— Я устал ютиться на этой полянке в Снежном Мраке, — заявил Джон. — Я хочу попытаться дойти до нормального леса. Если кто со мной — пожалуйста. Да, придется снова идти по снегу, но посмотрите по сторонам: мы и так уже в снегу!
Мехмет вскочил на ноги.
— Член Гарри! Здесь тебе не Мрак! Здесь хотя бы светло! Здесь есть еда! Здесь можно разжечь костер! Тут полно дров! А если мы построим шалаши покрепче, то и не промокнем.
Я взглянула поверх костра на Тину. Я догадывалась, что она наверняка злится на Джона за то, что он снова нежданно-негаданно выскочил с очередным предложением, но все равно шепотом спросила ее: «Ты пойдешь?» Она кивнула, и я тоже кивнула в ответ — мол, я тоже. Потом я посмотрела на свою сестру Клэр, задала ей тот же вопрос, и она тоже кивнула. И Люси Мышекрыл. И Дженни, и Джейн, и Майк.
«Аааааааааааааааа!» — снова завыл леопард неподалеку. Люси и Марта Лондон расплакались и заявили, что больше не могут жить в этом холодном снежном лесу. Я бросила взгляд на Джона и заметила, что этот хитрец с трудом прячет улыбку.
* * *
Я вспомнила одну фразу, которую мама заставила меня выучить наизусть, когда мне было бремен четырнадцать-пятнадцать. Это был секрет, а значит, рассказывать об этом другим было нельзя. Эти слова передавали от матери к дочери начиная с Первой Анджелы, в честь которой меня назвали. Мама велела запомнить их крепко-накрепко и передать одной из моих дочерей, которая тоже должна будет заучить их и сохранить в тайне.
— Не то чтобы это был такой уж большой-пребольшой секрет, — сказала мама. — Но если бы мы все время повторяли эти слова, они бы уже не были прежними. Они бы изменились, как меняется Истинная История, и мы позабыли бы, что на самом деле сказала Анджела.
Мама передала мне много разных наставлений Анджелы, но именно эти я вспомнила сейчас, наблюдая, как Мехмет с Джоном спорят, остаться ли нам в Долине Высокого Дерева или уйти: «Некоторым мужчинам хочется, чтобы весь мир крутился вокруг них».
До чего же это похоже на Джона, подумала я. Едва становится спокойнее и все принимаются за обычные дела, как ему уже неймется: ведь жизнь перестала быть приключением, историей о нем.
Кстати, к Мехмету это тоже относится.
* * *—
— Джон не знает дороги в другой лес, — прошипел Мехмет. От злости его лицо пошло пятнами. — Как раньше не знал, так и теперь не знает. Имена Майкла, вы что, спятили все? В этом снегу мы точно не замерзнем насмерть, а вот в том, наверху, запросто.
Было бы куда лучше, подумала я, если бы нужно было не выбирать между Джоном и Мехметом, а просто решать, как поступить, но у нас не было других вариантов, кроме тех, что предлагали эти двое. Все как в тот раз, когда я пришла к Джону в Долину Холодной Тропы, вот только выбор тогда стоял между ним и старым уродом Дэвидом Красносветом.
— Мы можем сидеть во Мраке до самой смерти, — возразил Джон, — или закончить начатое и найти новое место на той стороне. Хотим ли мы остаток жизни провести в теплом большом лесу, который, как мы знаем, ждет нас там, или же торчать в этой крошечной холодной дыре?
«Ааааааааааааа!» — снова донесся вопль из Мрака.
На мгновение наступила тишина. Потом Мехмет спросил:
— А как же леопарды? Может, Джон, ты объяснишь нам, зачем снова лезть туда, где кишмя кишат эти белые твари?
Джон рассмеялся.
— А с чего ты взял, что они там вообще есть? Голоса леопардов отдаются эхом, помнишь? Член Тома, ты же сам первый и сообразил это! Может, леопард сейчас здесь, внизу, в чаще, в нескольких ярдах от нас. Не забывай, мы все-таки в Снежном Мраке — и останемся в нем, пока не дойдем до другого края и не спустимся в долину.
— Ну что за бред… — раздраженно начал Мехмет, но Джон его перебил:
— Снежные леопарды кричат, прежде чем напасть на жертву, точно так же, как лесные леопарды во время охоты поют. Теперь-то мы это знаем, верно? Снежные леопарды кричат, чтобы запутать добычу. А еще мы знаем вот что: если наверху, во Мраке, мы снова услышим леопарда, нужно просто заорать и завизжать, и это его отпугнет.
В свете костра Джон обвел взглядом ребят, с головой укутанных в шкуры.
— Вообще-то леопарды — это добрый знак. Спорю на что угодно: они кричат, потому что из Долины Высокого Дерева во Мрак идут шерстяки, чтобы потом спуститься в другие долины, как всегда бывает в холодные бездны.
Джон заставил нас всех подойти к краю леса, чтобы мы могли увидеть это своими глазами. Он оказался прав. Снег почти перестал, и вокруг нас по крутым темным склонам ползли вверх огоньки: это шерстяки длинными вереницами тянулись к выходу из Долины Высокого Дерева.
— Видите? — сказал Джон. — Смотрите! Они уходят в низины! Эти возвращаются в Долину Круга, а вон те? Куда они идут, а Мехмет? Как думаешь?
— Я думаю, что ты спятил, — отрезал Мехмет и вернулся к теплому и уютному огню. — Я думаю, что, если тебя не остановить, ты не успокоишься, пока нас всех не погубишь.
* * *
Но меня Джон убедил. Даже если ему хотелось, чтобы все крутилось вокруг него, все-таки его история лучше, чем у Мехмета. И с этим были согласны все, кроме братьев Рыбозеров, девиц Синегорок и самого Мехмета Мышекрыла.
Но даже они колебались. Я видела, что Джули, Кэнди и Энджи сомневаются, правильно ли поступили, глядя, как мы выкапываем из-под снега колоды с вещами, достаем сушеную еду и перевязанные бечевкой запасные шкуры. Я видела, что Дейв и Джонни спрашивают себя, каково им придется в Долине Высокого Дерева, когда они останутся тут вшестером. Я даже заметила, что Мехмет жалеет, что не промолчал.
Однако, несмотря на сомнения, ребята все же решили остаться. Они сидели на снегу у костра, а остальные собрали поклажу и, взвалив на себя вещи, устремились за Джоном и Джеффом, ехавшим верхом на Непе.
— Не думайте, что вы тут самые смелые, — крикнул нам вслед Мехмет. — Не забывайте, что Анджела решила остаться, а Три Спутника улетели. Она осталась, где была, и прекрасно устроилась, совсем как мы. А ты, Джон, и все вы, кто пошел за ним, — вы просто бежите!
38
Джон Красносвет
Под нами светились огни! Много-много-много огней, там и сям, ярких, как звезды в Звездовороте.
— Сердце Джелы, — прошептал я Джеффу, — это лучший момент в моей жизни, самый-самый лучший момент!
Яркие-преяркие огни повсюду, не только впереди, но и слева, и справа: красные, зеленые, желтые, синие, белые. Такого мы никогда не видели. Прежде нам не доводилось видеть такого светлого и большого леса.
Я обернулся к остальным, которые еще плелись за нами в темноте по склону. Мы шли во Мраке полных два дня. Дважды слышали леопардов и отпугивали их криками и визгом.
— Быстрее! Быстрее! — позвал я. — У нас все получилось! Мы дошли! Все хорошо!
