— Что же, это радует.
Ночь прошла без происшествий, и отдыхать легли пораньше, чтобы хорошенько выспаться. А вот с предрассветными сумерками началось самое занимательное. Конечно, это был далеко не первый их марш-бросок, но от этого как-то не стало легче. И уж тем более в условиях, когда приходилось передвигаться по территории, занятой противником. Оно вроде бы чем дальше от линии фронта, тем плотность войск уменьшалась и вероятность обнаружения — тоже. И все-таки она не исчезла окончательно, а потому двигаться приходилось не только быстро, но и скрытно.
Особенно доставалось поручику, вынужденному тащить на себе, хотя и не такую уж тяжелую, но объемную и неудобную клетку с голубями. Не будь нужды сначала разведать на местности будущую площадку для посадки аэроплана, можно было бы сделать приписку с тем, чтобы птиц определили в новую клетку, а старую бросить. Но не судьба. Голубей придется выпускать только после разведки местности.
Карта, она и есть карта, на ней не указаны промоины или кротовые кучи, которые напрочь лишали возможности посадки летательного аппарата. Во всяком случае, с тем, чтобы потом вновь взлететь. Опять же подбери место на карте, а там окажется какое-нибудь поле, хутор или выпас для скота. Так что в этом деле лучше сначала все проверить, а потом уж задавать точку рандеву.
К вечеру без каких-либо приключений они достигли нужной точки. Причем до вечера еще сумели провести рекогносцировку на местности. В общем и целом место оказалось вполне удачным. Поблизости не обнаружилось никакого жилья, и вообще не было заметно, чтобы тут кто-то вел хоть какое-то хозяйство. Что, в общем-то, и неудивительно, поскольку вся местность поросла лесами. Место же, которое они облюбовали, представляло собой большую лесную поляну…
С учетом того, что голубей запустили только на рассвете, аэроплан прибыл уже к вечеру. В донесении они специально указали, что ожидать будут трое суток, но, как видно, командование очень уж увлекла возможность раздобыть как можно больше сведений о передвижении войск противника.
Из рассказа пилота следовало, что германская авиация не дает продохнуть нашим летчикам. Как только русский самолет появляется над территорией противника, за ним тут же начинается охота. А с учетом того простого обстоятельства, что и с аэропланами, и с пилотами у России дела обстояли далеко не самым лучшим образом, господство в небе было за германцами.
Нда-а, подобная ситуация Шестакову, а вернее, Шейранову что-то напоминала. Нет, разумеется, понятно, русские медленно запрягают, но быстро ездят. Однако стоит ли все время круглое носить, а квадратное катать? От злости по поводу творящегося бардака прапорщик так заскрипел зубами, что едва не покрошил их. А может, ну его к нехорошей маме, это задание? Может, и впрямь должны прийти к власти большевики, чтобы Россию не растащили по углам добрые дяди союзнички? Ведь разложат красавицу и будут пользовать, кому как понравится.
Впрочем, злость очень быстро сошла на нет. Хуже, чем должно случиться, уже не будет. А то, что все эти либерасты положат страну под Запад на сотню лет раньше, так и бог с ними. У России такой удел, она не может держаться в золотой середине, ей непременно нужны взлеты и падения. Стоят ли великодержавные настроения десятка миллионов жизней? Да ничуть не бывало. Да, придется несладко, и противоречий будет предостаточно, и обнищание народа скорее всего будет иметь место, но если удастся избежать гражданской войны, то настолько плохо уж точно не будет.
И потом, в России всегда находились те, кто, не боясь ответственности, взваливал на свои плечи тяжелую ношу и поднимал страну. Причем совсем не обязательно на государственном уровне. На местах тоже не помешают деятельные, честные и одаренные личности. И на взгляд Шестакова, именно таковой личностью был Брусилов, который не просто со знанием дела командовал Восьмой армией, но еще и старался окружить себя деятельными подчиненными, под стать самому себе.
Это к тому, что донесение разведчиков прошло все инстанции за несколько часов, и командование армией успело среагировать задолго до наступления темноты. Вот уж на что разведчики не рассчитывали. Офицеры даже по этому поводу совет держали, стоит ли сегодня ожидать гостей. Но в итоге решили, что коль скоро сами же назначили место и время, то, пожалуй, стоит. И не ошиблись.
— Ну что там, Сильвестр Петрович? — едва сдерживая ревнивые нотки, поинтересовался Шестаков у контрразведчика, провожая взглядом взлетевший аэроплан.
Поручик как раз закончил знакомиться с полученным от пилота посланием, запечатанным сургучом. Чирков бросил взгляд на прапорщика и, ухмыльнувшись, протянул ему исписанный листок бумаги, мол, прошу ознакомиться самостоятельно.
Ну да, немного обидно. А кому не было бы обидно. Ведь инициатива с самого начала исходила от Шестакова, а тут его сразу задвигают в сторону. Нет, понятно, что эта операция целиком проходит под эгидой контрразведчиков. Но ведь командует здесь он, прапорщик Шестаков, а задание получает, по сути, его подчиненный. Так что это и не обида, а скорее злость на вопиющее пренебрежение субординацией.
Впрочем, бог с ними. Ему выслуживаться и делать карьеру не нужно. Для него главное — сколотить свою команду, и, коль скоро для этого нужно играть по чьим-то там правилам, он готов. Вот так подумал об этом, и как-то сразу легче стало. Даже чуть-чуть весело при виде потуг господ штабных и контрразведчиков. Как там говорится — а Васька слушает да ест. Вот-вот. Пусть играют в свои игры, у него есть своя цель, и в настоящий момент он идет верным курсом.
— А в двух словах. — Прапорщик даже не протянул к бумаге руку. Коль скоро адресовано не ему, так и хрен с ними.
— В двух словах нам приказано постараться выявить батареи противника и нанести на карту их точные координаты. В возможностях нашей воздушной разведки командование сильно сомневается.
— Ну что же, с учетом того, что германцы гоняют наших летунов в хвост и в гриву, вполне разумно. До парков им никак не дотянуться. Опять же только с воздуха. Однако и от расположения батарей толку будет не столь уж много. Без четкой корректировки батарею не накрыть. А у нас связь курам, простите, голубям на смех. Словом, пустое это занятие. И неоправданный риск.
— То есть предлагаете игнорировать приказы командования?
— Сильвестр Петрович, вы хоть немного понимаете в артиллерийском деле?
— Кое-что смыслю.
— Ну тогда ответьте мне, какой прок от обстрела вражеской батареи десятком снарядов, пусть и шестидюймовых? Нет, если все снаряды положить точно в цель, то толк, конечно же, появится. Но без четкой корректировки это будет стрельба в ту степь. Я предлагал корректировать огонь артиллерии посредством авиации. Однако эта корректировка предусматривала пристрелку, а потом уже накрытие массированным огнем. А в нашем штабе решили принять половинчатое решение. То есть они хотят воспользоваться моим предложением с разделением карты на квадраты, а потом наводить по улитке. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, я в курсе вашего предложения по корректировке артиллерийского огня.
