Я не слишком верю в магическую пыльцу и всё же невольно улыбаюсь своему отражению в зеркале туалетного столика. Скай собирает мои иссиня-чёрные волосы в два высоких хвостика и украшает их бантами из шёлковых лент, Саммер помогает завязать ленты на балетках, и даже Ханни, смирившись с неизбежностью, берётся за кисточку, чтобы нанести серебряные блёстки мне на скулы.
Девочки смотрятся в зеркало – всё ли в порядке? – поправляют крылышки и со смехом выбегают на лестницу, помахивая сверкающими палочками, а я ещё на минутку задерживаю взгляд на своём отражении. Судя по виду, я – «своя», и чувствую себя почти так же. Мой рот невольно растягивается в улыбке.
– Отлично выглядишь, – замечает Ханни. – Честно.
Пожалуй, это лучший комплимент в моей жизни. Я выбегаю из комнаты, за спиной подрагивают крылышки, шлейфом тянется след от блёсток.
XXV
Из динамиков льётся песня «Сахарок» – древний хит шестидесятых, любимая пластинка миссис Макки. Мы с Ханни идём по мягкой траве в сад. К нам подходит улыбающийся Шэй.
– Привет, – удивлённо здоровается Ханни, – а разве ты сегодня не работаешь в клубе?
– Решил слинять, – уклончиво отвечает Шэй. – Один разок обойдутся и без меня. Папа, конечно, взбесится, когда узнает, что меня нет, но надеюсь, у него не будет времени отвлекаться на поиски. Я ничего не сказал Пэдди… Он думает, что отец в последний момент разрешил мне помогать на празднике.
– Играешь с огнём, – небрежно замечает Ханни. – Рисковый парень, мне такие нравятся.
– Хоть бы твой папа не сильно разозлился, – говорю я.
Ханни с подозрением прищуривается.
– А тебе-то что? Ты даже не знакома с отцом Шэя.
Я стараюсь не выглядеть виноватой.
– Ну да. Извини, Шэй.
– Ничего страшного, – пожимает он плечами. – Будем решать проблемы по мере поступления. – Его лицо вдруг озаряет лукавая улыбка. – Кстати, а вы в курсе, что в вашем саду завелись феи?
– Тише! Это строго засекреченная информация, – поддразнивает Ханни. – Если кому-нибудь разболтаешь, мне придётся тебя заколдовать.
– По-моему, ты уже это сделала, – говорит Шэй, но смотрит при этом почему-то не на Ханни, а на меня.
Она ловит его взгляд, на долю секунды мрачнеет, однако тут же надевает маску холодного равнодушия. Внутри у меня нарастает паника – словно птица, что бьётся крыльями о стекло. Хрупкое перемирие, заключённое между Ханни и мной несколько дней назад, разорвано, и я вдруг понимаю, почему мы никогда не подружимся. Между мной и Шэем Флетчером ничего нет, есть лишь надежды и мечты, которым не суждено сбыться. Посторонний глаз совершенно ничего не заметит, а вот Ханни, как видно, заметила, и, скорее всего, уже давно.
Она обнимает Шэя за талию – демонстрирует свои права – и уводит его, что-то со смехом нашёптывая ему на ухо. Я отворачиваюсь. Моё лицо горит.
Я нахожу Скай и вместе с ней пытаюсь превратить ступеньки перед входом в цыганскую кибитку во врата магии, ведущие в таинственный мир гаданий. Неподалёку тихонько булькает шоколадный фонтан. На кухне Шарлотта уничтожила все следы недавнего завтрака и ставит на подносы тарелки, чайники, ложки-вилки, чашки с блюдцами, бокалы для коктейля и вазочки для мороженого. На столе высятся горы кексов как минимум шести сортов – шоколадное блаженство!
