И снова уставился на лес внизу.
— Джефф, ты только посмотри на это! Член Тома, ты только посмотри! Сколько огней!
Поднимавшиеся к нам ребята кричали с упреком:
— Ну и куда вы двое убежали? Могли бы и подождать нас! А если бы на нас напал леопард?
Но заметив долину, которая простиралась под нами, теряли дар речи, как прежде мы с Джеффом.
По сравнению с этой долиной даже Долина Круга казалась крохотной и тесной, что уж говорить о Долине Высокого Дерева. Обе были что твои проталины в Снежном Мраке. Но эта новая долина оказалась вовсе не проталиной, и даже не просто долиной, а целым новым миром. И все это видели. Все.
— И чего Семья сто шестьдесят с лишним лет сидела сиднем в Долине Круга? — удивилась Джела Бруклин, поглаживая круглый большой живот. — Ведь досюда рукой подать!
— Шея Тома! — восторженно завопил Джерри, подбежал ко мне, схватил меня за плечи и прижался лбом к моему лбу. — Джон, у тебя получилось! Ты молодец! Ты умник-разумник! Настоящий герой!
Он снова гордился мной, как тогда, когда я убил леопарда.
Да что уж там — все они мной гордились.
— Тебе все-таки это удалось, — проговорила Тина, подошла ко мне и обняла меня за пояс. — Ты начал все это в одиночку и довел до конца.
На голове у нас по-прежнему были теплые повязки, так что мы походили на диковинных двуногих шерстяков, стоявших на снегу во Мраке, но в свете огня на лбу у Непа я видел глаза Тины в прорезях повязки.
— Джон, у тебя все получилось! — повторил Джефф.
— Надо же, а я как раз хотела сказать, что пора поворачивать обратно, — заметила Дженни, глядя на тысячи тысяч огней внизу. — Подумать только, моя Цветочка могла расти в мерзкой Долине Высокого Дерева, тогда как нас ждало такое чудо.
С этими словами Дженни стянула повязку сперва со своей головы, потом с моей и чмокнула меня в щеку. Поцелуй вышел слюнявый, как всегда у мышерылов.
— Ну уж если Дженни тебя поцеловала, я тоже хочу! — заявила Тина и стащила повязку. Кожа у нас была красной и липкой от пота. Тина медленно поцеловала меня, приоткрыв губы, как будто мы собирались переспать. Ребята одобрительно закричали.
Никогда прежде они не были так благодарны мне. Даже когда только пришли в Долину Холодной Тропы, — а ведь это произошло задолго до гибели Сьюзи, до того как по моей вине мы заблудились во Мраке и Джеффу пришлось нас выручать. До сих пор они то и дело ворчали, как будто я увел их силой, как будто они бросили Семью из-за меня, а вовсе не по своей воле. Но сейчас же, после того как мы с Джеффом действительно заставили их двигаться дальше и рисковали их жизнями, отправившись во Мрак с одним-единственным источником света, они были счастливы-счастливы-счастливы.
Не скрою, мне было приятно-приятно, но еще больше, чем похвалы, меня радовал вид простиравшегося внизу Большого Леса, вокруг которого не было никакого Мрака, за исключением того, откуда мы сейчас пришли.
Я заметил, что вдалеке свет Большого леса менялся. Между мерцающими огоньками деревьев, точь-в-точь как в Долине Круга, и приглушенным, ровным сиянием, больше похожим на свечение водорослей в озере или ручье, словно пролегала извилистая граница.
— Неужели это все вода? — удивился я про себя. Едва ли такое возможно. И все-таки я слышал, что на Земле встречаются озера в несколько раз больше кусков суши. Их называли «морями», но что это такое, никто в Эдеме не знал.
— А этот дурак Мехмет и остальные пятеро сейчас сидят в Долине Высокого Дерева и только и думают, как бы согреться, — фыркнул от смеха Дикс.
— Точно! — заорал Гарри. — Ха-ха! Сидят себе одни-одинешеньки в снегу.
Гарри покатился со смеху. С ним такое бывало: он принимался хохотать без остановки, как припадочный, и в конце концов казалось, что ему уже больно смеяться. Других это так сильно раздражало, что они кричали на Гарри, чтобы он заткнулся, и Гарри обижался и ревел, причем еще громче, чем смеялся. Но сейчас все смеялись вместе с ним, стоя на краю Мрака и глядя на простиравшийся под ногами огромный светлый мир, сверкающий, свежий, новый. Больше не будет темноты, снега и снежных леопардов. Теперь все это позади. Ни тебе голодных дней. Ни летучих мышей и трубочников на обед, потому что шерстяков не поймали. Это новое начало, новый мир, пространство, которое предстоит обживать многим-многим-многим поколениям.
Мы стали спускаться и через пару часов очутились на берегу ручья. Вокруг нас пыхтели деревья, а их светоцветы — белые, голубые, розовые, желтые, — освещали нам путь. Стада шерстяков поднимали головы от сияющих светоцветов и смотрели на нас, когда мы проходили мимо. Звери даже не пытались убежать.
39
Тина Иглодрев
Итак, мы пересекли Снежный Мрак и оказались в Большом лесу, на обширной-обширной равнине, про которую нам все это время твердил Джон: он не сомневался, что она существует. И в каком-то смысле жить стало легко-легко, куда легче, чем в Долине Круга. Здесь было столько фруктов, птиц и зверей — каменяков, шерстяков и их сородичей, которых мы назвали ширяками (они были крупные, как шерстяки, но с гладкой-гладкой кожей), — что за час-другой можно было запасти пищи на целый день. Не надо было мучиться бдни напролет, чтобы добыть пропитание, как в старой Семье. Джон предложил, когда наши малыши подрастут, снова открыть Школу и учить их писать и считать. Дескать, раз у нас теперь появилось свободное время, мы должны учиться и узнавать новое, как люди на Земле.
Мы нашли место для стоянки — в четверти дня ходьбы от края Мрака, возле длинного теплого светящегося озера, изгибавшегося, точно колено или перевернутая буква Г. Мы его так и назвали: Озеро Гэ. В нем было полно рыбы, устриц, уток. Вокруг озера и местами даже в нем самом росли деревья; их яркие светоцветы — белые, желтые, зеленые — склонялись к самой воде, источая густой сладкий запах. Вода с двух сторон защищала нас от леопардов, а у соединения берегов мы быстро выстроили небольшую изгородь и внутри получившегося треугольника чувствовали себя в безопасности. Под защитой изгороди мы полукругом возвели шалаши, а посередине выкопали две большие ямы для костра, глубокие-преглубокие, чтобы в них всегда тлели угли.
— Итак, — проговорил Джон, когда мы сидели возле костра за новенькой треугольной изгородью, — теперь леопарды нам не страшны, так что давайте уже построим нормальную изгородь.
Он хотел оградить большое-пребольшое пространство, как то, которое занимала старая Семья в Долине Круга, чтобы нашей новой семье было куда расти. А мы должны были помочь ему выстроить огромную Г-образную изгородь, которая вместе с берегами Озера Гэ образовала бы квадрат.
— Зачем нам это нужно? — резонно возразила Джела. — Ведь нас всего четырнадцать человек, не считая малышей.
— Это новая Семья, — пояснил Джон. — Это начало. Мы освободились от всякой дряни, принятой в старой Семье. У нас все будет свежим, новым, чистым. Без Старейшин. Без Круга. Без Совета. Без Дэвида Красносвета и его прихвостней. Без Гадафщин, на которых никому, кроме членов Совета, и рта раскрыть нельзя.
