Совет собрался в центре Круга, шесть-семь помощников помогли Старейшинам усесться, прислонясь спиной к покрытым шкурами бревнам, и Гадафщина снова началась. Сперва нам показали Памятки, чтобы еще раз напомнить, что мы — одна Семья и прилетели сюда с Земли. Достали Ботинки, Пояс, Рюкзак, Клавиатуру, и помощники обошли с ними группы, чтобы все могли на них посмотреть, пощупать странный материал, из которого сделаны вещи: неизвестно, где его искать и как добывать (за исключением, пожалуй, Ботинок — они вроде бы сшиты из какой-то кожи). Дети были в восторге. Малышам непременно хотелось потрогать Клавиатуру, нажать на маленькие квадратики с буковками. Старейшинам разрешалось доставать Памятки из пустого бревна, когда заблагорассудится, Семье же их демонстрировали раз в год, на Гадафщину, поэтому детишкам все эти вещи, которые они так давно не видели, казались сказочным сном. Они не верили своим глазам.
Впрочем, радовались не только дети. Некоторые взрослые при виде Памяток плакали, тянулись их потрогать, у кого-то даже от волнения и надежды дрожали руки: многие верили, что вещи с Земли прогоняют страдания и боль и приносят сны о мире, полном яркого-преяркого света, как внутри у светоцвета. А эта чокнутая провидица из Красных Огней, Люси Лу, и вовсе впала в транс.
— Я чувствую их! — завопила она. Врала, конечно. — Они вокруг нас!
Но помощники быстренько собрали Памятки, упрятали обратно в бревно и закрыли крышкой. Глава Семьи, Каролина, вышла вперед и, меряя шагами поляну перед Советом и Старейшинами, стала рассказывать про Грамму и решения Совета, а маленькая Джейн Лондон, Секретарь-Ша, семенила за ней с заметками, которые во время собрания нацарапала на куске коры.
За ними выстроились в ряд все вожаки групп: наша Лиз (жирная, уродливая властная старуха), старый слепой Том Бруклин, сентиментальная дурочка Цветка Мышекрыл, которая считает себя молодой и красивой, а сама старая, морщинистая и высохшая. И Мэри Звездоцвет, которая, когда кто-то говорит, принимается вздыхать с таким видом, словно человек сморозил несусветную глупость, и она диву дается, удастся ли такое вообще загладить. И Джули Лондон с суровым, хитрым и нахальным выражением лица. И Кэнди Рыбозер, которая всегда говорит шепотом, и чтобы услышать ее, всем вокруг приходится молчать. И Сьюзен Синегорка, не слишком смекалистая для вожака, но упрямая и твердая, как скала. Вид у Сьюзен был не особо довольный, и я догадалась, что она, видимо, проиграла битву за переселение Лондонцев. Но сильнее всех выделялась Белла Красносвет. Она стояла в самом конце, за Лиз, но между нею и Лиз был промежуток раза в два больше, чем между прочими вожаками.
— Лондонцам дозволяется передвинуться на десять ярдов к Синему краю, — объявила Каролина, — при условии что они перенесут изгородь Синегорцев на десять ярдов дальше и помогут им выстроить новые шалаши.
Секретарь-Ша поморщилась и указала ей на закорючки на одном из кусков коры. Каролина нахмурила брови, но тут же исправилась:
— Лондонцам дозволяется передвинуться на двенадцать ярдов, при условии что они перенесут изгородь Синегорцев на двенадцать ярдов, — проговорила она.
Каролина бросила взгляд в записи, припоминая, что дальше.
— Всем группам, — продолжала она, — разрешено рыбачить на Большом озере только бднем. На группу полагается одна лодка и одна сеть длиной не более четырех ярдов, чтобы не ловить лишнего.
В толпе послышалось ворчание: те, кто считал себя рыбаками, были недовольны. (Идиоты несчастные. Неужели будет лучше, если они выловят вообще всю рыбу и на этом рыбалка закончится?) Каролина снова заглянула в записи.
— Маломамки, — сказала она, — должны охотиться и искать пищу наравне со всеми, как только их детям исполнится три цикла. За младенцами присмотрят старики и клешненогие.
Маломамки и клешненогие завздыхали, но Каролина продолжала.
Я терпеливо слушала. Ничего особенного я не ждала, но было интересно, рассмотрели ли они предложение Джона о том, чтобы Семья расселилась, вместо того чтобы кучковаться вокруг Круга камней. Но нет, ни намека. И когда с утвержденной Граммой было покончено, Каролина заявила:
— Мы говорили только о том, что заранее договорились включить в Грамму. Мы не обсуждали вопросы, которые возникли с бухты-барахты. Мы решили, что Семья должна оставаться вместе, здесь, жить бок о бок вокруг этих камней, обозначающих место, куда Томми, Анджела и Три Спутника приземлились, пролетев сквозь Звездоворот, и откуда Спутники отправились обратно на Землю. Семью разбивать нельзя. Мы должны оставаться единым целым и жить на том самом месте, где нас будут искать наши братья и сестры с Земли, а мы все знаем, что в один прекрасный день они непременно за нами прилетят. Мы должны трудиться вместе и жить дружно, чтобы быть достойными возвращения на истинную родину, пусть даже мы столько забыли и так сильно отличаемся от тех, какими были когда-то.
Каролина оглянулась на группу Красных Огней, поискала глазами Джона и уперла в него пристальный взгляд.
— Надеюсь, вы все меня поняли, — произнесла она. — Это решение Совета и мое лично, и вся Семья обязана с ним согласиться. А значит, все присутствующие.
Я заметила, что Джон покосился на Беллу Красносвет, но та стояла потупясь, как будто на земле у нее под ногами лежало что-то очень интересное.
Я видела, что Джон сильно-пресильно рассердился. Было заметно, что в нем происходит внутренняя борьба.
Каролина обвела нас всех взглядом, оценивая, поняли ли мы ее слова.
— И это конец… — проговорила она.
Но Джон ее перебил. Словно ударила в небо смола из срубленного дерева.
— Подумайте об этом! — выкрикнул он. — Обсудите. Для этого не надо быть Эйнштейном.
Все, кто был на поляне, разом застонали. Опять! Только не это. Нет сил больше слушать этого малолетнего грубияна. Страшила Дэвид Красносвет протискивался сквозь толпу Красный Огней к Джону.
— Когда-то нас было всего двое, а теперь пятьсот тридцать два, — не унимался Джон. — Сколько же в Семье будет человек в следующую…
Хлоп! Дэвид своей большой тяжелой рукой залепил Джону подзатыльник.
— Не трогай его! — завопила я.
— Отстань от него, Дэвид! — выкрикнул преданный Джерри и попытался оттолкнуть Дэвида, но тот стряхнул его, как муравьишку, схватил Джона за волосы и замер как вкопанный.
В толпе на Поляне Круга поднялось волнение. Каждый реагировал по-своему: кто-то смеялся, кто-то вздыхал, кто-то улыбался, но большинство что-то сердито кричало — не из-за того, что сделал Дэвид, а из-за Джона, возмутителя спокойствия.
Я видела, как Дэвид наклонился, что-то прошипел Джону на ухо, очевидно, пригрозил ему карой, если тот снова откроет рот, потом покрепче схватил парня за волосы и слегка приподнял, так что тот повис в воздухе.
— И это конец Граммы, — проговорила Каролина со свойственным ей упорством, как будто ничего не случилось, ее никто не перебивал, и она всего-навсего продолжала то, что хотела сказать. — Переходим к Законам, которые Гарри, наш второй отец, и три его сестры вырезали на деревьях на Поляне Круга.
