Когда мы с Тиной и Джерри натянули вонючие обмотки, ребята посмеялись над нами, в особенности над повязками, закрывавшими лица. Но я видел, что наши обновки произвели на них глубокое впечатление. Ничего подобного в Семье не случалось с тех самых пор, как мы появились на свет. Давным-давно наши предки придумали, как делать копья с наконечниками из черного стекла, как плести веревки из волнистых водорослей и как приклеивать шкуры на концы бревен, чтобы получились лодки, но потом долгое время все шло своим чередом, словно мы позабыли, что можно что-то менять.
Мы с Тиной и Джерри, похожие в обмотках на диковинных зверей, поднялись по тропе. Для меня это была не просто охота на шерстяков, а первый шаг к переходу через Снежный Мрак. На дереве у Поляны Круга нацарапан рисунок, который называется «Астронавт». Его сделали или Томми с Джелой, или кто-то из Трех Спутников. На рисунке изображен человек в странной Небесной Накидке, в которой можно жить на такой высоте, где даже нет воздуха и нечем дышать. Это был один из тех, кто сумел выбраться с Земли. Вот и я, шагая с Тиной и Джерри по тропе в жестких, жарких и душных обмотках, чувствовал себя астронавтом, который совершает первые шаги в небо.
И обмотки помогли! Кое-где промокли, в особенности на ногах, так что над этим еще предстояло поработать. Но даже наверху, во льдах, нам было тепло-тепло, да и ноги, хоть и промокли, но не замерзли так, как если бы мы были босиком. И не болели, как тогда, когда мы ходили сюда со Старым Роджером.
Из Мрака вышли пятеро шерстяков: четверо взрослых и один детеныш, который плелся в хвосте. Огни у них во лбу ярко сияли. Мы сошли с тропы и вскарабкались по косогору, чтобы пропустить шерстяков. Думаю, обмотки сыграли свою роль: в них мы пахли шерстяками, а не людьми. Когда шерстяки прошли, мы стали красться за ними, время от времени покрикивая звездными птицами, чтобы наши товарищи приготовились. Шерстяки медленно трусили вниз по тропе, мы за ними. Свет их головных огней потускнел, поскольку шерстяки покинули Снежный Мрак и вышли в сияющий теплый лес.
Спустя час у подножия тропы мы снова прокричали звездной птицей: «Хуум! Хуум!»
«Ааа! Аааа!» — откликнулись наши товарищи.
Мы нашли местечко, где тропа превращалась в щель между скал, и притаились наверху.
«Ааа! Ааа!» — снова прокричали четверо наших друзей, а потом вместо птичьих мы услышали обычные крики и догадались, что шерстяки заметили людей, развернулись и теперь, скорее всего, несутся обратно к нам.
Первого шерстяка, показавшегося на тропинке между скал, подбил Джерри копьем из иглодрева. Удар был хорош: прямо под горло, в самую грудь. Копье вонзилось точнехонько в одно из сердец, и Джерри всего залило густой черной кровью.
Остальные шерстяки растерялись. Косогор был каменистый и крутой-крутой. Со своими шестью ногами шерстяки с легкостью могли на него вскарабкаться, но медленно, и сами это знали, оттого и замялись. Можно подумать, у них был выбор. Тут мы набросились на них сверху и сзади. Двоим удалось-таки забраться по косогору и сбежать, а еще одного мы закололи, когда он лез по камням. (Мехмет хвалился, будто это он убил шерстяка, но наверняка сказать трудно, потому что из туши торчало сразу несколько копий.)
Мы были рады-радешеньки.
— Не устрой мы тут засаду, нипочем бы их не поймали, — пояснил я ребятам. — Это я и пытался втолковать Каролине, помните? Во время коротких бездн шерстяки выходят в Долину и возвращаются обратно во Мрак так быстро, что никто из Семьи не успел бы сюда дойти.
