– Что такое Разлом? – Блум повторил вопрос, который уже был однажды задан.
– Я не знаю, – беспомощно развел руками старик. – И даже Стимон этого не знал… Он только сумел предсказать, когда это случится…
– Ты сказал, что Разлом поглотил Стимона…
– Да… Его… и всех остальных… К тому времени на Девяносто второй улице оставалось уже не так много жителей…
– И все, кто остались, исчезли в Разломе?
–Да… Все…
– А остальные?.. Те, кто не остались?
– Остальные… – уголки губ старика с прилипшими к ним пузырьками слюны опустились вниз. Да и сам он весь как-то сразу вдруг поник, словно марионетка, оставленная кукловодом без внимания. – Как ты думаешь, – обратился он к Блуму с вопросом. – Многие ли в Городе доживают до девяноста двух лет?
Блум сосредточенно наморщил лоб.
92-я улица… 92 года… Существовала ли здесь какая-то связь?.. Или же просто случайное совпадение? Статистикой продолжительности жизни жителей Города Блум никогда не интересовался. А вот что касается 92-й улицы…
Блум достал из кармана план Города и расстелил его на траве.
92-я улица, которая, по логике вещей, должна быть последней… Однако на плане она пересекает Город едва ли не в самом его начале… Хотя все в этом Городе носит условный, а, значит, нереальный характер…
– У тебя тоже есть такой…
– Что? – поднял на старика непонимающий взгляд Блум.
– План, – старик взглядом указал на лист целлулоида, прижатый рукой Блума к траве. – Когда Стимон сказал мне, что пора уходить, он велел распечатать и взять с собой план Города…
Старик запустил руку далеко под отворот легкой курточки игриво-желтого цвета, которая, к тому же, была ему заметно велика, и, покопавшись где-то в глубине складок одежды, извлек сложенный в несколько раз лист.
– Вот, – не разворачивая, Газим протянул листок Блуму. – Стимон велел передать это тебе… Теперь я выполнил то, что обещал…
Морщинистые веки старика снова начали медленно, но неудержимо наползать на глаза.
Блум одной рукой схватил протянутый ему листок, а другой тряхнул старика за плечо.
– Подожди, Газим, ты ещё не все мне рассказал!
– Стимон сказал, что Идущий сам все поймет, – устало, почти без сил произнес старик.
– Что произошло на Девяносто второй улице?.. Что такое Разлом?.. Да, черт возьми, ответь же, наконец!..
Блум встряхнул легкое тело старика так, что голова Газима мотнулась из стороны в сторону. Но желаемого результата это не принесло. Губы старика едва заметно шевельнулись, но Блум не смог разобрать ни одно из произнесенных им слов.
Оставив Газима в покое, Блум с суетливой поспешностью развернул лист целлулоида, который тот ему дал, и замер в недоумении, глядя на план Города, в точности такой же, как и тот, что лежал рядом с ним на траве.
В чем же был секрет? Почему старик так переживал из-за этого листа целлулоида?
Блум наложил один лист на другой и, приподняв их, посмотрел на просвет. Все линии на обоих планах совпадали, до самой мельчайшей черточки, до последнего штриха. Да и как им было не совпасть, если оба плана были начерчены по единому образцу, хранящемуся в памяти инфора. Вся разница между ними заключалась лишь в том, что тот чертеж, который дал Блуму Газим, был выполнен четырьмя годами раньше.
Руки Блума безвольно опустились, и оба листа целлулоида снова оказались на траве.
Блум посмотрел на Газима.
Старик сидел, завалившись на бок, и только ствол дерева, к которому он прижимался спиной, не позволял ему совсем упасть. Голова Газима, свесившись на тонкой шее, покрытой обвисшими складками дряблой синеватой кожи, почти касалась щекой плеча. Глаза его были закрыты. К уголкам полуоткрытого рта прилипли пузырьки желтоватой слюны.
Взгляд Блума снова скользнул по расстеленным на траве листам. Почему для старика было так важно передать ему план Города четырехлетней давности?.. Похоже, Тюн Газим и сам этого не знал. Он просто выполнял обещание, данное когда-то своему другу Стимону. А сам Стимон не мог уже ответить на этот вопрос. Но он был уверен, что тот, в чьи руки попадет этот лист целлулоида, сумеет сам отыскать разгадку.
А крылась ли во всем этом какая-то тайна?.. Быть может, старый Газим просто выдумал странную историю про некий Разлом, в которую сам же свято уверовал? Старик, проживший 96 лет, – в его сознании реальная жизнь давно уже перемешалась с лохмотьями воспоминаний и обрывками видений. Какой ещё Разлом мог поглотить 92-ю улицу, если вот она?…
Блум машинально глянул на план Города, чтобы взглядом отметить на нем 92-ю улицу. И в ту же секунду все тело его напряглось, как у охотничьего пса, почуявшего дичь. Он быстро выдернул из-под плана Газима, который лежал сверху, свой план и положил оба листа рядом.
Разница в картах Города, разделенных четырьмя годами, все же существовала. И заключалась она в расположении улиц. Порядок нумерации улиц был соблюден на обоих планах. Но, если на той, что принадлежала Блуму, 92-я улица стояла 5-й от начала, то на карте Газима Город начинался с 92-й улицы! За ней следовали улицы 91, 90, 89 – и далее в убывающем порядке. За четыре года все улицы сместились на четыре позиции вниз по карте! А улицы с Первой по Четвертую, которые прежде находились в самом конце, спустя четыре года оказались в начале Города!
Блум в задумчивости провел ладонью по волосам.
Сам по себе факт был любопытный, но, что из него следовало, Блум понять не мог. И ещё какой-то Разлом, о котором говорил старик…
– Газим, – Блум тронул старика за плечо. Тело Газима упало на бок. Правая рука неловко завернулась за спину. Старик даже не сделал попытки подняться. Он так и остался лежать… Неподвижно… Как мертвый…
– Газим!
Блум перевернул старика на спину и прижал ладонь к его впалой груди. Ударов сердца он не почувствовал.
– Газим…
Блум приподнял веко на глазе старика, но смог увидеть только глазное яблоко, – белое с красноватыми прожилками.
Блум в ужасе отшатнулся в сторону. Секунд десять он тупо смотрел на тело старика, затем рывком поднялся на ноги и беспомощно огляделся по сторонам. Помощи или совета спросить было не у кого. А что он мог сделать сам?… Если только…
Блум кинулся через дорогу к дому, в котором, как он думал, жил Газим. С полпути он вернулся, подхватил с газона оба листа с планами Города, быстро и неловко свернул их, сунул в карман и снова побежал на другую сторону улицы.
Влетев в распахнутую привратником дверь, Блум, чтобы остановиться, ухватился рукой за дверную ручку.
– Добрый день, господин…
– Там на газоне лежит старик! – крикнул Блум, указывая рукой в сторону, откуда прибежал. – Его имя Тюн Газим! Он, наверное, живет в этом доме…
