– Наташенька, это дитя имеет репутацию авантюриста. Оно похитило курляндскую девицу и очень ловко довезло до столицы, а в столице весьма удачно спрятало, – напомнил Арист.
– И это все, на что он способен! Он не злоумышленник, не враг Отечества! Он просто, просто… он не для того создан!..
– Он по дурости мог вляпаться в скверную историю, – по-русски сказал капитан Спавенто. – Да, он отменный фехтовальщик, он приятный кавалер, но это ума не заменит!
– Я должна ему помочь, – объявила Наташа. – Знать, что он сейчас в Петропавловке, что страдает безвинно, – невыносимо!
– Это ассо тебе на пользу не пошло, – такой вывод сделал капитан Спавенто. – И я боюсь, что мы ничем не поможем Нечаеву.
– Я собрала нас всех, чтобы найти способ ему помочь! – строптиво ответила Наташа. – Прежде всего мы должны знать правду. Анюта рассказала все, что знала, но она его побаивалась и старалась держаться от него подальше. Хотя я не понимаю – как можно бояться Нечаева?
– А как ей следовало относиться к человеку, который затеял интригу с похищением девицы? – спросил Арист. – Не все же такие отчаянные как ты, матушка. Я даже вообразить боюсь, что такое должно выкарабкаться на землю из преисподней, чтобы ты испугалась. Вся в батюшку, царствие ему небесное…
Тихонько вошла Анетта. По лицу видно было – плакала. Капитан Спавенто тут же оказался рядом, достал из кармана чистый платок и вытер ей глаза и нос.
– Вот оно и выкарабкалось. Называется – Степан Иванович Шешковский. Но, Господи Боже мой, что мог натворить этот дурак? Что? Шешковскому нет дела до похищенных девиц! – воскликнула Наташа. – И госпожа Егунова – не та особа, чтобы из-за ее дочки сажать в каземат Петропавловки! Давайте подумаем хорошенько! Что он мог натворить? С кем связался? Анюточка, друг мой, неужто ты ничего не можешь вспомнить?
– Я очень мало с ним видалась, я все время старалась проводить в маленькой комнатке, где мы спали с… с Катенькой… – неуверенно сказала Анетта.
– С фрейлен фон Лейнарт, – поправил Арист. – А она с ним ладила?
– Да, он очень заботился о Катеньке, пряниками ее дарил, хвалил, звал обезьянкой…
Эрика не поняла, что произошло, – только что Анетта говорила по-русски проникновенно, указывая на нее рукой, и вдруг все расхохотались. Князь – тот в неуемный восторг пришел и повторял, заикаясь «обезьянка, обезьянка», и даже Наташа невольно развеселилась.
– Кыш, кыш! – закричал на молодежь Арист. – Уймитесь, господа! Не то всех отсюда выпровожу!
– А давай и впрямь их выставим. Может, наша гостья без них охотнее говорить станет, – додумался капитан Спавенто. – Ваше сиятельство, соблаговолите забрать всех в другую комнату, а мы, два старых чудака, останемся тут с фрейлен фон Лейнарт.
– Господин капитан прав, – согласился Громов. – При нас она говорить не станет.
Князь увел Громова, Наташу и Анетту в свою спальню.
– Дай Бог, чтобы эта интриганка хоть что-то смогла объяснить, – сказала Наташа. – Тогда будет ясно, что мы можем предпринять.
– Вам так дорог этот неудачник? – спросил Громов.
– Отчего вы зовете его неудачником?
– Оттого, что у него на лбу написано: за что ни возьмется, ни в чем проку нет.
– Но он отменный фехтовальщик!
– Ну, разве что на старости лет станет хорошим фехтмейстером, – пренебрежительно заметил князь, для которого единственным достойным мужчины занятием представлялась служба в гвардии.
– Мой покойный отец был фехтмейстером, – вскинув голову, гордо сказала Наташа. – Но здесь своих мастеров не ценят, ему вместе с Иваном Петровичем пришлось уехать в Англию, там никто не спрашивает, какого рода-племени хороший учитель фехтования. Потом к ним и Павел Васильевич отправился… а мы с матушкой остались тут…
– Павлом Васильевичем вы зовете капитана Спавенто? – догадался Громов.
– Да, он же из крещеных арапов, иначе на службу во дворец бы не взяли. Они все трое меня учили фехтовать – батюшка, Петрович и Замор, то есть капитан… он тогда еще не звался капитаном…
– Вы с детства этому учились? – спросил князь.
– С семи лет и до двенадцати. Потом они уехали в Лондон, а мы с матушкой остались. Матушка заболела, много денег уходило на лечение, потом нас обокрали, а матушка померла, царствие ей небесное. Все это за полгода сделалось. И госпожа Егунова взяла меня в дом. Кто-то ей рассказал, что мне впору с голода помирать. Там я и жила, там обо мне заботились, а я решила, что подрасту – и пойду жить в девичью обитель. Быть такой, как обычные девицы, мне не хотелось, скучно это – быть девицей, вот Анетта подтвердит. От батюшки – ни одного письма, мы уж потом выяснили, что письма пропали. А потом приехал Петрович и отыскал меня. Он все про батюшку рассказал, про то, как его ночью на улице подлец заколол. А батюшка был такой фехтовальщик, что господину Фишеру до него далеко. Он ведь тоже у Фревиля учился.
– Шильдер? – вдруг спросил князь.
– Шильдер, ваше сиятельство.
– Мне покойный батюшка про него говорил, их Фревиль в пару ставил. Эх, стоило из России уезжать…
– Стоило, – строго сказала Наташа. – Здесь одни французы в цене. И я отсюда уеду с Петровичем и с капитаном Спавенто, мы уж сговорились. Только из-за Авдотьи Тимофеевны еще терпела, не могла ее бросить, тайком от нее с Петровичем встречалась и в зал ранним утром приезжала. А теперь все открылось – и я к ней уж не вернусь. Такая я ей не нужна. Она хотела бедной сиротке благодетельствовать – а что ж за беззащитная сиротка, когда она в ассо бьется?
– В Англию? – догадался Громов.
– Да. Я хочу отомстить за отца. Он убит бесчестно, и я не буду знать покоя, пока не расправлюсь с его убийцей. Убийца – аглицкий лорд, беспутный и жестокий, у них такие водятся. И когда он бился с моим отцом, на нем была кольчуга. Отец нанес ему удар, который должен был уложить его на месяц в постель, но он устоял на ногах и нанес ответный удар – смертельный. Петрович опоздал. Когда он прибежал, батюшка уж умирал и всего несколько слов успел сказать.
Князь смотрел на Наташу, разинув рот. Такой истории и такого крутого нрава он от девицы в темном сиротском платье не ожидал. И он видел ее в ассо с Нечаевым – было на что поглядеть!
Громов же смотрел уважительно. Да, пожалуй, не только уважение было в его внимательном взгляде.
– Мы все рассчитали – я имею теперь и опыт, и репутацию отменной фехтовальщицы, для того и было придумано ассо с Нечаевым. В зале ведь и англичане были, истинные знатоки, а они – любители письма писать. Мы и рекомендательными письмами к хозяевам залов запасемся. В Лондоне я буду драться в ассо и тем подманю его, – продолжала Наташа. – Ему покажется забавным выйти против женщины и клинком расписать ей грудь, он такое однажды уже проделал.
– Но отчего вы, а не Арист, не капитан Спавенто?
