Повелительница звуков уже была здесь. Звучащий мир успокоился. Аяэль открыл глаза.
– Здравствуй, Дарительница песен, – сказал он тихо. (У волшебницы такой острый слух, что с ней приходится говорить вполголоса.) – Нет, на этот раз песня мне не нужна.
Послышался треск и писк: Повелительнице звуков не очень понравились слова Аяэля.
Но Аяэль продолжал:
– Люди думают, что я часто топчусь возле Толстой Стряпухи, когда она насыпает в миску муку. И будто бы из-за этого мои волосы стали белыми. Но если я потрясу головой, ничего не изменится. Просто я начинаю седеть. Это значит, что я старею, – Аяэль тяжело вздохнул. – Будет день, когда я умру.
Сотни змей зашипели под ногами поэта; над его головой заухали сотни филинов; запищали летучие мыши; заскрипели гнилые деревья; стали биться огромные камни – так разгневалась Повелительница звуков:
– Так ты возжелал бессмертия?
На лбу Аяэля проступили капельки пота:
– Нет, что ты! Что ты! Жизнь человека конечна. Это великий закон, которому я не противлюсь. Но мои песни… В них слишком много слов. А память людей коротка. Люди будут путать слова. А потом и совсем их забудут. Неужели песни тоже должны умереть?
Стало тихо-тихо – тише, чем в самый тихий, самый безветренный день. Голос, ответивший Аяэлю, звучал, как шелест:
– Песни живут, только пока их поют. Так устроен звучащий мир.
– Все мои песни – твои дары. Неужели тебе их не жалко?
Аяэль услышал, как закапало сто сосулек.
– Неужели нельзя ничего придумать? – почти выкрикнул Аяэль – так он разволновался.
– Я – Повелительница звуков. Я знаю лишь то, что знаю. Умею лишь то, что умею. Придумывают люди. Ты человек, Аяэль, ты и должен придумать. – Закачались верхушки деревьев, зашумели зеленые листья. – Сделай слышимое зримым, а невидимое – беззвучным.
– Что-что? – не понял поэт.
– Соедини два мира – мир звуков и зримый мир. Соедини меня и мою родную сестру.
– У тебя есть сестра?
– Волшебница зримого мира. Но мы никогда не встречались. Я живу среди звуков, увидеть меня нельзя. А она абсолютно глуха. Да еще и нема.
– О-о-о… – Аяэль почесал в затылке.
А в дупле полусгнившего дерева кто-то шумно задвигался.
– Иди по этой дороге, никуда не сворачивай. Моя сестра увидит тебя – когда ты будешь готов. Смотри, Аяэль, и слушай. Слушай, поэт, и смотри.
– О-о-о… – опять протянул Аяэль. Нельзя сказать, будто он что-то понял.
Закачались верхушки деревьев, заверещали птицы – мир зазвучал, как обычно: волшебница мира звуков оставила Аяэля.
Аяэль был настолько взволнован, в голове у него была такая ужасная путаница, что идти дальше он не мог. Он опустился на землю под большим деревом, прижался спиной к стволу и мгновенно провалился в сон. Поэты часто погружаются в сон, когда им что-то неясно.
А сон был невероятным.
Аяэль идет по дороге. Идет, идет и приходит на небольшую полянку. Полянка полна жуков – маленьких и больших, черных, зеленоватых, полосатых и в крапинку, с рогами и без рогов, с усиками и усищами. Жуки теснятся вокруг толстенного пня и громко-громко жужжат: ж-ж-ж, ж-ж-ж, ж-ж-ж.
«О! – подумал вдруг Аяэль. – Кажется, я что-то слышу…»
А на пне стоит жук-пожарник и произносит речь:
– Ж-ж-ж, – говорит жук-пожарник, – дорогие жужелицы, жуки и божьи коровки! Нас ожидает важное, торжественное событие. Сегодня мы выдадим замуж за жука-носорога его дорогую подружку. Пока не начался дождик, пусть жених прожужжит для нас что-нибудь зажигательное.
На пень забрался огромный жук-носорог. Ох, какой же он был красавец!
У Аяэля перехватило дыхание. Хоть он и был поэт, но в детстве любил собирать жуков.
«Слушай, поэт, и смотри, – сказал сам себе Аяэль. – Ты слышишь, как жужжит жук? Ж-ж-ж – вот как он жужжит. И если ты взглянешь на него через какое-то время, то тотчас же вспомнишь: ж!.. Не значит ли это, что жук – видимое “Ж”?»
Аяэль решил унести жука и схватил его.
Тут всё на поляне пришло в движение. Всё собрание жужелиц, божьих коровок, пожарников зашевелило усами, зашуршало надкрыльями – и дружно поднялось в воздух.
– Ж-ж-ж… Отдай жениха! – зажужжали хором жуки.
Аяэль не на шутку перепугался и зажужжал в ответ (некоторые поэты прекрасно умеют жужжать):
– Уважаемые жуки! Я не хотел вас тревожить! Я не желаю вам зла. Но этот жук-носорог мне очень-очень нужен! Пожалуйста, посмотрите на мои белые волосы. А ведь я не топтался возле Толстой Стряпухи, когда она насыпала в миску муку. Может, я скоро умру. Но вместе со мной не должны умереть мои песни. Для этого мне и нужен этот жук-носорог. Стоит мне на него посмотреть, и я сразу же вспомню: ж!
– Ж-ж-ж! – сказали жуки и отлетели подальше. – Ж-ж-ж, – повторили они, сели и спрятали крылья.
– Ж-ж-ж, – сказал жук-пожарник, – дорогие жужелицы, жуки и божьи коровки! Нас ожидает важное, неожиданное событие. Сегодня мы отдадим нашего друга-жука этому человеку. А человек придумает, как можно соединить мир слышимый и мир зримый. Но пусть человек поклянется, что будет беречь жука. И что всегда будет помнить, как мы ему помогли.
– Торжественно обещаю, – прожужжал Аяэль и осторожно посадил жука себе на рукав.
Полянка разом исчезла – и Аяэль проснулся.
Кто он? Где? Откуда? И что с ним произошло?
По рукаву Аяэля ползал жук-носорог.
– О! – вскричал Аяэль. – Вот первое, что я нашел. И теперь я, кажется, понял…
Он побежал в селенье, уложил дорожный мешок, накинул плащ и взял посох.
– Куда это ты собрался? – спросили его.
Аяэль показал на свои побелевшие волосы:
– Видите, я поседел. И скоро совсем состарюсь. А придет день – и умру.