В половину одиннадцатого мы достаём конфеты из холодильного шкафа в цехе, несём их в сад и раскладываем пирамидками на фарфоровых тарелках. Шэй настраивает музыкальное сопровождение, один за другим приходят наши помощницы – подруги Скай, Саммер и Ко ко.
Папа водружает на голову мягкую фетровую шляпу, украшенную многочисленными верёвочками с нанизанными какао-бобами, и надевает широкий белый фартук. Я выношу из кухни последний поднос с трюфелями и вижу синий джип, который резко останавливается на подъездной дорожке, с хрустом взметнув гравий. Из него выскакивает мужчина средних лет в обрезанных джинсах и футболке с надписью «Китнорский мореходный клуб». Лицо его перекошено от ярости.
– Где он? – ревёт мужчина. – Я знаю, что он здесь! Он всегда тут ошивается… или ошивался. Я положу этому конец! Мальчишка перешёл все границы.
Его взгляд упирается в меня. Балетная пачка и кривобокие крылышки вызывают у мужчины презрительную ухмылку, он ищет глазами кого-нибудь менее нелепого на вид. Вслед за мной из кухни выходит папа, в руках у него – коробки с шоколадом.
– Вы ищете Шэя? – вежливо осведомляется он. – У него просто золотые руки! Представляете, наладил музыку для сегодняшнего праздника. Большое спасибо, что разрешили ему помочь нам. Он молодчина!
Физиономия Флетчера-старшего приобретает угрожающий лиловый оттенок.
– Издеваетесь? Он должен был работать со мной! На десять часов был заказан выход в море на лодке с группой туристов. Сегодня – самый горячий день за весь сезон, и где этот паршивец? Здесь, на этом дурацком фестивале, в компании чокнутых, бренчит на своей дурацкой гитаре!
Папа растерянно моргает.
– Вы ошиблись, – говорит он. – Фестиваль вовсе не дурацкий, а «Шоколадный». Танглвуд-хаус входит в туристическую карту большого «Фестиваля еды». Мы рекламируем наш новый бизнес по изготовлению шоколадных конфет.
– То есть мой бизнес пусть катится к чертям? – сквозь зубы цедит отец Шэя. – Думаете, мне есть дело до вашей мелкой лавочки? Вижу, посетителей тут не густо. А мой сын, значит, должен быть у вас на побегушках!
– Он сам предложил помощь! – не выдерживает папа. – И, надеемся, гостей будет много. Мы ещё даже не открылись.
– Да мне плевать, – рычит мистер Флетчер. – Уясните раз и навсегда, мистер… как вас там? Не мистер Танберри, полагаю? Впрочем, не важно. Я против того, чтобы мой сын болтался здесь круглыми сутками! Позавчера он заявился домой в два часа ночи, и это не в первый раз. Где он, я спрашиваю? Где этот никчемный лживый бездельник?
Из-за деревьев выходит Шэй. Рот плотно сжат, плечи опущены. Он слышал каждое слово, догадываюсь я.
– Живо в машину, – командует его отец, и Шэй с пылающими от стыда щеками садится в джип.
– Минуточку, – вмешивается папа. – Вы – мистер Флетчер, верно? Ваш сын, очевидно, решил… не знаю, что именно он решил, но Шэй всего лишь помогал нам! Нельзя же просто так врываться сюда с криками и оскорблениями…
– Смотрите у меня! – потрясает кулаком мистер Флетчер, запрыгивает в машину, и джип с рёвом уносится.
– Бедный Шэй, – сокрушённо качает головой папа.
В самом деле, бедный Шэй.
Десять минут спустя Шэй присылает Ханни эсэмэску: он наказан на две недели.
– Ему запретили видеться со мной! – возмущается Ханни. – Днём он должен работать, а по вечерам – сидеть дома. Какая жестокость! Его папаша – чудовище.
– Возможно, мистер Флетчер остынет и смягчится, – утешает её Шарлотта. – В четырнадцать лет две недели кажутся вечностью, но поверь, время пролетит быстро. Всё наладится.
