Книга Скандал с Модильяни. Бумажные деньги, страница 75. Автор книги Кен Фоллетт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Скандал с Модильяни. Бумажные деньги»

Cтраница 75

Бренди, черт бы его побрал! Ему следовало остановить свой выбор на портвейне.

Теперь он уже мог предсказать, как сложится день. Придется обойтись без завтрака, но уже к позднему утру голод начнет мучить его сильнее, чем боль язвы, и он непременно что-нибудь съест. К обеду голод вернется, а язвенная боль станет еще хуже. Поэтому после обеда любой пустяк окажется для него поводом выйти из себя, наорать на своих служащих, поскольку в желудке завяжется такой болезненный узел, что он окончательно утратит способность мыслить рационально. Вернувшись домой, он примет чрезмерную дозу болеутоляющих таблеток. Он поспит, проснется с мигренью, поужинает, выпьет снотворное и снова уляжется в постель.

По крайней мере, ему будет о чем мечтать целый день: чтобы поскорее наступил вечер и время отхода ко сну.

А пока он перевернулся на другой бок, выдвинул ящик прикроватной тумбочки, нашел пилюлю и положил в рот. Потом сел в кровати и взялся за подготовленную для него чашку чая. Запил одним большим глотком пилюлю и только тогда произнес:

– С добрым утром, дорогая.

– С добрым утром, – Эллен Хэмилтон сидела на краю своей постели, стоявшей параллельно его ложу, в шелковой ночной рубашке, непостижимым образом пристроив чашку чая на худощавом колене. Она уже успела расчесать волосы. Ее одежда для сна выглядела так же элегантно, как и весь остальной обширный гардероб, хотя видеть ее такой мог только муж, не проявлявший к ночной сорочке никакого интереса. Он давно догадался: для нее это и не было важно. Она не стремилась к вожделению со стороны мужчин, но ей хотелось самой ощущать себя красивой и все еще желанной.

Он допил чай и свесил ноги на пол. Язва воспротивилась столь внезапному движению и заставила скривиться от боли.

– Опять? – спросила Эллен.

Он кивнул.

– Зачем-то выпил вчера после ужина бренди. Ошибка, которая послужит мне примерным уроком.

– Надеюсь, это никак не связано с вчерашним объявлением итогов работы фирмы за первое полугодие? – спросила она с совершенно бесстрастным выражением лица.

Он с усилием встал и медленно прошел через просторную спальню с ковровым покрытием в тон расцветке раковины устрицы туда, где располагалась ванная. Лицо, которое он увидел в зеркале, было круглым и красным, голова почти облысела, под подбородком образовались жировые складки. Он изучил отросшую к этому времени щетину, оттягивая обвислую кожу на щеках, чтобы отчетливее рассмотреть волоски. Потом взялся за бритву. Он брился каждое утро вот уже сорок лет, но все равно находил этот процесс нудным и утомительным.

Да, итоги за полгода оказались неутешительными. У «Хэмилтон холдингз» возникли крупные проблемы.

Когда он унаследовал компанию «Хэмилтон принтинг» после смерти отца, это было эффективное, успешное и прибыльное предприятие. Для Джаспера Хэмилтона издательское дело стало подлинным призванием – ему нравился вид типографских шрифтов, он стремился постоянно применять новые технологии и обожал запах машинного масла, исходивший от печатных станков. Его сын стал не более чем бизнесменом. Он начал изымать часть прибылей издательства и вкладывать деньги в другие отрасли: в импорт вин, в розничную торговлю, в публикацию периодических изданий, в фабрики, производившие целлюлозу и бумагу, в коммерческие радиостанции. Таким образом он добивался основной поставленной цели, превращая чистый доход в новые инвестиции и избегая значительной части налогового бремени. Дерека Хэмилтона интересовал не выпуск библий, книг в мягких обложках и плакатов, а только ликвидность и дивиденды. Он покупал все больше фирм и открывал заводы, постепенно создавая целую империю.

Долговременный и стабильный успех унаследованного предприятия в течение многих лет маскировал шаткость возведенной над ним надстройки. Но стоило печатному комплексу дать сбой, как Хэмилтон обнаружил, что большинство остальных его начинаний оставались всего лишь вторичными. Он недооценил размеров вложений капитала, требовавшихся для того, чтобы крепко поставить их на ноги, а некоторые фирмы превратились в слишком долгосрочные инвестиции. Тогда он продал сорок девять процентов своих собственных акций каждой из компаний, перевел фонды в новый крупный холдинг, а потом продал сорок девять процентов и его тоже. Так он сумел выручить немалые средства и договорился с банком о кредите, причем сумма его исчислялась семизначной цифрой. Заем удержал империю на плаву, но проценты по кредиту, быстро выросшие за следующие десять лет, съедали теперь даже ту небольшую прибыль, которую удавалось получать.

Тем временем у Дерека Хэмилтона развилась жестокая язва желудка.

Почти год назад он разработал программу выхода из кризиса. Часть кредита погасили, чтобы сократить его и выплаты процентов банку. Накладные расходы урезали где только возможно, начав с отказа от масштабных рекламных кампаний и закончив вторичной переработкой бумажных отходов для использования при печати конвертов и бланков. Капитан Хэмилтон стоял ныне у штурвала сильно накренившегося корабля, сотрясаемого волнами инфляции и общего экономического спада. Он надеялся, что итоги последних шести месяцев покажут: корпорация «Хэмилтон холдингз» преодолела черную полосу и в конце туннеля появился свет. Но на деле они продемонстрировали тенденцию к дальнейшему ухудшению ситуации.

Он высушил лицо, похлопывая по нему теплым полотенцем, побрызгался одеколоном и вернулся в спальню. Эллен уже оделась и сидела перед зеркалом, накладывая косметику. Ей всегда удавалось успеть одеться или раздеться, пока мужа не было в спальне. До него внезапно дошло, что он не видел ее обнаженной по меньшей мере несколько лет. «Интересно, почему она стремилась к этому?» – задумался он. Неужели она настолько постарела, кожа женщины пятидесяти пяти лет от роду стала морщинистой, а прежде такая упругая плоть обвисла? Вероятно, нагота при муже уничтожила бы для нее иллюзию своей привлекательности и желанности? Да, вероятно, хотя он подозревал за ее манерой поведения нечто более сложное. Здесь просматривалась явная связь с тем, как состарилось его собственное тело, размышлял он, надевая необъятных размеров трусы. Она всегда представала перед ним полностью одетой и потому не вызывала у него сексуального вожделения, а это значило, что ее ничто не вынуждало выдавать правды: насколько нежеланным стал для нее он сам. Подобное сочетание изворотливости и чувствительности было вполне в ее характере.

– И как же ты собираешься выйти из положения? – спросила она.

Вопрос на мгновение ошеломил его. Он сначала даже испугался, что она прочитала его мысли, спрашивала именно об этом, но тут же сообразил – она всего лишь продолжала начатый ранее разговор о делах его компании. Нацепив подтяжки, он сделал паузу и только потом ответил:

– Пока ни в чем не уверен.

Она склонила лицо ближе к зеркалу, колдуя над своими ресницами.

– Порой я недоумеваю, чего на самом деле ты хочешь добиться в жизни.

Он в изумлении уставился на жену. Само ее воспитание приучило ее к околичностям, никогда не позволяло задавать вопросы в лоб, потому что именно излишняя прямота и эмоциональность иной раз могли испортить прием или званый ужин, повергнув в смущение остальных присутствовавших дам. Ей требовалось сделать над собой изрядное усилие, чтобы без обиняков поинтересоваться смыслом существования другого человека.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация