Уже несколько часов Николай чувствовал сильнейшее желание напиться и теперь сердито посматривал на сидевшую рядом Свету. Денег у него было в обрез, только на самую дешевую бутылку водки, при Свете он такое покупать стеснялся, а теперь еще придется подвозить ее до дому, – нельзя же действительно высадить девчонку посреди ночи на улице, – стало быть, вожделенная попойка откладывалась.
– Действительно, что на девушек просто так смотреть, – игриво приговаривала Света, – с ними надо делом заниматься.
И поскольку он продолжал угрюмо молчать, заговорила серьезней:
– Ты зря сердишься, Николай, я перед тобой не виновата.
– Ты меня использовала, – он смотрел прямо перед собой на дорогу. – Из-за тебя у меня были неприятности.
«А если бы ты знал, какие у меня из-за тебя неприятности были», – подумала Света, а вслух сказала:
– С Каморным мы разобрались, он не в претензии.
– Ты меня подставила, – упрямо тянул свое Николай.
«Ну и скотина! – даже весело подумала Света. – Это кто кого еще подставил. Если бы ты не трепался в пьяном виде, откуда коньяк взял, то Каморный ничего бы и не узнал. А теперь этот пьяница, видите ли, делает оскорбленную мину».
– Каморный, конечно, тоже сволочь, – Николай как бы прочитал ее мысли, – надоел, паразит, до чертиков. Гоняет туда-сюда, а как до денег дело доходит, так у него слух напрочь отказывает.
В его ворчании Света уловила отзвук настоящей ненависти. Это было неудивительно – как уже говорилось, Александр Каморный умел вызывать в людях это сильное чувство.
– Как будто я не знаю, как он деньги зарабатывает, – себе под нос произнес Николай.
Света сделала вид, что не расслышала, а сама насторожилась.
– Вот что, Коля, я знаю, что нам с тобой сейчас надо, – примиряюще произнесла она и положила руку на его колено. – А нужна нам бутылочка чего-нибудь покрепче и место, где мы ее спокойно можем уговорить. А то день сегодня был утомительный и тяжелый… Ну как, идет? Если у меня не хватит, ты добавишь?
– А то, – повеселел Николай. – И едем ко мне.
– Едем, – Света отвернулась к окну, чтобы он не заметил презрения на ее лице.
Квартира была в старом доме, и довольно захламленная, насколько Света могла заметить в темноте – Николай почему-то не зажег света в прихожей.
– Дверь не забудь закрыть! – донеслось из дальней комнаты.
– Кто там – соседка? – шепотом спросила Света.
– Это мать, она спит.
«Как противно все! – с тоской подумала Света. – На черта я сюда поперлась?»
В комнате он смахнул какое-то барахло со стола – старые газеты, тетрадки, – торопясь, расставил стаканы, принес с кухни какую-то еду на тарелке.
«Да он же скоро совсем сопьется, – с удивлением думала Света, наблюдая, как дрожат руки Николая, когда он подносил стакан ко рту. – А, впрочем, какое мне до этого дело?»
Сама она только пригубила, чтобы не возбуждать у него подозрений. Николай выпил, закусил и расслабился. Теперь он уже поглядывал на Свету намного ласковее.
– Не дрейфь, лапочка, прорвемся! Давай-ка еще по одной…
Дело пошло быстро. Николай, как все алкоголики, скоро опьянел, и его потянуло на разговоры. Тема была одна: вероломство и неблагодарность Сашки Каморного.
Света только в нужную минуту поддакивала или, наоборот, выражала недоверие, беседа текла ровно, как ручей после дождя. Она слышала много про Каморного, в основном какой он подлец, но Свете было неинтересно, потому что такое она и раньше про Каморного знала.
– Однако ты не будешь спорить, – осторожно начала она, – что Каморный, как репортер, очень удачлив – все у него везде схвачено, никто из криминальных личностей никогда его не трогает и вообще…
– Что – вообще? – пьяно возмутился Николай. – Стал бы кто внимание на него обращать, если бы он… под Ладожскими не ходил?
– Да ну? – искренне удивилась Света.
– А ты – репортер, смелый, удачливый! – распалился Николай. – Да я сам видел и слышал, как он… В общем, под ними он, это его крыша. Поэтому другие его не трогают.
– Ну, надо же… – задумчиво бормотала Света.
– А ты… Ты зачем это расспрашиваешь? – Теперь Николаем овладела пьяная подозрительность. – Опять меня во что-то втягиваешь? Зачем пришла – про Сашку разведать?
– Да что ты все про Сашку, – торопливо сказала Света, – как будто нам нечем заняться…
Она подошла к нему близко и заглянула в глаза. Ничего там не было интересного, кроме пьяной злобы и куража.
«Ну и дерьмо же мужик! – подумала Света. – За что его Каморный держит? Впрочем, Каморный сам дерьмо».
С этой мыслью она начала быстро расстегивать пуговицы у Николая на рубашке. Он посмотрел тупо, потом до него наконец дошло, к чему Света клонит, и он несколько оживился, даже погладил ее по голове и пробормотал что-то ласковое, как ему казалось. Света даже удивилась, как быстро он пришел в возбужденное состояние – она думала, что он сильно пьян и будет как кисель. Он встал и даже сделал попытку отнести ее на руках в постель, но попытка окончилась неудачей. Света ощутила запах нестиранного постельного белья. Похоже, что кровать в этой комнате не застилалась на день никогда.
Действо закончилось быстро – секс и пьянство две вещи взаимоисключающие. Николай перевернулся на спину и через минуту ровно задышал.
«Теперь утром, если он и вспомнит, что я была у него, то про разговоры наши точно забудет, – думала Света. – А то протрепался бы Каморному, а тот, если узнает, что я в курсе его отношений с Ладожскими, устроит мне не жизнь, а каторгу».
Она оделась и вышла в прихожую. На пороге своей комнаты возникла старуха в длинной ночной рубашке. Худая морщинистая шея была обвязана стареньким шарфом.
– Я ухожу, – обратилась к ней Света, иначе жутко было стоять в полутьме и молчать.
Старуха ничего не ответила, только заперла за ней дверь. Слушая, как лязгает старинный замок, Света почувствовала отвращение ко всему миру.
Дома, однако, не спали, ждали ее. В комнате горел свет и даже играла музыка, – это в два часа ночи. Услышав, как Света вошла, Иришка появилась в прихожей в коротеньком халатике с бутылкой шампанского в руках.
– Ты что так долго, Светик? – Она закружилась, напевая. – Ой, ты у хахаля была? Хорошо, что ночевать не осталась!
– С чего ты взяла, что я была у хахаля? – отшатнулась Света.
– Да по тебе же видно, по женщине всегда видно, когда она занималась любовью! – авторитетно ответила сестра.
Света стремительно отвернулась к зеркалу, потому что ей вдруг стало ужасно плохо – до чего же она дошла, если на ней отражаются занятия даже таким, с позволения сказать, сексом! Любовь… Она вспомнила мятые простыни, запах водки…
