– О черт, – сказала Кэтрин. – Они проехали, а у меня волосы мокрые.
Они повернули на Шестую авеню.
– Кто проехал? – спросила парикмахерша.
Глаза Кэтрин испуганно метнулись. Она поняла, что сболтнула лишнее.
– Пигмеи.
– Пигмеи?
– Да.
– Какие пигмеи?
– Пигмеи из Конго. Или еще откуда-то. Они меня преследуют.
– Ох, – сказала парикмахерша.
Кэтрин вскочила со стула и с мокрыми волосами бросилась к двери.
– Вы уже заплатили! – крикнула ей вслед парикмахерша. – Возвращайтесь в любое время! Я вас подстригу! – А потом: – Она накидку не сняла. Сука!
На протяжении последующих недель они постепенно установили маршрут Вердераме. Они не хотели пользоваться автомобилями, пока в этом не было особой необходимости, и после долгого ожидания, под разными предлогами посещая всевозможные магазины и заведения и собирая общую картину по кусочкам, они смогли проследить путь Вердераме до дома по Шестой авеню, на запад через Четырнадцатую улицу к Вестсайдскому шоссе, по бульвару Генри Гудзона через Ривердейл и дальше, к Со-Милл-Ривер. Когда в декабре пришла наконец пора воспользоваться автомобилем, они решили, что в нем будет ездить одна Кэтрин, которая ждала у телефона-автомата в Ривердейле. Гарри позвонил на этот телефон из будки на углу шоссе Риверсайд и 145-й улицы, когда мимо проехали два автомобиля Вердераме. Рассчитав время, которое требовалось, чтобы добраться туда, где ожидала Кэтрин, он дал ей сигнал, когда повернуть на север, выехать на шоссе и медленно двигаться, пока в зеркале заднего вида не появятся автомобили Вердераме. Затем она набрала скорость, чтобы держать их у себя за спиной всю дорогу, пока они не свернут. Им никогда бы не пришло в голову, что за ними следят из машины, которая едет впереди. Кэтрин имела возможность наблюдать за ними даже после наступления темноты, потому что они ехали на небольшом расстоянии, а у «Кадиллака» были мощные, широко расставленные фары. Каждая миля еще на шаг приближала их к цели, и она упорно продвигалась на север, мимо Хоторн-Серкла, по магистрали 9А, через реку Кротон к Пикскиллу, притормаживая на каждом перекрестке. Автомобили Вердераме ехали с постоянной скоростью, пока не свернули у реки.
Кэтрин была вне себя от радости. Вернувшись в Нью-Йорк, она возбужденно рассказывала Гарри, как проехала перед ними, незамеченная, почти пятьдесят миль. Неделю спустя – кроме всего прочего, приходилось учитывать занятость Кэтрин в театре, – она припарковалась на улице Кротона, где в прошлый раз Вердераме свернул и уехал на север. Там она дождалась, когда он проедет мимо нее, и двинулась следом. Когда он свернул на небольшую проселочную дорогу, она продолжила ехать прямо. Они выждали еще десять дней. Январь подходил к концу, и вечера стали гораздо светлее.
Гарри воспользовался своим поддельным удостоверением для аренды пикапа. Он поехал по проселочной дороге, на которую свернул Вердераме, и на первом перекрестке остановился и принялся рубить валежник. Он оделся как фермер, на голову нахлобучил вязаную шапку, в которой даже Кэтрин с трудом его узнавала. Проработав до сумерек, он нарубил полкузова дров, надеясь, что Вердераме появится до наступления темноты, потому что никакой фермер не станет рубить дрова по ночам. Но по дороге не проследовал ни один автомобиль, и он был вынужден уехать. Поскольку его никто не видел, он смог вернуться туда на следующий день в том же облике, но на пустом грузовике – удивив Хейлов, он подарил им кучу сырых дров, которые свалил в садовый сарай, чтобы спалить в следующий сезон.
На следующий день незадолго до наступления темноты обе машины проехали мимо. Гарри на них едва взглянул. Земля была усеяна древесной щепой, и он усердно работал. Вердераме повернул налево и поехал на запад в сторону Гудзона. Почти заполнив грузовик, Гарри двинулся в том же направлении. Проехав совсем немного, справа от дороги он увидел стену. Короткий подъездной путь вел к массивным двойным воротам из прочного дерева или стали, а за ними, возвышаясь над рекой, стоял огромный дом, верхние этажи которого были видны над стеной. Казалось уместным, что здание походит на тюрьму. Открытое пространство между оборонительной стеной и домом освещалось прожекторами. Перед воротами дежурил охранник, и Гарри увидел в зеркале, что тот перестал шагать, проследил за его грузовиком, а затем возобновил хождение. Потратив три месяца, они теперь до мельчайших подробностей знали график и маршрут Вердераме, знали, где он живет, и выяснили это так, что он ничего не заподозрил.
Следующий этап подготовки был гораздо короче, хотя пришлось подождать до марта, чтобы приступить ко второй части. В один из дней начала февраля, когда стоял трескучий мороз, Гарри дошел до Принс-стрит, миновал общественный клуб, повернул на углу направо и зашагал на север, пока не достиг стоянки, где были припаркованы «Кадиллак» и «Нэш». Хотя на стоянке было всего четыре места, два из которых пустовали, за ней присматривали. Ночевали автомобили Вердераме на огороженной территории его загородного дома у Кротона, а днем за ними неусыпно наблюдали.
Дежурил жалкий, но высокомерный юный негодник с отталкивающими тощими усиками, Кэтрин называла такие «фальстартовой растительностью». Он сидел в маленькой деревянной будке в опасном соседстве с жаровней. В живых он оставался только потому, что в будке недоставало нескольких оконных стекол. Тем не менее чувствовалось, что он угорел.
– У вас есть места для дневной парковки? – спросил Гарри, сам себя поймав на том, что фраза как будто взята из учебника английского языка Берлица
[162]
. После паузы, за время которой можно было обдумать решающий ход в чемпионате мира по шахматам, он услышал ответ:
– Нет.
– Как вы думаете, когда может появиться такое место?
– Это частная стоянка.
Разговаривать с этим юнцом было все равно что беседовать со стенкой.
– А кто хозяин?
– Не ваше дело.
– Просто любопытно. Ого, у него «Кадиллак».
– Ага, это его «Кадиллак».
– Мне всегда хотелось такой, – сказал Гарри, направляясь к машине.
Охранник выскочил из двери и обежал вокруг своей будки. Гарри был уже рядом с машиной.
– Эй, что ты делаешь? Шагай отсюда! – сказал охранник.
– Что за машина! – Гарри постучал по окну водителя. – Какая прочная.
– Да, прочная. Теперь убирайся отсюда, пока я не позвал кого-нибудь, а то пожалеешь.
– Просто машина нравится. – Гарри пнул шину. – А посидеть в ней можно?
– Нет, в ней нельзя посидеть.
– Я дам тебе четвертак, если позволишь в ней вздремнуть.
– Ты с ума сошел? Немедленно убирайся. Раз… два…
