Мы познакомились, он сказал:
– Давай я нарисую твой портрет. Купи только краски и кисточку.
За работу он денег не брал. Писал как дышал и не считал нужным брать деньги за воздух, которым дышишь.
Анатолий набросал мой портрет минут за сорок. Я посмотрела. Меня смутил несправедливый второй подбородок. Я сказала:
– Что ты мне нарисовал байду, как у баснописца Крылова?
– Сейчас не будет, – согласился художник и ловко заштриховал лишнее простым карандашом.
Мой портрет висит в моем доме. Глаза как будто набиты слезами. Это был непростой период в моей жизни. Я его скрывала, но Зверев просек своей интуицией.
Однажды он закончил при мне пейзаж: кусок леса. Прозрачные березы, тяжелые лапы елей. Далее Анатолий насыпал в ладонь крупу геркулес и размашистым жестом кинул на свежую картину. Крапинки геркулеса прилипли к краске. И произошло нечто. Геркулес перестал быть крупой. Картина ожила. Дело, конечно, не в геркулесе, а в том свете, которым пронизаны деревья.
Я хорошо разбираюсь в музыке, а в живописи я не разбираюсь. Но я увидела, что передо мной не просто картина. Хотелось повторять: божественно, божественно… И было непонятно – как этот невзрачный мужичок в сандалиях на босу ногу способен сотворить подобное, что проникает в тебя и потрясает. И видно, что это – гениально. Как видно? Не понятно. У гениев свои ходы и заморочки.
Сегодня Зверева нет, а Полина с нами – такая же, как была. Люди из книги судеб не меняются.
Полина создала музей и увековечила гения. Она заботилась о нем живом и теперь заботится о его наследии. И получается, что Анатолий Зверев не исчез. Он с нами, теперь уже с нашими детьми и выросшими внуками.
Я смотрю на свой портрет, вспоминаю то мятежное время и думаю: «Вот дура была…» И у меня повышается настроение. Хорошо, что это время было. И хорошо, что ушло.
Как хорошо мы плохо жили
Год назад мне позвонил кинорежиссер из Киева и предложил:
– Напишите вторую серию «Джентльменов удачи».
– Ни в коем случае, – отказалась я.
– Почему?
– Потому что нельзя дважды войти в одну и ту же воду.
– Миллион…
– Чего? – растерялась я.
– Долларов, – уточнил режиссер.
Я помолчала, потом сказала:
– Я посоветуюсь с Данелией.
– Хорошо. Я вам перезвоню.
Я была убеждена, что писать продолжение – плохая идея. Можно сказать, провальная. Но цифра «миллион» меня завораживала. Прежде чем отказаться, надо хорошо подумать.
Я набрала номер Данелии. Он отозвался бодрым голосом.
Я спросила:
– Ты можешь говорить?
– Я сейчас в Севилье, дорогу перехожу.
– На табачной фабрике был?
– Зачем?
– Там Кармен работала.
– Подумаешь… Кто такая Кармен? Проститутка, и все.
– Но ее воспел Проспер Мериме…
– Ладно. Ты чего звонишь?
– Звонили из Киева. Предлагают написать вторую серию «Джентльменов». Обещают миллион.
– Врут, – сказал Данелия. – Ты проверь.
– А как проверить?
– Ладно. Я завтра прилечу, тебе позвоню…
«Джентльмены удачи – 2» предлагал нам еще Савелий Крамаров, сорок лет назад. Он звонил и говорил:
– Виктория, напишите вторую серию. Я вам любое лекарство достану.
Я была молодая, и лекарство мне не требовалось, но мы с Данелией фантазировали на тему продолжения.
Успех фильма был ошеломительный. Мы придумали новую историю с этими же героями. История такова: в Сибири умирает грузин. Сван. Родственники хотят захоронить его в родной земле. Это традиция сванов. Надо привезти из Сибири останки. Нанимают троицу: Хмырь, Косой и Доцент. И те отправляются в далекую Сибирь. По дороге они, естественно, пропивают все деньги. Возвратиться без останков они не могут и крадут скелет в школе, где на каждом позвонке выбит номер, поскольку это – казенное имущество. У Доцента есть мама, Фаина Раневская, интеллигентная еврейка, и так далее, и тому подобное.
Мы фантазировали, смеялись, но писать не стали. Решили, что это не надо делать. Успех трудно повторить, а провалиться не хочется.
Данелия вернулся из Испании. Мы стали прикидывать: можно ли согласиться на предложение киевского режиссера? Миллион долларов сверкал на горизонте и переливался, как северное сияние. И все-таки: НЕТ.
Если взять схему сюжета, то она завершена и полностью исчерпана. Сюжет прост: начальник детского сада пытается перевоспитать преступников добром, трудом и образованием. И это ему удается. Троица: Хмырь, Косой и Василий Алибабаевич меняются и сами сдают Доцента правоохранительным органам. Всё. Здесь ни убавить ни прибавить. Этот сюжет бессмысленно растягивать или перекраивать.
Далее: сейчас другое время, другие тюрьмы и другие детские сады, другая страна и другие авторы. Авторы в тридцать лет и в семьдесят – это разные люди.
Актеры умерли все до одного, включая Василия Алибабаевича. Дело, конечно, не в артистах. Их можно набрать из современных.
Доцент – Ильин. Он прекрасно вписался в нишу Леонова. Или Машков. У Машкова вполне бандитское лицо.
Косой – Антон Шагин, главный герой фильма «Стиляги». Он трогательный и обаятельный. Хмыря тоже можно найти. Но главная составляющая фильма – не сюжет и не актеры. Главное – юмор и доброта.
Юмор – особое свойство ума. Остроумие. Юмор – это мировоззрение. Мои любимые писатели – не юмористы, нет. Юмористы – это хохмачи. Я обожаю вкрапление юмора, когда он пронизывает ткань повествования. Например: Чехов, Александр Володин, Владимир Войнович, Фазиль Искандер, Сергей Довлатов.
Существуют классики – совершенно без юмора: Тургенев, Достоевский, Гончаров, Лев Толстой. Великие писатели. Так что юмор – не обязателен. Можно и без юмора. Однако есть произведения, которые держатся именно на юморе: «Двенадцать стульев», «Золотой теленок» и многие другие.
«Джентльмены удачи» относятся к этой же категории. Фильм держится исключительно на юморе, и это невозможно повторить.
Идея создать «Джентльмены удачи – 2» вызывает во мне волну скепсиса. Если это выйдет на экраны, я смотреть не буду. И Данелия не будет. Неохота расстраиваться.
Недавно мне задали вопрос: какими были бы сегодня герои «Джентльменов», через сорок лет?
Вопрос поставил меня в тупик. Это все равно что спросить: а каким бы стал Буратино в наши дни?
Буратино – деревянный человечек, которого выдумал и выточил папа Карло.
Троица из «Джентльменов» выдумана Данелией и мной. Мы – папы Карло. Таких героев не было ни тогда, ни теперь. Это выдуманные персонажи, далекие от реальности.
