Все это совсем не совпадает с образом чекиста дзержинского поколения 20-х годов. Хотя и рассказы о Блюмкине как о явном шизофренике и трусе тоже вызывают сомнения, все же он за время работы в ЧК и ГПУ выполнял ответственные задания и только огнестрельных и ножевых ранений на теле имел семь штук. Да и покушений бывших друзей эсеров Блюмкин опасался не из-за своей мании преследования, а по причине их полной реальности, боевики из уже запрещенной партии эсеров на своего известного отступника покушались как минимум дважды. Причем второе неудачное покушение организовала бывшая жена Блюмкина эсерка Лидия Сорокина, позднее сами эсеры обвинят ее в измене партии и тоже тайно ликвидируют.
В случае же с известным скандалом в ресторане «Домино» на Тверской улице в центре Москвы, где поэт Есенин отобрал у пьяного Блюмкина пистолет, тот вроде бы поссорился с молодым театральным актером, оскорбившим Блюмкина своим вольным поведением и тем, что ресторанной шторой протер свои ботинки. Именно в него задетый за живое неудержимый чекист и собирался разрядить барабан своего револьвера. Актера этого звали Игорь Ильинский, намного позднее он станет знаменит у советского зрителя в роли милого бюрократа Огурцова из «Карнавальной ночи», а если бы Есенин не обезоружил вовремя буйного чекиста, такой актерской карьеры у Ильинского могло бы уже и не быть. В любом случае фигура Блюмкина очень ярка и выделяется в том дзержинском поколении в ГПУ 20-х годов.
Молодой боевик партии эсеров Яков Блюмкин в 1918 году по квоте левых эсеров направлен на работу в ВЧК, где оказался в отделе контрразведки и получил задание сформировать группу по работе против иностранных шпионов в Советской России, и это всего в восемнадцать лет. Затем он по заданию партии эсеров участвовал в убийстве германского посла Мирбаха, в ходе которого был ранен охраной немецкого посольства. А после подавления восстания левых эсеров скрывался в эсеровском подполье, участвовал на Украине в подготовке покушений эсеров на гетмана Скоропадского и германского фельдмаршала Эйхгорна, в 1919 году арестован ЧК и амнистирован советской властью. После чего вступил в партию большевиков и вновь принят в ВЧК, в годы Гражданской войны он был типичным представителем первого дзержинского поколения в ЧК, сочетавшего жестокость со своеобразным романтизмом и авантюризмом, еще не зажатым в жесткие рамки партийной дисциплины.
Блюмкин выполнял задания ЧК в Украине, где попал в плен к петлюровцам и чудом выжил после их пыток. После чего переведен в ИНО ВЧК и направлен в Иран, где курировал помощь ЧК местным просоветским повстанцам Кучук-хана, создавал по приказу ЧК Иранскую компартию на основе левого движения «Адолат» и левосоциалистической группировки Энсаулы. А затем несостоявшийся начальник Персидской ЧК Яков Блюмкин уже отбыл под новой легендой к другим странам экспортировать социализм разведывательными методами. Впереди у него была работа в Китае советником ГПУ при армии гоминьдановского генерала Фэн Юйсяна, затем Монголия.
Здесь с начала 20-х годов существовал левый режим, дружественный Советскому Союзу, вскоре полностью преобразованный в социалистический и понемногу превратившийся в его верного сателлита. При режиме Чойбалсана Комитет безопасности, созданный в 1921 году не без помощи ЧК, Разведотдел монгольской Народной армии и называемая тогда в Монголии Государственной внутренней охраной (ГВО) служба тайной полиции – в 20 – 30-х годах единственные верные союзники и младшие братья ЧК – ГПУ – НКВД вместе с Разведупром в мире спецслужб.
