Вот так, поджидая автобус, я вдруг иначе посмотрел на свою жизнь. Первое, что пришло мне на ум, это заброшенный двадцать лет назад смутный замысел романа. Но разве идеи ждут такой долгий срок? Вряд ли. Немножко подождут, а потом им наскучит, они и улетят, будут искать мозги порасторопнее. Наверное, где-то еще лежат и пылятся мои черновики. Я первый раз задумался о свободе. Бросить все, сесть за роман. В душе, конечно, знал, что не способен решиться на такое. Но поиграть с самой возможностью, глядя на просторы вокруг, было приятно. Тут я был вдали от всякой суеты, словно в глухом захолустье. Никто не придет, никто ничего с меня не потребует. Ничего… это меня вполне устраивало. В конечном счете мне даже нравилась перспектива взяться за малопрестижный проект. Может, он больше подойдет моей натуре. Почему бы не заняться спокойненько обычной стройкой после стольких лет постоянной гонки?
Мне показалось, что время текло здесь чуть медленнее, чем в большом городе. Прошло полчаса, и вдали показалась какая-то фигурка, движущаяся в мою сторону. Сначала крохотная, почти точка, она росла по мере приближения, пока не вырисовался человек на велосипеде. Лысый человек на велосипеде. Не доезжая до автобусной остановки, он замедлил ход. А поравнявшись со мной, на секунду остановился.
– …
– …
И поехал дальше, выписывая легкие зигзаги. А я долго смотрел ему вслед, пока он не исчез в ближнем лесу.
Пискнул телефон – пришла эсэмэска от Эдуара. Надо же – здесь есть сеть (день простых радостей продолжался). Интерес к реальности я еще не утратил.
Нашел дешевые билеты в Санкт-Петербург. Собирайся, едем через 4 дня. Позвоню вечером насчет визы. Будет классно!
Вот это да! Я знаком с Эдуаром сто лет и точно знаю: не такой он человек, чтобы принимать скоропалительные решения и отправляться даже в самое маленькое путешествие, не продумав все до мелочей да не взвесив все за и против. Кого-кого, а его импульсивным не назовешь… меня, впрочем, тоже. Эту нашу вылазку он спланировал с невероятной быстротой. Небось шарил в интернете каждую свободную минуту, в промежутках между пациентами, – загорелся, как никогда. Доказательство – слово “классно”. Да еще с восклицательным знаком. Намечалось путешествие против часовой стрелки, погружение в атмосферу молодости. Я предвкушал, как мы полетим, как будем часами бродить по городу, заходя в интересные места, и думал, как полезно мне будет переменить обстановку. Да, там мне будет хорошо. Скорее бы уехать – это мое счастье в конце мучительного пути. В мечтах о божественной России, я все еще стоял на пустыре. Это слово пришлось как нельзя более кстати. Пустырь, пустое место – это здесь и теперь. Место, где нет ничего, – небытие, я узнаю его по всем приметам.
Пришел автобус. Я увидел его издалека и ждал еще несколько минут, пока он подъедет. Водитель, как и велосипедист, казался страшно удивленным, увидев меня на остановке. Автобус был пустой, никого, один я – считай, такси в несколько парадоксальном варианте.
– Вы заблудились? – спросил водитель.
– Нет, приехал по делу. Осмотреть площадку, где собираются строить парковку.
– Парковку… здесь? На что она нужна? Люди ставят машины, где хотят. Да тут никто и не бывает.
– Это я вижу.
– Все из-за этого гребаного Микки.
– Из-за Микки?
– Ну да. Из-за Диснейленда. Несправедливо это. Все едут туда… а тут никого и ничего… разве не свинство?
– Да, конечно…
– Самое обидное, что это Сена-и-Марна! Самый гнусный департамент во всей стране… ведь правда?
– Ну… не знаю, я как-то не думал…
Я был вполне готов усилием воли спуститься с облаков и вникнуть в земные дела, но спорить о рейтинге департамента Сена-и-Марна – это уж слишком. А водитель как начал, так всю дорогу и произносил гневные речи. Похоже, его возмущало все, и он перескакивал с пятого на десятое
[12]
. Хочешь не хочешь, приходилось слушать. Ведь попросить его замолчать я не мог. Он вошел в такой раж, что высадил бы меня за милую душу. А потому, как любой другой на моем месте, я, чтоб доехать, куда нужно, понимающе кивал и поддакивал. И был вознагражден за трусость – выпуская меня, он дружелюбно улыбнулся – ну и зубы (ему бы в первую очередь своего стоматолога ругать)!
– Было очень приятно хоть с кем-то поговорить.
– М-да…
– Удачи вам! – пожелал он, закрывая двери.
Может, зря я к нему цепляюсь? Не такой уж он агрессивный. Просто подвернулся человек, на которого можно излить все невысказанное, что скопилось с утра.
32
Интенсивность боли: 6
Настроение: на пустыре
33
На площади перед мэрией пусто. Как на съемочной площадке вечером, когда киношники ушли. На той стороне – еще один пустырь с какими-то развалинами. Непонятно, зачем понадобилось обращаться в архитектурное бюро, ради того чтобы построить какую-то несчастную парковку, то есть залить этот участок бетоном да сделать разметку для машин. Спросим у официальных лиц. Я зашел в здание мэрии, но не нашел к кому обратиться. Никакого справочного окошка, в холле ни души. Я поднялся по ступенькам и оказался у приоткрытой двери. Внутри кто-то был.
– Кто там?
– Мне нужно видеть мэра, – ответил я и вошел в кабинет.
– Это я.
– Я по поводу парковки. Архитектор. Вернее, я работаю в бюро, которое будет заниматься строительством.
– Вы?.. Вы работаете в бюро “Макс Бэкон”?
– Совершенно верно.
– Но… но… огромное спасибо за то, что выбрались к нам.
– Да не за что.
– Легко нашли дорогу? У вас есть навигатор?
– Нет, я ехал на электричке, потом на автобусе.
– Что? Вы приехали на… не может быть… Смеетесь, что ли? Вы правда из…
– Из бюро “Макс Бэкон”. Правда.
Мэр, человек лет сорока, был ошарашен. Он пояснил, что всегда восхищался работой нашей фирмы
[13]
. В частности, парковкой на площади Бастилии, которую мы спроектировали.
– Второй уровень – просто блеск! – Он захлебывался от полноты чувств. – Ну и вот… сначала это было что-то вроде шутки… что вот возьмем и обратимся к вам по поводу нашей пустяковой стройки…
– Пустяковых строек не бывает.
– А вы… а вы приехали лично… я не могу поверить… какое чудо!
