– Поэтому она была так расстроена, – с пониманием покачал головой Геннадий Павлович.
Мужчина в ответ сделал жест рукой, значения которого Калихин не понял. Испытывая вполне понятное смущение, он все же решил поинтересоваться:
– И что же вам сказал врач?
– То же самое, что и всем: приходите через три дня за результатами анализа.
– Но разве сразу не видно?.. – Геннадий Павлович запнулся, не зная, как бы поделикатнее закончить фразу, чтобы ненароком не обидеть собеседника.
– А куда им торопиться? – криво усмехнулся мужчина.
– В смысле?.. – не понял Геннадий Павлович.
Мужчина не успел ничего ответить – выглянувшая из кабинета медсестра крикнула:
– Следующий!
Человек, все еще возившийся с бумагами возле стола, посмотрел через плечо на Геннадия Павловича. Калихин сделал приглашающий жест рукой, предлагая ему в порядке очереди пройти в кабинет.
– Нет-нет! – как будто испуганно затряс головой человек с бумагами. – Я еще не готов!
– Вы меня пропускаете? – спросил, коснувшись пальцами груди, Геннадий Павлович.
– Да-да, проходите. – Человек возле стола дважды махнул рукой в направлении кабинета врача и нетерпеливо повторил: – Проходите же!
Геннадий Павлович с безразличным видом пожал плечами, не спеша поднялся со стула и степенно прошествовал в направлении двери с закрашенным стеклом. Он уже взялся за дверную ручку, когда из соседней двери выбежала женщина, вошедшая в кабинет перед ним. Геннадий Павлович не успел рассмотреть выражения ее лица. Да, честно говоря, он и не желал его видеть. Он хотел как можно скорее забыть о встрече со странной парой, страдающей каким-то там наследственным синдромом, изуродовавшим их ногти. Поистине, увидев такое, начинаешь понимать, насколько необходима программа генетического картирования. И ведь уродливые ногти, скорее всего, были не самым страшным проявлением того, что хранили в себе дефектные гены человечества!
– Разрешите? – заглянул в приоткрытую дверь кабинета Геннадий Павлович.
Сестра с белой наколкой на волосах, сидевшая за небольшим, похожим на ученическую парту столиком возле самой двери, недовольно глянула на посетителя – будто он набивался к ней в гости.
– Входите, – буркнула она и с очень деловым видом принялась перебирать бумаги, разложенные на столе.
Почему-то Геннадию Павловичу показалось, что в чисто механических действиях, которые она совершала, не присутствовало никакого смысла. Но говорить об этом вслух он, естественно, не стал. Он вошел в кабинет и осторожно, чтобы не хлопнуть невзначай, прикрыл за собой дверь.
Просторный кабинет, как ни странно, не имел окон. Должно быть, именно поэтому создавалось впечатление, что находится он где-то глубоко под землей. Источниками света служили три длинные люминесцентные лампы на потолке, прикрытые матовыми пластиковыми колпаками. Помимо столика, за которым сидела недоброжелательная медсестра, в кабинете имелась еще кушетка, застеленная красной клеенкой, большой двухтумбовый стол, за которым восседал весьма представительный мужчина лет сорока в белом халате, медицинской шапочке и в очках в толстой роговой оправе, а также лабораторный столик на тонких металлических ножках. На стене висело какое-то расписание с перечислением дней недели и часов, отпечатанное на пишущей машинке и с исправлениями, внесенными шариковой авторучкой. Чуть в стороне – перекидной календарь с портретами глав фракций Государственной думы.
Приветливо улыбнувшись Геннадию Павловичу, врач вскинул руку над головой и пару раз щелкнул пальцами.
– А ну-ка, любезный, давайте-ка мне вашу карточку! – пропел он таким сладким голоском, словно всерьез вознамерился дать Геннадию Павловичу в обмен на карточку шоколадную конфетку.
Подойдя к столу, Геннадий Павлович протянул врачу карточку.
– Та-а-ак…
Отсчитывая авторучкой строчки, врач быстро проверил правильность заполнения карточки.
– Так, – произнес он на этот раз коротко, как точку поставил. И поглядел на Геннадия Павловича сквозь толстые стекла очков. – На что жалуемся, Геннадий Павлович?
Геннадий Павлович растерянно хлопнул глазами.
– Собственно… Я на анализы… – Геннадий Павлович попытался руками изобразить то, что он подразумевает под словом «анализы». Но получилось у него это как-то не очень убедительно, поэтому он счел нужным добавить: – Генетическое картирование…
– Да я понимаю, – улыбнулся врач. – Само собой вы пришли, чтобы сдать пробы для генетического картирования. Но, как врач, я должен спросить, нет ли у вас каких жалоб на здоровье?
– Нет, – уверенно ответил Геннадий Павлович.
– Точно? – недоверчиво прищурился врач.
Геннадий Павлович на секунду задумался.
– Нет, – отрицательно качнул головой он. – Однозначно – нет.
– Ну и отлично! – радостно улыбнулся врач. – Приятно иметь дело со здоровым человеком. Не то, что эти, – брови врача возмущенно взлетели едва ли не к середине лба. – Ну, я имею в виду тех, кто был здесь до вас.
– Да! – Геннадий Павлович для убедительности еще и кончиками пальцев по краю стола стукнул. – Видел я их ногти!
– Видели? – указательный палец врача нацелился Геннадию Павловичу в грудь.
– Видел, – убежденно кивнул Геннадий Павлович и с азартом народного трибуна продолжил: – И был возмущен до глубины души тем, что подобные люди свободно разгуливают по улицам наших городов!
– И не просто разгуливают, – назидательно поднял указательный палец врач. – Они еще и обзаводятся потомством.
– Если так бы и дальше шло, то в скором времени нормальный человек выглядел бы уродом среди сонма генетических монстров, – несколько иначе повернул предложенную тему Геннадий Павлович.
«Почему я это говорю?» – спрашивал он при этом самого себя. И, думаете, не находил ответа? Да нет, ответ-то как раз был вполне очевиден, просто Геннадию Павловичу страшно не хотелось верить, что это так. Он нес всю эту чушь про генетических монстров только потому, что именно это хотел услышать врач в роговых очках, а Геннадий Павлович в данный момент чувствовал почти абсолютную зависимость от человека в белом халате, занимающегося генетической чисткой.
Подавшись назад и положив согнутую в локте руку на спинку кресла, врач посмотрел на Геннадия Павловича едва ли не с восхищением.
– Скажите, вы сами решили к нам прийти или получили повестку? – поинтересовался он.
Вопрос Геннадия Павловича ничуть не смутил. Если даже ему должны были вручить повестку, то не его вина в том, что он ее так и не получил. К тому же он не имел ничего против процедуры генетического картирования и в любом случае не собирался уклоняться. Во всяком случае, так он думал сейчас.
– Сам, – уверенно ответил на вопрос Геннадий Павлович. – Я прекрасно понимаю, насколько важно то, что вы делаете. Видите ли, – голос Геннадия Павловича приобрел оттенок легкой доверительности, – один мой очень близкий друг также задействован в программе генетического картирования, причем на довольно высоком уровне. Он популярно объяснил мне, на краю какой пропасти все мы оказались. Я очень высоко ценю его мнение, а потому у меня не было ни малейших сомнений по поводу того, проходить или нет генетическое картирование.
