Я остановился. Ничего не мог поделать с собой.
– О чем ты?
– Я слишком на тебя насела. Должно быть, ты выбит из колеи.
– Ничего подобного.
– Видишь? Я опять…
– Слишком много о себе воображаешь. Ты не настолько могущественна.
Она схватилась за мою тележку:
– Меня тоже ранили.
В этих синих глазах можно утонуть…
– Единственная разница в том, что мои шрамы в душе. Но я знаю, как это бывает.
– Ты и гребаной сотой доли всего не понимаешь.
Щеки девчонки покраснели.
– Ладно. Прости, что расстроила.
Она отпустила мою тележку и толкнула вперед свою.
Почему я такой идиот?
Девчонка пугала меня. Она могла смотреть мне в лицо и не трусить, и это казалось чертовски странным.
– Подожди, – сказал я.
Она повернулась. Волосы мелькнули в воздухе, как в рекламе шампуня.
– Прости. Можешь приготовить мне что-нибудь. Но не сегодня вечером. Сегодня мне чертовски паршиво.
Это не совсем правда. Я накачан лекарствами, но нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что такая девушка может интересоваться мной.
– Скоро? – спросила она. – Дашь мне номер своего телефона?
Она вытащила клочок бумаги из крошечной сумочки и записала мой номер. Записала и свой, разорвала бумажку и отдала мне половину со своим номером.
– Как тебя зовут?
– Кит.
– Привет, Кит, – улыбнулась она, протягивая руку. – Я – Джен.
13. Сара
Энджел Уингс
1990
В первый же год, когда я стала нянчить Мэгги, началась моя двойная жизнь. Она подкрадывалась ко мне постепенно, но я не успела опомниться, как она взяла меня за горло. К тому времени было уже слишком поздно что-то предпринимать.
Я не прекращала попытки помочь Лорел, несмотря на то, что меня так грубо вышибли из дома в тот первый раз. Но, по правде говоря, я, скорее, пыталась помочь Джейми. Покупала продукты для Локвудов, когда ходила в военный магазин, и иногда приносила еду. Лорел терпела меня. Я почти всегда заставала ее лежащей на диване перед телевизором. Если со мной была Мэгги, Лорел едва ее замечала. Иногда я чувствовала матерью девочки себя, а не Лорел.
В начале января отца Джейми положили в больницу с пневмонией. Поскольку Стив изучал арабский в Монтерее, штат Калифорния, я унесла Мэгги в наш маленький съемный домик за пределами Кэмп-Лежен, а Джейми почти все время проводил в уилмингтонской больнице. Он часто звонил под предлогом того, что хочет узнать, как Мэгги, но разговор постепенно стал касаться и других тем. Он говорил, как боится, что отец может умереть. Я потеряла отца в шестнадцать лет, и мне легко было сочувствовать Джейми.
– С Лорел ни о чем таком я говорить не могу, – сказал он в конце одной из наших телефонных бесед. – Я… это не ее вина. Она любит моего отца, и знаю, что тревожится за него, но сейчас она никого не видит, кроме себя. Похоже, она больше не в силах ничего мне дать.
И поколебавшись, добавил:
– Или Мэгги. Или кому-то еще.
– Знаю.
Я сидела в плетеной качалке в третьей крохотной спальне моего дома. Комнате, которая стала здесь детской Мэгги. Джейми принес сюда колыбельку, качалку и стол для пеленания.
– Должно быть, тебе трудно приходится, – сказала я.
– Я все время напоминаю себе, что она больна. Будь у нее физическая болезнь, я бы заботился о ней, так что, в принципе, разницы быть не должно. Но ты права. Это трудно. Я иногда чувствую себя так, словно теряю способность общаться с людьми.
– О нет, Джейми, – возразила я. – Я вижу, что происходит в церкви по воскресеньям.
Люди шли в крошечное пятиугольное здание, тихо переговариваясь, и атмосфера перетекала в более высокую плоскость. Я видела, как меняются их лица. Чувствовала, как это происходит со мной.
– Подумай, скольких жизней ты можешь коснуться там.
– Да. Жизней незнакомых людей.
Судя по голосу, он был раздражен на себя.
– И все же Маркус доводит меня до точки, а теперь я боюсь охлаждения между мной и Лорел. Она не следит за собой. Мы… у нас больше нет физических отношений. Иногда я смотрю на нее и не понимаю, кто передо мной.
Я решила довериться ему. Точно так же, как он доверился мне.
– У нас со Стивом тоже не все ладно.
Джейми поколебался.
– Я почти не знаю Стива, – сказал он, наконец. – Но вы двое не кажетесь парой. Ты – теплая, дружелюбная, позитивная, а он… очень сдержанный.
Это еще мягко сказано.
– Не уверена, что я когда-то была в него влюблена.
– Но вышла за него, – возразил Джейми. – Наверное, что-то все-таки было.
Я оглянулась на колыбельку, где спала Мэгги.
– Был ребенок, – выдавила я, наконец.
– Ребенок…
– Все вышло так глупо. Я забеременела на втором свидании. Мы почти не знали друг друга. Я была очень наивной. – «И девственницей», – подумала я, но и так уже сказала слишком много. – Я позволила нашим отношениям зайти слишком далеко, а потом уже было поздно его останавливать.
– Никогда не поздно остановиться, – запротестовал Джейми.
– Я позволила всему этому зайти слишком далеко, – повторила я, вспомнив внезапное давление пениса Стива на мою девственную плеву. – Я просила его остановиться, но он… сам понимаешь. Он уже был в таком состоянии, что не слышал меня.
– Он слышал тебя. Не ищи для него извинений.
– Он сказал, что не слышал. Я поверила. Он был….
– Тебя изнасиловали на обычном свидании.
– Нет!
Это чересчур страшное описание того, что произошло тогда.
– Во всем виновата я.
Джейми снова поколебался.
– Но что… что случилось с малышом?
Я стиснула телефон и стала плакать теми слезами, которые всегда скрывала от Стива.
– Он умер. Родился в тридцать недель. Прожил всего несколько часов.
Я помнила форму ногтей и узкую переносицу крохотного носика так ясно, словно родила его минуту назад.
– Сара, – тихо сказал Джейми, – мне так жаль. Почему ты мне не рассказала? А еще ухаживаешь за Мэгги. Знай я все это, никогда бы тебя не попросил.
– Присмотр за Мэгги мне очень помог.
Я вытерла слезы, думая, что так бывает, когда облегчишь душу. Я даже не знала, что такое возможно.
– Но, по крайней мере, Стив женился на тебе. Взял на себя ответственность. Многие мужчины не сделали бы этого после столь короткого знакомства. Вы двое были, по сути, чужими людьми.
