– У тебя мобильник есть? – окликнула она вылезшего из-под стола.
Тот кивнул и набрал номер «Скорой». Света поговорила сама, после чего посмотрела на свалку у двери, форменное побоище. Они подхватили Николая и понесли его к маленькой дверце в углу. В суматохе ее никто не заметил, да и все стремились поскорее удалиться от страшного места взрыва. Дверь была закрыта, но оператор легко выбил ее плечом. Они вынесли Николая в маленький коридорчик за актовым залом, потом положили на диван в чьем-то кабинете. Им не встретилось ни души – все находились на митинге в актовом зале и теперь не могли оттуда выбраться. Николай застонал. Кровь из раны текла не переставая. Света посмотрела на часы и спустилась по маленькой лесенке встретить «Скорую» – она объяснили им ситуацию по телефону, сказала, чтобы не пытались проникнуть в зал – там столпотворение, сначала нужно, чтобы полиция всех успокоила. А у нее раненый, так что удобнее подъехать с черного хода, она сама встретит врачей.
Врач осмотрел Николая, покачал головой, наложил временную повязку. Сказал, что нужна операция и обязательно рентген. В больнице Свете выдали белый халат и разрешили посидеть у дверей операционной. Она была спокойна, только очень бледна.
Вышел доктор, поглядел на Свету одобрительно – не плачет, сидит смирно.
– Ну, осколок мы вытащили, вроде бы позвоночник не задет. Крови много потерял. У тебя какая группа?
– Вторая, – не колеблясь, ответила Света.
– Ну, тогда давай, не жадничай.
После переливания Свете разрешили взглянуть на Николая. Он чуть порозовел, но по-прежнему был без сознания.
– В палату его, – распорядился врач. – А ты – ночуй здесь, пока кровать пустая.
– Да я и не дойду сейчас до дома, слабость такая после переливания.
Света проснулась рано утром. Николай лежал на животе и сопел, потому что нос его уткнулся в подушку.
«Как бы не задохнулся!» – испугалась Света.
Она спустила ноги с кровати и подошла к нему тихонько. Чуть повернула голову, появился один открытый глаз.
– Куда это нас занесло? – удивленно спросил Николай.
– В больницу, – прошептала Света одними губами. – Ты не бойся, доктор сказал, что операция прошла успешно, позвоночник не задет.
– Ну-ну. А тебя как, не задело?
– Н-нет.
– А чего тогда плачешь? Болит что-нибудь?
Ответом ему были бурные всхлипывания.
– Ну вот, – протянул Николай и поморщился от кольнувшей боли, – я-то думал, что ты особенная, а ты, оказывается, как все девчонки – чуть что – сразу в слезы…
Надолго запомнили петербуржцы похороны журналиста Каморного. Давненько город не будоражили таким скандалом. Шутка ли – при всем честном народе, прямо на похоронах убить самую популярную телеведущую в городе! Да не просто убить, а взорвать, буквально разорвать в клочья. И при том, что все до последнего момента снимали множество телеоператоров!
В общем, скандал был жуткий. По городу поползли слухи. Говорили о чеченских террористах, поминали Хоттаба – очевидно, подсказала связка гранат под курткой неизвестной девицы. Говорили о мести, будто бы неизвестная женщина убила Алену Багун из-за того, что та когда-то в юности украла у нее возлюбленного. Каким-то образом просочились слухи о том, что Алена с Каморным находились в состоянии враждебном, и злые языки поговаривали о том, что неизвестная – это бывшая любовница Каморного и что она якобы поклялась отомстить за него обидчице и не пожалеть для этого жизни, что и выполнила с большим тщанием.
Высказывались несусветные предположения о количестве жертв, якобы растоптаны и погибли в свалке тысячи и тысячи человек; похороны журналиста Каморного называли уже второй Ходынкой.
Надо отдать должное полиции – она действовала быстро и даже, можно сказать, с умом. Приехали в большом количестве полиция и ОМОН, оцепили здание бывшей школы, заворачивали всех опоздавших на митинг и просто праздных зевак. Омоновцы взлетели на второй этаж, где находился актовый зал. Своя охрана пыталась отворить широкие двойные двери, в которых по советской еще привычке была приоткрыта одна половинка. Омоновцы мигом разобрали дверь чуть не на досочки и проникли в зал. Там им пришлось разнимать дерущихся обезумевших людей и выбрасывать их в коридор. Те, кто мог идти, шли сами вниз, раненых подбирали.
В общем и целом дело обстояло не так плохо – тут сыграло роль то, что в два часа, когда начался митинг, народу на прощании было уже значительно меньше. Пенсионеры – ранние пташки. Собственно, от взрыва пострадал только Николай. Так что когда подсчитали потери, то убитых оказалось всего двое – Алена и ее убийца, зато десять тяжелораненых, а кроме того, множество переломанных конечностей, разбитых голов и расцарапанных лиц. Уже вечером начальник городского УВД выступил по телевизору с кратким отчетом, были названы цифры, чтобы успокоить население, но именно после солидного немногословного сообщения генерала и пошли жуткие слухи о количестве убитых и раненых.
В общем, высказывались разные предположения о том, кому и за что понадобилось убивать Алену Багун. Не говорили только об одном: о войне в топливном бизнесе города, так что Алена своей смертью способствовала уходу этой истории в небытие. Канал «ПТЦ» вообще молчал. Там на экране стояла заставка с фотографией Алены и играла классическая музыка. Говорили, что после такой жуткой истории директора канала уволят, а сам телеканал закроют. Пока что Пал Палыч тихо сидел в своем кабинете и тупо смотрел на телефон – он ждал указаний. И дождался: по личному телефону ему позвонил Теймураз Аполлонович и сказал только одно слово: «Жди».
– А я чем занимаюсь? – удивился Пал Палыч, но трубка уже запикала.
Под давлением общественности в эфире выступил губернатор. Он призвал население к спокойствию, сказал, что меры по раскрытию преступлений принимаются и чтобы граждане не сомневались: виновные будут найдены и наказаны по всей строгости закона.
Незачем говорить, что после выступления утихшие было слухи начали распространяться с новой силой.
Несколько дней жуткая история не сходила с экранов телевизоров и со страниц газет, причем дошло и до столицы. Говорили, что снимут всю верхушку питерской полиции и пришлют из Москвы специальную бригаду. Говорили, что делом занимается ФСБ. Говорили, что второй муж Алены, банкир, заказал огромный памятник на Серафимовском кладбище. И еще говорили, что на похороны непременно приедет ее первый муж – выдающийся политик и общественный деятель.
Надежда Николаевна от всех событий, происшедших в четверг на похоронах Каморного, которого, надо сказать, так и не успели похоронить в тот день – как-то не до того было, – так вот, Надежда просто ошалела, как, впрочем, и весь город. Жалела Лебедева только об одном – что не смогла посмотреть все случившееся по телевизору, так как именно в это время ей пришлось вести Димку на рисование. Но возвращаясь назад, они встретили на лестничной площадке соседку и получили полный и подробный пересказ всего, что произошло в актовом зале бывшей школы. Услышав, что убийцей была женщина, Надежда ахнула и быстренько затащила Димку в квартиру. По телевизору ничего интересного больше не показали, но зато раздался телефонный звонок.
