы долго… Хотя, с другой стороны, кто бы ему ответил? Нет, ей-богу, отлично, что они с женой расходятся!
Макс поймал себя на том, что подумал о разводе с Алиной, как о решенном деле, и нахмурился. Сейчас самое неподходящее время думать о собственных неурядицах!
Он подошел к двери в реанимационное отделение, прислушался. Уловил какие-то звуки, которые никак нельзя было опознать, но чувствовалось, что в реанимации кипит работа, идет настоящая война за человеческую жизнь.
– Хотите позвонить? – спросила женщина.
– Нет-нет, ни в коем случае. Подожду.
– Я могла бы зайти и все узнать, но не хочу смущать докторов. В присутствии руководителя человек всегда работает хуже, согласны?
Макс сказал, что, пожалуй, согласен.
Послышались быстрые шаги, звук которых далеко разносился в пустом коридоре. Кто-то шел из приемного отделения, и сердце Макса замерло в мгновенной тревоге. Неужели состояние Руслана ухудшилось, и доктора позвали на помощь?
Он всмотрелся в даль полутемного коридора и увидел, как к ним спешит невысокий плотный человек. Он был одет в джинсы и белый свитер с косами.
Войдя в холл, человек сразу бросился к собеседнице Макса, с отрешенным видом сидящей на скамеечке.
– Гусечка! – воскликнул человек и, быстро опустившись перед женщиной на корточки, обнял ее колени. – Ты цела, какое счастье!
Он прильнул к ней, и рука женщины безвольно опустилась на его густые волосы. Только тут Макс догадался отвернуться и отойти подальше.
Он слышал их негромкий разговор, но, к счастью, не разбирал слов. Прошло довольно много времени, прежде чем женщина окликнула его:
– Простите… Мне пора идти. – она протянула ему визитную карточку. – звоните в любое время.
Макс проводил их взглядом. Мужчина обнимал женщину за плечи, а она шла понурив голову.
Иногда встречаются такие пары, по которым сразу видно, что это соединились две половинки одного целого. Любовь и нежность чувствовались в каждом движении этих людей, и в том, как крепко держал свою женщину мужчина в свитере, и в безвольной походке женщины, и даже в том, как они обернулись и сказали Максу «До свиданья», тоже была любовь…
Он дождался дежурного врача только к шести утра, тот, щурясь после бессонной ночи, первым делом отругал его, зачем сидел под дверью, как бедный родственник, и раз уж обычные граждане ломятся в реанимацию, как к себе домой, то коллега тем более может это сделать. Настроен доктор был весьма оптимистично, сказал, что на текущий момент непосредственной угрозы жизни Руслана Романовича он не видит, но процесс выздоровления будет длительным и непростым. Потом поднялся вместе с Максом в кардиореанимацию и вызвал врача Анны Спиридоновны.
Это оказалась женщина средних лет, угловатая и с резкими манерами, но несмотря на то что говорила она неприветливо и даже грубовато, Макс сразу проникся к ней доверием, тем более что сообщила она новости гораздо лучшие, чем он ожидал.
Набравшись наглости, он попросился повидать тетку, но врач сказала, что Анна Спиридоновна находится под действием сильных транквилизаторов, и трудно сказать, как отреагирует на появление племянника. Лучше не рисковать.
Макс сам не знал, радоваться хорошим прогнозам или огорчаться, что все это вообще произошло. Душу грызло смутное чувство вины, которое он пытался задушить, зная, что ничего не выйдет, – этот демон давно и прочно поселился в его душе…
«Я не виноват, что Руслан задержался на работе и сел в эту чертову маршрутку, – говорил себе Макс, возвращаясь домой, – тут я чист! Но сердечный приступ тети Ани на моей совести, я не отозвался, когда она больше всего нуждалась в моей помощи… Почему я не взял телефон с собой в спальню? Если бы я был рядом с самого начала, ей бы не так страшно было…»
Потом он принялся винить себя за то, что винит себя, а надо дело делать, и сердито тряхнул головой, прогоняя все мысли, кроме самых простых житейских вопросов.
