– Снег вообще-то лучше на улице стряхивать, – строго и недовольно, как провинившемуся подчиненному, подсказал Иващенко.
– Зима не так давно и началась. Настоящий снег только сегодня и пошел. А что до этого было – непонятно. Привыкать к снегу надо. Во всех его возможных проявлениях. В том числе и в таком… – У подполковника Анатольева было, видимо, прекрасное настроение. Но он тут же перешел на серьезный деловой тон, и даже серый цвет его глаз стал темнее, а взгляд сосредоточеннее. – Я к тебе, Волкодав. Полчаса назад разговаривал с Шилохвостовым. Он сообщил, что ты дал согласие. Я принес тебе основные документы, которые тебе следует подписать. Там же отдельно есть перечень документов, которые ты должен написать собственноручно. Автобиографию и прочее. Я написал представление, чтобы тебя приняли на должность и присвоили тебе звание капитана, а полковник уже сам будет договариваться, чтобы ты сразу майором стал. Это он по своим каналам сделает. У меня таких полномочий нет, как и возможностей. Документы должны быть готовы завтра к обеденному времени. Мы машину в министерство отправляем. Заодно и документы уедут. Напиши, что надо, и подпиши, что надо только подписать.
– Карандашная подпись сгодится? – спросил, издеваясь, Иващенко, показывая свой карандаш с ластиком на конце.
– Смеешься, что ли? – Подполковник Анатольев был настроен на деловой тон и ждал того же от Волкодава. – Или ты в жизни писал только на стенах туалета пальцем?
– У меня ручки нет. Оставь свою.
– Я тебе выделю, – щедро пообещал Волк. – Я недавно про запас сразу пять штук купил. – Но тут же не забыл поправить себя: – Как все напишешь, вернешь. Не забудь…
Иващенко согласно и сердито кивнул, глядя в мелкий монитор «PlayStation Vita», и отложил на кровать карандаш, время от времени продолжая действовать кнопками джойстика. И словно бы всем своим видом никому не советовал отвлекать его от наиболее важного сейчас для него самого дела. О важности для него этого дела интересующиеся могли легко узнать из Интернета.
Но оторваться пришлось, потому что входной полог снова откинулся и вошел еще один человек, появления которого в палатке никто, наверное, не ждал. Виктор Юрьевич только мельком стрельнул взглядом и сразу оценил ситуацию, в которой он оказался.
– Заждались меня? – спросил, войдя почти торжественно, майор Олег Черловский. – Или уже ждать перестали? Напрасно. Я живучий, как таракан… Не под каждый каблук попаду…
Тут Хвощ увидел ноги Иващенко, свесившиеся с его кровати прямо в тяжелых башмаках, и протяжно повторил:
– Не под каждый каблук… – Видимо, каблуки Волкодава произвели на него впечатление.
Он всмотрелся в лицо Волкодава и сам удивился:
– А мы с этим парнем уже, кажется, встречались. Это «волкодав»…
– Да, это Волкодав. Виктор Волкодав, – согласился подполковник Анатольев. – Наш новый сотрудник. Если вы знакомы, тем лучше. Не подеретесь из-за кровати…
Иващенко поднялся рывком, одним движением переведя тело из лежачего положения в стоячее, и во время этого подъема успев ухватить остро отточенный карандаш, который до этого положил рядом с собой на кровать.
– Подеремся, но по другому поводу.
– Подеремся, – категорично подтвердил Иващенко и, не дожидаясь какого-то разбора ситуации, ударил карандашом в глаз майора. Карандаш через глаз почти без сопротивления вошел глубоко в мозг.
В принципе, можно было бы попробовать придумать вариант оправдания, пока Черловский не успел объяснить, где и когда они встречались. Это могло бы пусть и не помочь, но как-то сгладить ситуацию. Причем это оправдание требовалось придумать и просчитать заранее, как только Виктор Юрьевич получил сообщение от Лесничего, потому что выдумывать что-то на ходу было сложно и легко было ошибиться. И вообще сейчас в голову ничего не шло, кроме каких-то бытовых вещей, а бытовые сюжеты едва ли могут служить оправданием убийства. Самое главное, Иващенко не знал, в каких городах был по дороге в Москву Черловский с напарником. Можно было бы придумать историю с какой-то подлостью, которую они ему устроили, но слишком велика была вероятность прокола как раз из-за недостатка информации, из-за незнания маршрута, которым «тени» двигались к Москве. Конечно, проще всего было бы говорить о встрече в самой Москве, но Иващенко ни словом не упомянул, что добирался до границы через Москву, и в материалах из Интернета нет об этом ничего. Более того, чтобы попасть в Москву после побега, Иващенко требовалось двигаться от границы, а не в сторону границы с Украиной. Этот момент у любого здравомыслящего человека сразу вызвал бы подозрение.
Все эти мысли промелькнули в голове Волкодава за пару секунд, пока все четверо присутствующих в палатке людей еще не среагировали и не пришли в себя от такого неожиданного поворота событий. Первый реакцию продемонстрировал Волк, который видел, как Иващенко перешел из лежачего положения в стоячее, и повторил то же самое с небольшим изменением. Он из лежачего положения перешел сразу в прыжок, бросившись на Волкодава, но Иващенко успел сделать шаг в сторону и назад, и Волк просто летел мимо.
Волкодав успел все же сказать фразу:
– Акела[57] промахнулся на охоте…
Волк вынужден был приземлиться на четыре конечности, не поднявшись, развернулся, и Иващенко, не позволив ему подняться, сделал простейшую «вертушку» и ударил каблуком в брегму[58]. Но, уходя от атаки Волка, Виктор Юрьевич невольно оставил у себя за спиной Рысь и Синицу. Рысь сразу прыгнул, как настоящая рысь, и сзади обхватил Волкодаву горло. В этом не было бы ничего страшного, потому что от такого нападения избавиться можно было без проблем, совершив вращательное движение изогнутым корпусом, нанося одновременный удар локтем в печень напавшему. Иващенко уже начал делать это, когда опять же сзади под колени ему бросился Синица, цепко ухватив двумя руками за ноги. Силы Виктора Юрьевича были еще не растрачены, и он, может быть, сумел бы вывернуться из двойных объятий, но тут в руках у Анатольева появился уже знакомый пистолет-пулемет «мини-узи», и опять очередь ударила под ноги «волкодаву». А потом и ствол уперся в живот. Если бы еще ноги были свободны, можно было бы ими ударить на опережение и обезоружить подполковника «Теней». Но ноги вырвать из объятий Синицы было невозможно. Он был, похоже, бывшим борцом и держал цепко и, можно сказать, профессионально. Из этой хватки вырваться никак не удавалось.
– Что с ними? – Анатолий Анатольев кивнул на Черловского, из глаза которого все еще торчал карандаш, и на лежащего лицом вниз Волка.
– А ты не видишь? – спокойно ответил Иващенко. – Хвощ – покойник. Волк – скорее всего, парализован. Остаток жизни, надеюсь, в постели проведет. Ты, думаю, тоже где-то рядом с ними будешь. Золотая середина…
– Я? – удивился украинский подполковник и самодовольно улыбнулся. – Пугать меня не надо. Я не из пугливых…
– А я не из болтунов. Если обещаю, делаю. Второй раз ты мне своей «пукалкой» мешаешь… – кивнул Волкодав на пистолет-пулемет подполковника. – Третьего раза я дожидаться не буду.