Здесь впервые отработана советскими спецслужбами практика, с конца 40-х годов перенесенная на весь социалистический лагерь союзников, – советники из ГПУ при Комитете безопасности, Разведотделе и Госохране, помогавшие в борьбе с внутренним врагом в Монголии и в разведывательных операциях за границей. Так это было предусмотрено еще первым международным соглашением в истории ВЧК такого рода, подписанным в 1921 году Дзержинским и главой монгольского Комитета безопасности Хаяном Хирвом. Государственную охрану, выполнявшую кроме тайно-полицейских еще и функции контрразведки, возглавлял прошедший специальную стажировку в Москве в нашей ВЧК монгольский большевик Баторун. Затем его сменил также большой друг Москвы Балдандорж. Военной разведкой в Монголии занимался Разведотдел при штабе Народно-революционной армии, созданный военным министром Максаржавом, бывшим героем антикитайской партизанской войны за независимость и имевшим громкий псевдоним Хатан-Батор.
Здесь стоит сделать такое отступление об истории сотрудничества советских спецслужб с их союзниками в Монголии именно в силу необычности такой картины. Ведь Монголия до Второй мировой войны оказалась единственным сателлитом СССР в этом маленьком «лагере социализма» всего из двух государств: огромного Советского Союза и маленькой степной Монголии под жесткой диктатурой маршала Чойбалсана. Сам приход к власти в 1921 году монгольских большевиков Сухэ-Батора и его созданной при участии молодого Коминтерна Монгольской народно-революционной партии (МНРП) осуществлялся с активным участием разведки ВЧК, финансированием и организационной работой штаба Коминтерна в Москве и при поддержке сил Красной армии. Если выплеснуть свою Гражданскую войну в поход мировой революции за рубеж не удалось ни на западе (провал наступления на Польшу в 1920 году), ни на юге (отступление от англичан в ходе Энзелийской операции в Персии), то единственный успех чекистов и Коминтерна был отпразднован лишь на востоке прорывом в только что получившую независимость от китайцев Монголию.
Именно здесь ВЧК – ГПУ, Разведупру и помогавшему им Коминтерну удалось посадить в Урге (ныне Улан-Батор) промосковское левое правительство Сухэ-Батора, получившего благословение в Москве от Коминтерна и ленинского Совнаркома. Это был первый для советских спецслужб опыт удачного захвата власти в чужой стране руками своих подготовленных союзников. Ведь ЦК МНРП Сухэ-Батора создавался на советской территории в городке Троицкосавске (сейчас это российская пограничная станция Кяхта), сюда же по требованию коминтерновских инструкторов включили молодого монгольского большевика Чойбалсана, вскоре сменившего неустойчивого идейно Сухэ-Батора и ставшего маршалом Монголии и самым преданным зарубежным правителем из союзников Сталина. И в поход на монгольскую землю созданная здесь же Сухэ-Батором его Народно-революционная армия пошла отсюда, в итоге войдя летом 1921 года с триумфом в Ургу, а шла эта небольшая армия при активной поддержке красной конницы РККА под началом молодого красного командира Константина Рокоссовского и красной партизанской вольницы известного полубандита Щетинкина. И здесь же специально посланный от Монгольской секции Коминтерна эмиссар коминтерновцев Борисов раздавал под расписки советские деньги штабу Сухэ-Батора. Не обошлось, естественно, и без сотрудников ЧК и Разведупра в этом походе Сухэ-Батора к власти. Советниками ВЧК при ставке Сухэ-Батора были латыши-чекисты Некунде и Озольс, а также знавший местный язык чекист бурятского происхождения Нацов.
В итоге белые барона Унгерна, семеновские казаки, китайцы и немногочисленная гвардия монгольского монарха богдо-гэгэна были разгромлены и вытеснены из Монголии, а Сухэ-Батор при номинальной власти популярного среди кочевников старика богдо-гэгэна создал свое левое правительство и объявил Ургу главным союзником большевистской Москвы. В 1924 году тихо умер оттертый от власти богдо-гэгэн, Чжебцзундамба-хутухта, годом раньше внезапно скончался и сам Сухэ-Батор (как подозревают, отравленный в восточном стиле нетерпеливым преемником), а у власти в Улан-Баторе на долгие годы оказался глава коммунистического режима маршал Чойбалсан.
