— Ох уж эти нынешние новошерстки! — продолжала Клэр. — Убил леопарда — и вот вам пожалуйста: уже ставит себя выше Совета и Главы Семьи.
— Что с них взять! Все мы когда-то были молоды.
— Нет уж, такими мы точно не были. Спасибо тебе еще раз. Пойду проверю, как там наши сорванцы, угомонились или нет.
Клэр ушла. Джон оглянулся на меня и тут же отвернулся.
Как бы я ни уговаривала себя, что я просто устала и оттого преувеличиваю, все-таки меня не покидало чувство, будто в Семье зреет раздор, какого мы еще не знали. Причем меня о нем явно предупреждали, вот только кто и когда?
И тут я вдруг вспомнила. Это была Тайная История.
* * *
Истинная История, которую мы повторяем каждую Гадафщину, — это лишь часть того, что передали нам предки. Кое о чем Анджела рассказала только двум своим дочерям, Сьюзи и Клэр, которых считала самыми зрелыми и разумными, и завещала раскрывать секрет только тем из дочерей, в ком они уверены. Та, первая Клэр, которая основала группу Бруклинцев, была бабкой моей матери. Слова Анджелы дошли через нее и мою мать ко мне.
Одной из многих тайн, которые ей поведала Анджела, было вот что: «Опасайся мужчин, которые любят, чтобы все крутилось вокруг них. Такие будут всегда, и стоит одному привлечь к себе внимание, как найдется тот, кто захочет с ним побороться».
Мама рассказывала, что Томми Шнайдер, наш общий отец, был одним из таких. И Диксон Торли, один из Трех Спутников, — тоже. «Диксону нравилось думать, что он выполняет волю Иисуса, — говорила Анджела. — Можно подумать, это Иисус велел ему выпендриваться». Поэтому Диксон с Томми и не вернулись на Землю по приказу Президента. Им непременно надо было захватить «Непокорного» и улететь на нем сквозь Звездоворот, как будто они умнее всей земной Семьи.
Да, подумала я, Джон Красносвет из той же породы. Он полагает, будто пытается найти выход на случай, если вдруг закончится еда или камни завалят Проходной водопад, но на самом деле он не поэтому выскочил на Гадафщине со своими замечаниями. Ему всего лишь хотелось доказать, что главный здесь он и никто другой. Прежде у нас никогда не случалось ничего подобного, но я уже поняла: раз Джон начал эту игру, Дэвид Красносвет непременно ее подхватит. Он тоже был из тех, о ком предупреждала нас Анджела. За ним тоже глаз да глаз нужен. Придется мне придумать, как все это прекратить.
Я вздохнула. Каждая Гадафщина подбрасывала нам с Советом прорву трудной работы, но, клянусь сердцем Джелы, на этот раз придется напрячь все силы.
Я снова взглянула на Джона. Слава матери Джеле, он наконец собрался уходить. И вовремя! Почти все уже покинули поляну, и Джон тоже направился прочь, куда-то в сторону Слияния Ручьев.
Мне не хотелось уходить, пока он торчал на поляне, но теперь я с чистым сердцем могла вернуться в группу. К Бруклинцам, куску мяса и долгому-предолгому сну.
На следующий день я буду отдыхать, а вся группа станет за мной ухаживать. И кто знает: может, окажется, что все куда проще, чем я думала?
15
Джон Красносвет
У меня не шло из головы, как Майкл давал имена животным и растениям, а дети кричали ему подсказки. Я видел Пьесу много раз, но сейчас прокручивал ее в уме снова и снова. Семья торопилась прочь с поляны, а я все стоял и думал, пытаясь понять, что же мне делать дальше.
Сперва в шалаши на краю поляны Лондонцев отвели седых, шатающихся от усталости Старейшин. Потом начали расходиться все остальные: каждая группа забирала стариков, клешненогих и малышей и возвращалась к своим кострам и шалашам. Тем временем ушли один за другим и члены Совета, все, кроме Каролины. Секретарь-Ша, запихнув под мышку куски исписанной коры, торопилась спрятать их в тайном месте, о котором не должен был знать никто, кроме членов Совета.
Я же не двигался с места. Каролина тоже по-прежнему стояла в центре Круга, кивая и улыбаясь всем, кто к ней подходил или смотрел на нее. Время от времени, когда никого больше не было рядом, она поглядывала на меня, и я подумал: вдруг она захочет поговорить со мной о том, что я натворил? Но Каролина, поймав мой взгляд, тут же отводила глаза. Она не собиралась воспитывать трудных новошерстков: это дело вожаков группы. И я понял, что она ждет, когда я уйду.
Что ж, уйду, когда сочту нужным. Мне есть о чем подумать.
* * *
Когда Майкл раздавал имена растениям и животным, слышал ли он, как мы их ему подсказываем? Возможно ли такое? Если да, то я тоже могу услышать голоса из нашего будущего, которые подскажут мне, что делать, потому что у меня есть цель. И цель эта по-настоящему великая, великая-превеликая. Как у Диксона, который отказался подчиниться Президенту, как у Томми с Анджелой, которые переспали, чтобы мы появились на свет. И если мне удастся достичь цели, мой поступок станет историей из тех, о которых помнят долго и говорят не цикл-другой, а несколько поколений подряд.
Но что сказали бы мне люди будущего, если бы смотрели пьесу про эту историю? Вот что я пытался понять. Кричали бы они: «Давай! Вперед! Ты спасешь нас от голода, а долину от затопления!» — или наоборот: «Не надо, ты все испортишь! Из-за тебя мы никогда не попадем на Землю!»?
Поляна стремительно пустела. Всем не терпелось поскорее покинуть этот клочок земли между деревьями и Кругом Камней. Кому-то хотелось поесть и уложить малышей, большинство же мечтало просто завалиться спать в своем шалаше под крышей из коры. У меня тоже глаза слипались. Я смертельно устал и чувствовал себя совершенно разбитым. И ужасно боялся того, что неминуемо начнется, если я останусь бодрствовать, — в смысле, буду осознавать, что делаю, как тогда, когда вступил в схватку с леопардом.
— Эй, Джон, что ты делаешь? — окликнул меня Джерри.
Рядом с ним стоял малыш Джефф. Он разглядывал меня большими умными глазами, как будто уже догадался, что у меня на уме.
Я огляделся, нет ли поблизости Дэвида, но того и след простыл. Наверно, решил, что раз Гадафщина кончилась, то я уже ничего не натворю. При мысли об этом я улыбнулся. Плохо же он меня знает.
— Возвращайтесь в группу, — сказал я братьям. — Я ненадолго встречусь с Тиной, а потом приду.
Потом ко мне подошла сама Тина.
— Клянусь членом Тома, Джон, да ты никак прирос к месту? — рассмеялась она. Похоже, ей понравилась моя дерзость на Гадафщине. — Может, перед сном прогуляемся к Глубокому озеру? Искупаемся. Освежим голову.
Я кивнул.
— Хорошая мысль, — согласился я, — но сперва мне тут надо кое-что сделать. Ты иди к Глубокому озеру, а я подойду позже, если, конечно, ты меня дождешься.
— И что же тебе нужно сделать?
— Я… потом тебе все расскажу.
— Это как-то связано с Беллой или Мартой Лондон?
— Нет-нет, что ты, ничего подобного. Я тебе потом расскажу, и ты сама все поймешь.
