Причиной этого чаще всего являлось либо определенное состояние психики испытуемого, либо некое заболевание, не обязательно серьезное, о котором сам испытуемый даже не подозревал. Другой причиной, по которой структура первого порядка ускользала из-под контроля малоопытного сновидца, могло быть то, что в его сон пытался встроиться кто-то другой. Оба варианта не внушали оптимизма, но мысль о том, что его по-прежнему держат на коротком поводке, казалась Геннадию Павловичу более омерзительной. Пытаясь оценить, что происходит со структурой сна первого порядка, Геннадий Павлович – не тот, сидящий в вагоне метро, а тот, что плыл по бескрайней реке сна, – открыл глаза. Он лежал на спине, и над ним нависал багровый купол, исчерченный косыми белыми полосами, похожими на нарисованные следы метеоров, – что совершенно не соответствовало той структуре сна, которую стремился создать Геннадий Павлович. Купол казался низким – встань, и рукой достанешь. Что в сочетании с красным цветом и тошнотворным запахом создавало мрачную, гнетущую атмосферу, способную вызвать приступ клаустрофобии. Геннадий Павлович шевельнул рукой и почувствовал под пальцами теплую, густую жидкость. Желая рассмотреть ее, Геннадий Павлович приподнял руку и повернул голову. Рука была вымазана чем-то красным, похожим на томатный соус. Большие красные капли, срываясь с ногтей, падали вниз, издавая при этом звук, как при ударе по воде, но значительно более насыщенный и тягучий. Геннадий Павлович рывком приподнялся и посмотрел вокруг, – он плыл по бескрайней кроваво-красной реке, поверхность которой, подернутая мелкой рябью, то и дело закручивалась мелкими водоворотиками, издававшими странные урчащие звуки. В ужасе Геннадий Павлович рванулся вперед, всем телом продираясь сквозь тонкую перегородку, отделявшую сон от бодрствования. Открыв глаза – на этот раз уже сидя в вагоне метро, – он тряхнул головой, прогоняя остатки кошмарного видения, и медленно провел ладонью по влажному, покрытому испариной лицу. Ощущение в душе мало того что было отвратительным, – оно еще и свидетельствовало о том, что его сон, если и не находился под контролем опытного сновидца со стороны, то уж точно кем-то программировался. Вполне возможно, блок, воссоздающий жуткую картину кровавой реки, находился среди ложных воспоминаний и сработал в тот момент, когда Геннадий Павлович попытался осознанно воспроизвести структуру сна первого порядка. В любом случае, его хотели запугать. И, следует признать, не безуспешно. Хотя, конечно, сработал в первую очередь эффект неожиданности. В следующий раз, зная о том, что его ожидает, Геннадий Павлович не обратится в паническое бегство, а попытается разрушить гнетущую атмосферу сна, созданную под чьим-то сторонним воздействием. Или в другой раз его будет ожидать что-то новое? Интересно, предусмотрено ли что-либо на тот случай, если, вопреки наложенному табу, он все же попытается создать структуру сна второго порядка?
О том, что пора выходить, Геннадий Павлович вспомнил, лишь услышав название станции, объявленное машинистом. Сорвавшись с места, Геннадий Павлович кинулся к открытым дверям. Он едва успел выпрыгнуть на платформу, проскользнув меж сходящимися дверными створками, досадливо щелкнувшими у него за спиной.
День уже клонился к закату, а на улице по-прежнему стояла знойная духота, бороться с которой было бессмысленно, а привыкнуть – невозможно. Асфальт, казалось, прилипал к подошвам. Горячий воздух приходилось не вдыхать, а понемногу заглатывать. Не спеша, стараясь держаться в тени чахлых деревьев, высаженных вдоль дороги, Геннадий Павлович дошел до автобусной остановки. Безрезультатно прождав муниципальный автобус в течение получаса, Геннадий Павлович понял, что если и доберется таким образом до дома, то будет к тому времени в таком состоянии, что даже ледяной душ не приведет его в чувства. Махнув на все рукой, – в конце концов, безработный он только в своих воспоминаниях! – Геннадий Павлович сел в подошедший к остановке коммерческий автобус. Пересыпав в ладонь кондуктора всю имевшуюся мелочь, Геннадий Павлович получил билет и даже несколько монет в виде сдачи. В автобусе было так же жарко, как и на улице, но ветерок из открытых окон приятно обдувал лицо. Свободные сиденья имелись лишь на солнечной стороне, но сесть на них было все равно что попытаться пристроиться на раскаленной сковороде. Всего-то за двадцать минут автобус доставил Геннадия Павловича к остановке, от которой до дома было рукой подать. Но, странное дело, вместо того чтобы поспешить домой, где за толстыми стенами сохранялась хоть какая-то иллюзия прохлады, Геннадий Павлович замер на месте. Он поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, словно выбирая, каким путем пойти, хотя путь-то был всего один! Так продолжалось минут пять-семь. Геннадий Павлович пребывал в состоянии нерешительности и при этом сам не мог понять, что было тому причиной. Ему было некуда идти, кроме как только домой. Некуда и незачем. Внезапно он сорвался с места и зашагал в противоположную от дома сторону. Он знал, куда ведет этот путь, но не мог понять, зачем он снова туда идет? Вот она – эта черная дверь, за которой – бесконечно длинный коридор, ведущий в никуда. Он никуда не мог привести уж хотя бы потому, что существовал только в воспоминаниях Геннадия Павловича. Как он выглядел на самом деле – да кто ж его знает! Возле двери, на самом солнцепеке, как и прежде, стоял охранник в черной форме и в очках с зеркальными стеклами. Можно было бы пожалеть беднягу: нести службу в такую-то жару! – да только охранник тоже был ненастоящий. Геннадий Павлович понял это, заметив, как слегка колеблются контуры его тела – так, будто перед ним стоял противень с раскаленным песком. Тот же самый эффект можно наблюдать в структуре сна третьего порядка, если отдать созданному ранее объекту команду на самоуничтожение, – прежде чем выполнить ее, объект сначала колеблется, как будто дает тебе еще какое-то время для того, чтобы изменить решение. Но охранник, хотя и присутствовал лишь в ложных воспоминаниях Геннадия Павловича, исчезать не собирался. Напротив, широко расставив ноги, он загородил Геннадию Павловичу проход.
– Куда? – глухо пророкотал голос, поднимавшийся от самых глубин бочкообразной грудной клетки.
Судя по голосу, это был не тот охранник, что встретил Геннадия Павловича на этом месте в прошлый раз. Впрочем, в данный момент это не имело никакого значения.
– Уйди с дороги, – спокойно, не повышая голоса, велел охраннику Геннадий Павлович.
Тот либо не понял, что ему сказали, либо не мог поверить в то, что кто-то осмелился такое сказать. Он молча продолжал стоять на месте, глядя на Геннадия Павловича сквозь солнцезащитные очки.
– А программка-то у тебя примитивная, – усмехнулся Геннадий Павлович. – Сломать ее – раз плюнуть. Хочешь сам убедиться?
На лице охранника не дрогнул ни один мускул, и все же что-то в нем почти неуловимо переменилось.
– Кабинет генетического картирования временно закрыт, – произнес он извиняющимся тоном. – О том, где можно сдать анализ или получить результаты ранее сданного, вам будет сообщено по почте. Если у вас имеются вопросы, предложения или замечания по работе данного кабинета генетического картирования…
– Ты сам-то понимаешь, что говоришь? – довольно бесцеремонно перебил охранника Геннадий Павлович.
