Короткое умывание, сортир, журчащий проточной водой, и все уже на улице, выстроенные по росту. Щенок не был высоким, не был низким – обычный мальчишка среднего сложения, так что его место было в середине, в третьем ряду. Подальше от глаз командиров, что Адруса вполне устраивало.
Перед строем стояли Звеньевые и сам командир Третьей стаи – худощавый, широкоплечий, щеголеватый – как и все Псы. Чем-то он напоминал Вожака – такой же жесткий, как выточенный из железного дерева, с такими же поседевшими волосами, взятыми в воинский хвост, вот только седин поменьше, да шрам на скуле, спускавшийся на шею и уходивший под воротник.
Глядя на этот шрам, можно было представить, какой силы был удар и какое чудо уберегло хозяина шеи от неминучей смерти. Определить, какого возраста этот человек, было практически невозможно – от тридцати и до пятидесяти. А может, и старше. Гладкое, безвозрастное лицо, серые, остро взглядывающие глаза, крупные ладони, перевитые синими венами, похожими на змей.
При взгляде на руки можно было с уверенностью сказать – попасться в такие объятия равносильно смерти. Они не для ласки, не для кисти художника, не для того, чтобы лепить скульптуру, их предназначение – разрушать, рвать, душить… убивать.
Третий осмотрел нестройные ряды новобранцев, одетых в куцую, не подогнанную форму не первой молодости, почему-то посмотрел на небо, будто призывая в свидетели Создателя, и негромко, но так, что было слышно и в задних рядах, сказал:
– Сегодня вы пройдете Изменение. Основное, главное. Потом вы будете в течение месяца закреплять полученное, пока мы не убедимся, что все прошло нормально. Сегодня вы обретете силу, ловкость, скорость и выносливость – такие, каких нет у обычного человека. Вы станете Щенками, а потом, через годы – Псами. Вы будете охранять Императора и его семью. Беречь их покой и жизнь. Чтобы делать это как можно лучше – ваши тела подвергнут Изменению. Сейчас вы можете спросить, если что-то неясно. Дозволяю.
– А это опасно? – голос из первого ряда.
Щенок его узнал. Тот самый «красавчик» без щеки. Впрочем – не так уж и без щеки, изуродован, да, но все зарубцевалось. На свету видно: рана была страшной – рваные края, впадина.
Жалел ли его Щенок? Нет, совсем нет. Тот сам напрашивался и шел, чтобы глумиться. Получил по заслугам. Какое Адрусу дело, что с ним сталось? Жаль, что не сдох, – меньше было бы проблем.
– На будущее – когда задаете вопросы, нужно выйти вперед, отсалютовать, представиться, и только тогда говорить! – жестко бросил Третий. – На первый раз прощаю. Но все слышали. Следующий раз, если допустишь подобное, получишь три удара плетью. Итак, отвечаю – да, опасно. Часть из вас погибнет или сойдет с ума!
– Ни хрена себе! – буркнул кто-то рядом с Адрусом. Тот покосился и узнал знакомую веснушчатую физиономию Саргуса. – Интересно, а что будет с теми, кто спятил?
Парень вдруг метнул взгляд на Адруса и слегка поджал губы. Щенок понял – подумал про него. Мол, Адрус тоже сумасшедший…
– А что будет с теми, кто сойдет с ума? Их вылечат? – спросил кто-то из строя.
Третий кивнул Звеньевым, те бросились вперед, выхватили из второго ряда худого длинного парня, испуганно оглядывающегося по сторонам, и в воздухе мелькнула плеть – раз, два, три! Парень взвизгнул, его повело, скорчило от боли, и по щекам потекли слезы.
– Что будет с теми, кто сошел с ума? Узнаете! – зловеще кивнул Третий и скомандовал: – Звеньевые, в лекарскую!
Процедура напоминала ту, что была в первый раз. Мальчишек разделили на десятки. Снова горькая жидкость, снова заклинание. Только теперь Щенок уснул, напрочь вырубленный одурманивающим снадобьем. Проснувшись, не ощутил ничего особенного – ни бодрости, ни усталости – совсем ничего. Как будто над его телом никто и не колдовал.
Новичкам приказали подняться, как и предыдущей десятке, затем повели в сторону темницы. Щенок уже знал это место, и когда его ноги снова протопали по каменному полу тюрьмы, ничуть не удивился и ничего не рассматривал, в отличие от соратников, испуганно, вытаращив глаза, разглядывающих мрачное заведение.
Как и ранее, Звеньевые молчали, не говорили ни слова, не отвечали ни на какие вопросы. Только командовали, подгоняли, а самых нерадивых, отстающих, угощали плеткой. Когда десятку загоняли в камеру, вслед бросили:
– Ночуете здесь. Утром за вами придут.
– Почему? За что?! Почему в тюрьму?! – попытались выяснить новички, ответом был лишь грохот двери, захлопнувшейся, будто крышка гроба.
Тесная камера, в которой едва могли улечься десять человек, – часть на топчан, часть на пол – ничем не отличалась от той, в которой сидел Щенок после нападения на дежурных. Пока остальные обсуждали происшедшее, он четко понял, что нужно делать, и тут же забрался на топчан, ближе к стене, чтобы осталось место для остальных парней. Забравшись, заложил руки за голову и закрыл глаза – его слегка мутило, видимо, та гадость, которую они все выпили, была не очень хороша для здоровья.
– Во! Улегся! Глянь! – фыркнул один из соратников, смуглый занусс, затесавшийся в десятку. – А я где лягу?!
Щенок открыл глаза, внимательно посмотрел на парня и раздельно, четко произнося слова, пояснил:
– У порога ляжешь. Или стоя спи, как лошадь. И вообще, не ори, а то сейчас башку сверну! Уяснил?
– Уяснил, – мрачно кивнул парень и буркнул так тихо, что услышал его, наверное, только Щенок с его обострившимся слухом: – Ничего, придурок, придет твое время…
– Мое время и не уходило, – ответил Щенок, щуря глаза. – Заткнулся! И без тебя тошно!
– Точно, тошно! – подтвердил один из соседей, тоже занусс. Посмотрел на товарища, извиняясь, пролепетал: – Я не про тебя, я вообще! Тошнит меня… и похоже, что горячка началась! Я болел горячкой… у нас болото рядом, говорят, когда комар укусит, то горячка может быть. Вот меня как-то укусил, я и заболел… чуть не помер! Только после этого больше горячкой не болеют, а тут снова?
– Значит, не горячка! – отрезал Саргус, садясь рядом с Адрусом. – Но правда тошно… меня щас вырвет…
– Не вздумай, болван! – выругался первый занусс. – И сесть-то некуда будет! Жарко… я разденусь. Заодно и постелить на пол можно. Кровать-то занята! Ишь, развалился!
– Ты Адруса не трогай! – ощерился Саргус, и двое парней рядом кивнули, подтверждая. – Мы за него тебе глотку перегрызем! Вас тут мало, нас много! Так что заткни свою пасть и сиди!
Занусс молча проглотил обиду – соотношение сил было явно не в его пользу.
Впрочем, возможно, ему просто было не до того. Щенок сам уже почувствовал, как жар ударил в голову, как кровь толчками бьется по жилам, и сердце стучит, как сумасшедшее. Похоже, что это и было оно, то самое Изменение.
Время тянулось медленно-медленно. Вначале Адрус впал в полусон-полузабытье, горячечное, странное состояние, когда все видится то ли сном, то ли былью. Перед глазами мелькали картинки прошлого, настоящего, слышались голоса, стоны, выкрики. Может, реальные, может, привиделось.