Но то, что мы добыли двух взрослых шерстяков, было полдела. Самым лучшим и странным, о чем никто из нас слыхом не слыхал и в глаза не видел, было то, что мы поймали шерстячонка. Я прыгнул на него, пока Джерри возился с его мамашей, и прижал к земле.
«Иииииик! Иииииик! Иииииик!» Детеныш бился, как бешеный, пронзительно визжал, пинался когтистыми лапами и орал так, что уши лопались. Огонек у него во лбу мигал не переставая. Шерстячонок перепуганно шевелил щупальцами, открывал и закрывал большую круглую пасть и снова открывал, как будто ему не хватало воздуха. Он едва меня не сбросил, но тут подоспела Тина, а потом и Джейн с Мехметом. Люси и Майк достали веревку, которую мы захватили с собой, и обвязали шерстячонку вокруг шеи, но так, чтобы он не задохнулся, а другой опутали задние ноги. Я придумал натянуть ему на глаза мою головную повязку, чтобы шерстячонок ничего не видел. Люси, Майк и Мехмет держали зверька, который тянул веревку, визжал и пытался вырваться, а мы с Тиной и Джерри стаскивали с себя душные обмотки. Оказалось, что в моих шерстячонок своими когтями наделал прорех, а вдобавок на руке у меня зияла кровавая рана, которую я в горячке даже не заметил.
Мы по очереди несли туши двух шерстяков, привязанные за ноги к веткам, и волочили за собой шерстячонка, который то и дело спотыкался о камни, потому что из-за повязки на глазах ничего не видел. На обратном пути зверек так шумел, пищал, верещал и лягался, что мы даже не слышали криков наших друзей в лагере и узнали, что стряслась беда, только когда к нам по тропинке с горы сбежали двое: высокая рассудительная Джела и ее умная младшая сестричка Клэр.
* * *
У пещер оставалось шестеро, но Дикс, прихватив лук и стрелы, отправился в горы на поиски обезьян, так что в лагере было только пять человек, когда явились из Семьи: Дэвид Красносвет с придурочным верзилой Метом, с которым мы с Джерри когда-то дружили, старый жирдяй Диксон Синегорец и трое новошерстков. Они затоптали костер, прихватили все мясо и шкуры, которые смогли найти, и попытались утащить с собой Дженни, чтобы силой вернуть в Семью и группу Красных Огней.
— Гарри рассвирепел, — глубоким голосом рассказывала Джела, подруга Тины. — Видела бы ты своего братца! Он кинулся на них с дубиной. Так страшно кричал, что те двое выпустили Дженни и попятились, потому что поняли: он размозжит им башку, как трубочнику.
— Дженни побежала к нам, — продолжила тихоня Клэр. Обычно она вставляла меткое замечание и стушевывалась, вот как трубочник прячется в нору, но сейчас бедняжку всю трясло, так она испугалась и переволновалась. — Тогда мы схватили палки и копья и дружно заорали, как будто рядом леопард. Вот только силы были неравны: леопард-то обычно один, а нас много, а тут их шестеро, причем двое — взрослые мужчины, а нас только пятеро. Наш Дикс, Дикс Бруклин, бродил где-то в горах, то ли на летучих мышей охотился, то ли еще что, так что, если не считать Джеффа, Гарри среди нас был единственным парнем. Нам было страшно-престрашно.
— Ага, — поддакнула Джела. — Гарри удалось отпугнуть их дубиной, так что мы тоже вовсю размахивали копьями и орали, но они быстро смекнули, что перевес на их стороне. Видели бы вы их, когда они это поняли. Страх у них на лицах сменился мерзкими ухмылками. Они снова двинулись на нас, но тут с горы сбежал Дикс и кинулся на них, крича и размахивая копьем.
— Наверно, они подумали, что это вы возвращаетесь, — вставила Клэр, — потому что при виде него тут же похватали наши шкуры и все, что еще подвернулось под руку, и бросились бежать. Они явно не поняли, что с Диксом никого нет. Джефф стоял в стороне, но один из новошерстков Синегорцев, убегая, толкнул его на землю и ударил ногой…
