– Что они делают? – спросила Джи.
– Перевертыши, – пожала плечами Мари. – Очень много. Они отгоняют их от границы Кольца.
– А ты из Вольного Магуса?
– Теперь, наверное, да, – сказала девушка. – Сложно объяснить. Со мной много чего было… странного.
– Со мной тоже.
– Меня спас один парень, – неожиданно сказала Мари. – Странные твари захватили деревню, в которой я жила, всех, даже мою бабушку. Они хотели, чтобы я… – Она смущенно улыбнулась. – Даже не знаю, что именно. Что-то очень плохое сделала.
– Хорошо, что спас, – равнодушно сказала Джи. Она потеряла интерес к разговору.
– Ты не подумай… просто я когда тебя увидела, меня как будто позвал кто-то. Словно я тебя видела раньше.
– Может быть, – пожала плечами Джи. – Ты же знаешь, я ничего не помню.
– Ага, – кивнула Мари, серые ее глаза потеплели. – Я тоже не сразу вспомнила, что со мной было, когда проснулась.
– Ты засыпала?! – подскочила Джи.
– Да… когда диббуков, так эти твари называются, изгнали, я заснула. Две недели провалялась. А когда проснулась, даже имени вспомнить не могла.
– А потом? Память потом вернулась?
– Да, дня через три все вспомнила.
– Ясно… – Джи села на стул. – Повезло тебе.
– Я просто хотела спросить… – Мари замялась. – Ты совсем ничего не помнишь?
Джи покачала головой. Сколько раз она слышала этот вопрос? Имена, истории, факты… Что толку, если ей рассказали про этот скрытый мир волшебников, эльфов и темных магов – она все равно как будто смотрит блокбастер в кинотеатре, все это не с ней, по ту сторону экрана. Просто эффект присутствия очень сильный, новые технологии. А на самом деле она в кресле и в руках у нее ведро с попкорном.
– Меня спас Арвет, – сказала Мари. – Говорят, ты его знала. Хорошо знала.
– Извини, – сказала Джи. – Я даже не помню, как он выглядит.
– Черные волосы, карие глаза. И улыбка. Мягкая такая…
Джи вздрогнула.
– Я спрашивала, что с ним. Говорят, погиб, – продолжала Мари. – До сих пор не верится. Он был таким… – Мари грустно улыбнулась. – Даже трудно сказать каким. Ты рисовала когда-нибудь? По-настоящему?
Джи беспомощно пожала плечами.
– Ну да, прости, глупо спрашивать, – кивнула Мари. – Я рисую, поэтому мне кажется, что все вокруг тоже умеют. Вот когда рисуешь, серьезно рисуешь, понимаешь, бывает так, что ты проводишь линию или находишь цвет. Кладешь их на лист и сразу видишь – они на своем месте, они там должны быть. Так же и Арвет. Он был на своем месте. А теперь это место пустое. Смерть – это так странно. Какой-то дурацкий ластик, который стирает людей…
– Извини, – повторила Джи. Ей отчего-то перестало хватать воздуха. – Не помню… ничего не помню.
– Ну ладно, – Мари протянула через окно руку. – Приятно было познакомиться.
Джи дотронулась до ее ладони и отпустила. Пальцы покалывало.
– И мне…
Громовой раскат прокатился по небу, Мари оглянулась. Побледнела.
– Что-то не так… Кольцо…
Джи высунула голову и увидела, что дом в конце переулка осыпается, охваченный прозрачным пламенем. Стук выстрелов приблизился, рядом вколачивали свинец в воздух, жгли порох. Кино вдруг стало реальностью, взяло за горло.
– Я должна поддержать Кольцо! – Мари опрометью бросилась бежать.
Джи отступила от окна. Руки у нее дрожали мелкой дрожью, покалывание ползло вверх, добралось до локтя.
Ей опять убегать, скитаться, не зная, кто она? Так и жить, не помня родных, близких, друзей? Кто отнял у нее память, по какому праву? Неужели она сама?
Дрожь усиливалась, Джи сползла по стене, обхватила колени. Как будто огромное ржавое колесо поворачивалось где-то далеко в небе, и это колесо запирало целый океан внутри.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Агриппа.
Он склонился, протянул пузырек.
– Что… вы… Что это?
– Мемория узколиственная, королева памяти, – сурово сказал он. – Ты должна вспомнить, кто ты такая. Немедленно.
– Не хочу… нет, – Джи поползла прочь, отталкиваясь ногами от пола.
Он схватил ее за плечи, тряхнул как куклу:
– Я не могу тебя заставить! Ты сама должна решиться. Темник пробил Кольцо Магуса. Прямо сейчас там умирают люди – за тебя, девочка, за твои слезы и капризы. Так наберись мужества и сделай что-нибудь сама.
Джи приняла пузырек трясущейся рукой. Дрожь колотила ее, скрежет, почему никто не слышит скрежет черного чугунного колеса в небе, ржавчина сыплется из облаков, шестерни – каждая размером с Эверест – проворачиваются прямо в ее сердце – как вы не видите, что ребра сейчас взорвутся изнутри?!
– Вот так, – ласково прошептал Лекарь, помогая девушке поднести пузырек ко рту.
Она коснулась губами среза темного стекла, подняла взгляд на Агриппу. Лекарь медленно отступил, внимательно наблюдая за ее глазами – зрачок расширен сверх всякой меры, радужка сжата до тонкого синего кольца, сильный тремор, нестабильная температура тела…
Рука его нырнула в потайной карман. Он не имеет права на ошибку. Если Видящая в момент пробуждения станет опасна, он обязан выполнить свой долг перед миром.
Дорога Снов закручивалась над ее головой, она была как умирающая звезда, которая проминает пространство чудовищной массой, рождает гравитационную воронку. Облако вероятностей металось вокруг, Агриппа даже не пытался их прочесть – так быстро они менялись, но удивительное дело – сама она не участвовала в этом танце, эта маленькая девочка просто отбрасывала колоссальную тень, закрывшись в скорлупе отчуждения.
Лекарь чувствовал, что эта скорлупа трещит.
Длинные ленты желтого шелка его одежд струились по полу как ветви плакучей ивы, одеяние походило на многозубчатый флаг, ленты свивались под порывами ветра, вот только ветра в комнате не было.
За окном гремели выстрелы, мужчины мануш держали оборону и данное слово и отступали от дома к дому не раньше, чем дом переставал существовать. Перевертыши выли, попав в жернова железного вихря, которым представал для них Михаил Ермаков, смерть летела с небес в облике Роджера Брэдли, музыка Эвелины и Эдварда раскалывала землю под ногами боевых големов и швыряла свинец обратно в стволы наемников, помощники Агриппы наскоро латали раны прямо в переулках, артефакт Кольца Магуса пылал в руках Мари Флери, выталкивая незваных гостей прочь, и сквозь густой, как янтарь, воздух медленно прогрызался железный крот «Агамемнона». Вероятности бушевали вокруг машины, Билл Морриган не мог пробиться сквозь пламенный барьер, не мог остановить двигатели автопоезда, но он мог обрушить дома и расколоть почву под колесами тягача. Что Морриган и делал с успехом, так что Эжен Фламмель двигался очень осторожно – ему приходилось пересоздавать почву под машиной, прокладывать мост сквозь осыпающуюся в пустоту карстового провала мостовую. Постепенно все сходились к центру деревни, туда, где девушка, которая не хотела быть Видящей, безнадежно спорила сама с собой.
