На ужин решил не спускаться – и снова никто за ним не пришел.
* * *
Лег спать, но живот подводило от голода.
Когда совсем стемнело, Захар на цыпочках спустился на кухню. Открыл холодильник и сразу наткнулся на тарелку с бутербродами. Стал торопливо глотать их прямо у холодильника.
За окном нагло торчал турник. Захар вспомнил про «блоху», ему снова стало смертельно обидно.
«Я ему покажу, – думал он, глотая колбасу с хлебом, – он узнает! Сам он блоха! И дочка его блоха!»
Входная дверь оказалась не заперта.
Захар подошел к турнику и посмотрел не него снизу вверх. На фоне ночного неба перекладина выглядела зловеще. Но он все равно запрыгнул и судорожно подтянулся. Почти до подбородка.
Сорвался. Запрыгнул снова.
«Сам ты блоха! – повторял он про себя. – И Стефа твоя блоха блошиная!»
* * *
Утром Захар проснулся сам и в окно увидел, что Стефа уже болтается на турнике. Его не разбудили. И почему-то это его разозлило.
Он выскочил во двор, даже не умываясь.
– Молоток! – сказал отец.
Но не Захару, а мелкой, которая замысловато соскочила с турника. Захару он просто кивнул.
Захар запрыгнул на турник и попытался подтянуться. Сделал он это гораздо лучше, чем вчера, по крайней мере ему так показалось. Отец же не смог этого оценить, потому что отвлекся на Стефу, которая чуть не упала после следующей, не такой удачной попытки.
– Давай лучше на лестницу, – сказал ей папа. – Целее будешь!
Они побежали в лес, Захар догнал только у самой спортивной площадки. Мелкая Стефа легко прошла, вися на руках, по высоченной лестнице половину расстояния.
– Снять? – спросил ее папа, когда она застряла.
Та упрямо мотнула головой.
– Не дойдешь, – шепотом сказал Захар и запрыгнул на лестницу следом за сестрой.
Руки ныли после вчерашнего подтягивания. Он и трех перехватов не сделал, а ему уже казалось, что мышцы сейчас порвутся.
«Ну посмотри ты на меня!» – мысленно просил он отца. Но тот страховал сестру.
Захар спрыгнул сам, подвернул ногу и с ненавистью уставился на Стефу. Той до конца лестницы осталось четыре перекладины.
– Не дойдешь! – отчаянно крикнул он.
Стефа напряглась и одним рывком одолела последние рейки. Отец подхватил ее на руки.
– Умница! – сказал он. – Купаться?
– Да! – закричала счастливая Стефа.
– Маме скажешь, чтоб массаж тебе сделала, – строго сказал отец, – руки завтра болеть будут.
«А мне массаж? – чуть не заорал Захар. – У меня капец как руки болят!»
На озере Стефа ныряла с деревянного настила. Захар, между прочим, сам проплыл метра три, но на него отец не глянул. Отвлекся на Стефу, которая как-то особенно удачно вошла в воду. В этот момент Захар удивился, почему вокруг него не закипает вода от обиды.
Он ненавидел отца. Он ненавидел мать, которая сломала эту чертову ногу и его так подставила. Тетю Карину, которая когда-то увела отца из семьи. А больше всех он ненавидел эту выскочку Стефу.
– Ничего, ничего, – бормотал он себе под нос, – ничего, ничего… Ты еще поплачешь! И пожалеешь!
* * *
Домой он шел медленно и кружным путем. Рисовал себе в голове, как они там все в коттедже сходят с ума от волнения, ищут его, переживают. Захар еще замедлил шаг. Мать бы уже всех друзей обзвонила, уже б спасательную операцию на озеро отправила. Он мстительно улыбнулся. Побегайте! Так вам и надо!
К дому он подошел часа через полтора. Машин на парковке не было. «Меня искать поехали», – злорадно подумал Захар.
Калитка во двор была не заперта, дом тоже. Он вошел, намеренно громко топая. Никто не выскочил ему навстречу.
Краем глаза увидел метнувшуюся из дальнего коридора тень и пошел туда.
Стефа выпрыгнула на него неожиданно.
– Уф, это ты, – облегченно сказала она. – Я испугалась, что мама вернулась. Пойдем поможешь!
– Что? – озадаченно спросил Захар. – А где мама? То есть тетя Карина.
– В магазин поехала. Пошли поможешь, говорю.
Захара накрыла вторая волна ярости. Никто его не искал, никто его не ждал. Все просто разъехались по своим делам, пока он блуждал по лесу. Всем на него наплевать. Никто его не любит.
– Подержи крышку! – попросила Стефа. – Мне в погреб лазить не разрешают, а там яблоки моченые. Вкууусные. Хочешь, тебе тоже достану?
Захар кивнул.
– Тут еще огурцы есть. И чеснок! Хочешь? – крикнула Стефа из погреба. – Тебе надо подкрепиться!
Обида захлестнула Захара с головой. Он захлопнул крышку погреба, вылетел в коридор, саданул входной дверью так, что зазвенело в ушах, и двинул обратно в лес.
Когда Захар забрался в бурелом, его догнала паника. Зачем он запер эту дурынду в погребе? Сейчас вернется отец и так наваляет… Стефе наверняка сойдет с рук. Еще бы – любимая дочка рыдает в темном подвале, куда ее столкнул злой сводный брат! А вот Захару достанется по полной программе!
Он развернулся, но тут же понял, что возвращаться глупо. Отец с матерью Стефании уже могли вернуться, сейчас он попадет под горячую руку. Нет, лучше погулять, пока отец немного остынет.
* * *
Чем дольше Захар болтался по лесу, тем больше жалел себя. Почему все так несправедливо устроено? Стефе все, а ему ничего? Стефа живет в шикарном загородном доме у соснового бора, а они с мамой ютятся в двушке? Со Стефой отец сюсюкает, а на него только рычит!
Захар даже раздумывал над тем, чтобы заблудиться в лесу, но лес попался дачный, изрезанный тропками, в нем даже хромослепой не заблудился бы. Страшнее всего было то, что отец не звонил. Неужели до сих пор не вернулся? Или тут просто связи нет? Он достал телефон – связь есть, и батарея не села.
Захар набрал маму, которая у него была на горячей кнопке.
– Мааам, – заныл он с первых же секунд, – а ты долго еще болеть будешь? Мне тут плохо…
Разговор с мамой немного успокоил. Захар убедился, что даже из больницы мать его защитит и не даст в обиду злому отцу.
А еще Захар опять проголодался.
Пора было возвращаться.
Машины отца и тети Карины уже стояли в гараже, из дома доносился грозный голос отца. На веранду Захар входил, заранее вжав голову в плечи.
Однако на него почти не обратили внимания: тетя Карина готовила ужин, по уши перепачканная в пыли Стефа шмыгала носом, отец распекал дочь.
– Я тебя спрашиваю – зачем ты туда вообще полезла?!
– За яблоками… – пробурчала Стефания.
